Вот только зря не обернулись. Там, почти у дверей, стоял и тихо веселился только что зашедший вслед за Кармен, Диего.

Хорошо разогретый «беседой» с предыдущими остолопами, сержант среагировал на вновь подошедшего предсказуемо.

— Дай угадаю… — прищурился он. — Ты тоже вздумал сбежать от маменьки с папенькой и поступить на Федеральную Службу.

— Да сэр! — браво гаркнул Джонни, тщательно сохраняя на лице весёло — придурковатую улыбку.

Сержант, сильно позабавившийся с предыдущими двумя открыл было рот, чтобы продолжить и на этом «латинос», но Диего внезапно, изящным жестом руки его остановил.

— Оставьте сэр, своё великолепное красноречие на таких кретинов, как те двое. Я знаю куда пришёл.

— Даже так! — осклабился сержант. — И куда ты, сынок, собрался, весь такой изящный и прыткий?!

— О, сэр! Моя тупость как раз соответствует Звёздному десанту. Я знаю. Мой ай — кью достаточно низок, чтобы пройти именно туда!

Диего проиллюстрировал последние слова ослепительной улыбкой.

— Ты в этом уверен, сынок? — затрясся в беззвучном смехе сержант.

— Абсолютно! — сияя улыбкой подтвердил Диего. — И комиссия, будьте уверены сэр, тоже самое скажет!

— Ты случаем не дурак?! — тихо спросил спросил слегка ошалевший от такого напора сержант.

— Так точно, сэр! Дурак! — не менее браво подтвердил Диего, — Ведь только такой дурак как я, мог решить идти строевые части.

Сержант уже не знал, то ли ржать с этого балбеса как конь, либо… Впрочем, за его спиной находилась медкомиссия. И там чокнутых отсеивают «на раз».

— А ну — ка, дай — ка мне твой аттестат! — недоверчиво скосился на Диего сержант и цапнул поданную папочку.

Прочитал. Хмыкнул. Ещё раз смерил оценивающим взглядом фигуру Диего.

Перед ним стоял юноша, прекрасно физически развитый, несколько сухощавый, но не рахитичный. Мускулистый, но явно мышцы не перекачаны в каком — то дурацком клубе боди — билдинга с боди — артом. Всё в меру. И то как держится, было хорошо видно — он не из тех «маменькиных сынков», что только что перед ним прошли на комиссию. Но аттестат… как бы не на порядок круче, чем у той самой красотки… и тоже, надо отметить, «латинос».

— Далеко пойдёшь! — хмыкнул сержант, отдавая аттестат обратно. — Я уже и не спрашиваю, зачем ты сюда притащился. Наверняка как та девочка за деньгами. Для университета.

— Никак нет, сэр! Не за деньгами. За звёздами. — продолжил разыгрывать из себя радостного дурака Диего.

— На погоны? — поддел его сержант.

— Да, сэр! И побольше!

Следующие две минуты эти двое поупражнялись в красноречии. Один пытался уесть стоящего перед ним, а другой не менее изящно парировал все подколки. Поняв, что новобранец слишком остёр на язык, и что только Лагерь с Армией вообще, его от этой болезни могут исправить, сержант сдался. Сделал напутствие в чисто сержантском стиле, пожелав ему всего такого, что самому вряд — ли пожелаешь и жестом отмахнулся от балбеса.

— Спасибо сэр за напутствие! — сказал Диего всё также улыбаясь, и воспринимая это как есть на самом деле — как игру, для залётных дураков. — Так куда мне идти?

— Слышал, что сказал тем двоим?

— Так точно сэр!

— Вот и топай!

— Слуш… сэр!!! — отрапортовался Диего и с той же залихватской улыбочкой что и прежде отправился вслед за Джонни и Карлом.

— Какое остроумное ныне пушечное мясо пошло! Или наоборот на всю голову раненое… — фыркнул сержант себе под нос, и сложив руки на стол принялся ждать следующих остолопов. Кисти на правой не хватало. Обеих ног тоже. Но на то его тут и посадили, чтобы он даже своим видом отсекал самых тупых, нервных и, поэтому, непригодных для Службы.

