Радости не знает дитя…

Там тебя родители ждут,

Сверстники-приятели ждут,

Все тебя в объятия ждут…

Истинную правду услышь, —

Мужественным будь, Алпамыш:

Много там врагов развелось,

Власть им захватить удалось, —

Всех поработить удалось!

Возвратись в Конграт свой родной,

Встреченный счастливой родней,

Ласковой утешен женой,

Славой свое имя покрой,

Вражеские козни расстрой,

Родину ты благоустрой.

Ну-ка, в путь счастливый со мной!

Узнал теперь Алпамыш Караджана, — подумал: «Много у него старания дружеского, да силы вытащить меня нехватит у него!»

Бросил Караджан в яму свой шелковый аркан, обмотал им Алпамыш поясницу. Караджан, понатужившись, тянуть стал, — видит Алпамыш, что, пожалуй, хватит у Караджана силы, — и такая мысль ему в голову пришла:

«Если ему, действительно, удастся вытащить меня и придем мы благополучно в Конграт, — народу много соберется, пир большой будет, стану я на пиру рассказывать что-нибудь, а Караджан тут похваляться начнет: „Мол, если бы я тебя, беднягу, не выручил, так бы ты и сгнил в калмыцком зиндане!..“ Не к чести мне будет похвальба его…»

Спиною назад откинувшись, уперся Алпамыш ногами в стену зиндана. Чувствует Караджан — тяжелей стал Алпамыш. Понатужился он еще больше, — так потянул, что аркан оборвался, — Алпамыш на дно зиндана свалился. Довязывает Караджан аркан, снова Алпамышу конец бросает, а тот ему такие слова говорит:

— На вершины гор высоких пал туман.

Видно, не судьба покинуть мне зиндан!

Время не теряй напрасно, Караджан:

Ради друга ты в такой пустился путь!

Через сколько мук пришлось перешагнуть!

Свидимся еще, быть может, как-нибудь, —

Я сумею сердца долг тебе вернуть.

А пока не стой напрасно, Караджан!

Все равно тебе меня не дотянуть:

Я тебя намного тяжелей, мой друг.

Голову свою ты пожалей, мой друг,—

Здесь тебе стоять опасно, Караджан!

Будь здоров и счастлив, отправляйся в путь,

На меня, мой друг, обиженным не будь!..

А Караджан стоит над зинданом, слушает такие слова и, ушам своим не веря, Алпамышу так отвечает:

— Не на твой рассудок ли упал туман?

От тебя ли это слышу, Хакимхан?

Ты с каких же пор так полюбил зиндан?

Я с каким лицом теперь в Конграт вернусь?

Иль слезами я теперь не захлебнусь?

Иль не прилетал с твоим посланьем гусь?

Что твоей сестре скажу я, Калдыргач?

Так ли на тебя, мой друг, я уповал?

Или ты тюрёй конгратским не бывал?

Или слез о близких ты не проливал?

Или никогда с врагом не воевал?

Как я с Калдыргач-аим теперь столкнусь?

Скажет: «Караджан обманщик, мол, и трус!»

Или вызволить тебя я не берусь?

Иль от верной службы другу отрекусь?

Или я услугой друга укорю?

Иль, спасая друга, мыслями хитрю?

С Алпамышем ли об этом говорю?

Уж не сам ли ты, мой друг, со мной хитришь?

Или храбрый лев пугливым стал, как мышь?

Или полюбил неволю Алпамыш?

Дожидаться мне доколе, Алпамыш?

Если я, придя, застал тебя живым.

Неужель тебя покину, друг Хаким?

Мне теперь в Конграт прийти с лицом каким?

Вижу я — в зиндане приобрел ты спесь, —

Чванству и упрямству разве место здесь?!

Обвяжись арканом — и на волю лезь!

Не из-за тебя ль я исстрадался весь!..

Алпамыш в свою очередь так на слова Караджана отвечает:

— На вершины гор высоких пал туман.

Вряд ли суждено покинуть мне зиндан:

Что, коль разорвется снова твой аркан?

Упаду — могу разбиться, Караджан!

Если разобьюсь я насмерть — не беда, —

Но калекой стать могу я навсегда!

Кровью плачу я, свой проклиная век!

За меня не должен ты терпеть стыда.

Смерть батыру лучше, чем судьба калек.

Если я такой несчастный человек,

То не во спасенье будет мне побег…

Скажешь, Караджан, что умер Хакимбек.

Жаль, что не в бою погибель я найду!

Говорю тебе, не стой ты на виду:

Мне-то все равно — в зиндане иль в гробу, —

Ты, мой друг, свою не искушай судьбу.

Холм высок, — посмотрит страж-калмык в трубу, —

Сквозь трубу тебя увидит за ягач…

Торопись, покуда не пришел палач…

Если вся родня моя поднимет плач:

Мать, отец, жена, мой сын и Калдыргач,

Скажешь, что меня в живых ты не застал.

Сына моего ты, как меня, люби.

А теперь спеши — себя не погуби.

Выслушал Караджан Алпамыша — опечалился, задумался, тельпак свой с головы снял и, с тель-паком советуясь, такие слова сказал:

— Друга вызволить как Караджан алкал!

Не в четыре ль глаза он зиндан искал?

Если б хоть в живых я друга не застал! —

Жив мой друг, а сам уйти не пожелал!