Лагерь находился в местностях, мягко говоря «не жарких». Ровная как стол равнина, поросшая низенькой травкой, насквозь продуваемая холодными ветрами. И среди этой равнины, стояли несколько двухэтажных зданий, в которых располагалось жильё офицеров и разнообразные службы. Каменными были и некоторые хозпостройки разбросанные по степи.

Для новобранцев же существовало только одно жильё — палатки. Степь была унылой, однообразной и надоела практически в первый же день пребывания. Для Диего это было ещё одно приключение, и ещё одна ступенька в выполнении Плана, в то время как на остальных его будущих сослуживцев степь подействовала угнетающе. Они унылой толпой выгрузились в эту голую степь и так же уныло, подбадриваемые командным рыком сержантов лагеря принялись обустраиваться на будущем месте временного проживания.

Кто — то хорохорился, кто — то сохранял мрачное молчание, однако, как заметил Диего, практически все новобранцы представляли собой просто толпу. Толпу, ничем и никак не связанных индивидов. Индивидов, даже и близко не осознающих факт того, что дальше им придётся вместе служить и вместе делить тяготы этой Федеральной Службы. А может быть делить в будущем и общую могилку. Если таковая вообще будет для них.

Даже здесь, в месте, где требуется самый элементарный, но коллективизм, каждый старался выпятить своё Я. Отделиться «от всяких прочих». Где мрачным молчанием, где задиранием соседа, где просто бараньей покорностью судьбе.

Диего — Сергей сравнил это с тем, как он сам, в своё время попал в Центр Подготовки и как его там встретили будущие товарищи.

Буквально в первые же минуты пребывания, все перезнакомились, выяснили кто откуда и слились в некое подобие коллектива. Дальше, этот коллектив, просто поделили по отделениям, в полном соответствии с результатами психотестов на совместимость и приступили к тренировкам. Каких — то особых ухищрений, со стороны инструкторов, по сбиванию всех в команды не потребовалось, так как основные навыки и культура поведения уже были вбиты им на стадиях воспитания в детском саду, а после в школе. Если и требовалось что — то, то воспитать в будущих десантниках повышенную дисциплину, специфические знания, умения и способы взаимодействия.

Чего — то ломать в людях, пришедших в Центр Подготовки было не нужно. Потому и отношение между инструкторами и обучаемыми складывались на основе почти что отеческой заботы.

Здесь же, на Ёс, требовалось нечто совершенно иное. Люди были иными. Иная культура и иное воспитание требовало принципиально иных подходов.

С индивидуалистами, которые представляли на Ёс чуть ли не основу всего общества необходимо было сделать нечто такое, чтобы этот индивидуализм прибить. Воспитать командный дух и привить хоть в элементарном виде, но взаимопомощь. То самое, против чего восставало всё существо этих молодых одиночек. Восставала их гордость.

То есть, как следовало из самых элементарных соображений, необходимо было просто сломать этих людей. А для этого надо было протащить всех их через натуральный ад.

Как прибить индивидуализм?

Самый простой способ — унизить индивидуалиста до полного ничтожества. Чтобы он это своё полное ничтожество прочувствовал до самого дна своей мелкой душонки. И уже на основе этого самого, полного осознания ничтожества, выстраивать то, что необходимо Армии — солдата.

Солдата, осознающего прекрасно только одну простую вещь: он значим только тогда, когда чётко исполняет свои обязанности. Во все остальные случаи он никто и вообще расходный материал, которого не жаль и выбросить.

Выбросить и заменить на того, кто лучше будет исполнять те самые обязанности солдата.

Не думая. Не рассуждая о своей сверхценности. Не выпячивая своё я. Просто исполнять свой долг. Как винтик огромного военного механизма, имеющего свои, принципиально отличные от его, винтика, цели и задачи.

То есть, в коллективистской культуре Каллисто, подготовка десантника была кардинально по иному построена, нежели на Ёс. Ибо преследовала совершенно иные цели.

В общем, и та и другая системы, стремились к одному и тому же — к получению некоей общности людей, действующих слажено, целенаправленно, в рамках общей, поставленной перед всей общностью, задачи.