За какие ты попал сюда дела?

Не за то ль, что жрешь скотину без котла?

^[39]

Тварь, упав к тебе, осталась ли цела?

Я перед Тавкой ответчик за козла.

Эй, ублюдок, если жизнь тебе мила,

Откажись, не жри хоть этого козла!..

Алпамыш — в свою очередь — слова Кайку-бата услышав, с места встал — и так ему ответил:

— Эй, ты, плешь! Скажи, как ты попал сюда?

Видно, у тебя счастливая звезда!

Если я отсюда выберусь живой,

Тайча-хана трон тебе отдам тогда!

Не тревожься: целой будет голова.

Кайкубат, мои послушай-ка слова:

За Тавку скотом выплачивай калым,

Бог даст, день придет — разделаешься с ним, —

Выдам за тебя в тот день Тавку-аим,—

Голову твою на грудь ей возложу.

Слушай, Кайкубат, что я тебе скажу:

Голову себе тревогой не морочь.

Если только ты захочешь мне помочь,

Выйду из зиндана, — шаха с трона — прочь,

И тебе отдам и трон его, и дочь!..

Кайкубат спрашивает:

— А ты кто такой есть?

— Э, плешь, не узнаешь меня! — сказал Алпамыш. — Я — Алпамыш. Калмыками плененный, семь лет уже в зиндане этом сижу.

Говорит ему Кайкубат:

— А я думал, что тебя и в живых давно нет. Ну, раз это ты, — верю тебе, рад, что тебя я нашел. Пусть белый козел будет тебе задатком, — согласен я платить калым. И сама Тавка-аим, поручая мне козла, была нежна, весела, будто склонна ко мне была, будто, — казалось мне, — шахская дочь выйти за меня и сама не прочь.

С этими словами сбросил Кайкубат Алпамышу еще пять-шесть баранов в придачу, а сам погнал стадо дальше.

Стал теперь Кайкубат ежедневно вокруг Мурад-Тюбе баранов попасывать, ежедневно Алпамышу пять — десять баранов подбрасывать, доставлять ему, что ни потребует, все, что ни прикажет — исполнять усердно. О том, что ему шах, хозяин баранов, скажет, Кайкубат и думать не хотел. Сбрасывал он, сбрасывал в зиндан баранов в счет калыма за Ай-Тавку, таяло-таяло стадо его, осталась у него одна только единственная кобылица пегая. Взял он эту кобылицу, подъехал к зиндану и говорит:

— Бедняку забота постоянно есть.

Утешенье — в Ай-Тавке румяной есть.

Отданных в калым пятьсот баранов есть,

А еще — кобыла пегой масти есть.

Сват такой, как ты, мое несчастье есть!

За баранов шахских мне в ответе быть.

Я тебя молю, меня не погубить.

Стан Тавки в мечте всегда передо мной.

Долго ли могу я сытым быть мечтой?

Сват, нельзя ль ускорить свадебный наш той?

Видно, ты моей не угнетен бедой!

Отдал за Тавку все стадо Кайкубат.

Прояви свое добросердечье, сват:

Если ты успел весь этот скот сожрать,

То не заставляй меня напрасно ждать:

Раз мне суждена такая благодать,

Можешь Ай-Тавку мне хоть сейчас отдать.

Сказанное мною ты пойми теперь:

Что-нибудь такое предприми теперь, —

К выходу усилья устреми теперь.

Я уже от страсти не в уме теперь!

Что задумал делать, делай — не тяни, —

На Тавке-аим скорей меня жени!..

Ответил Кайкубату на эти слова так Алпамыш:

— Не настанет осень, — розам не отцвесть.

Соловью на куст отцветший не присесть.

Пять ли сот баранов или даже шесть, —

За Тавку-аим такой калым не в честь.

За тобою больше половины есть.

Если ты калым не уплатил сполна,

У меня охоты нет из ямы лезть.

Можешь это в мудрых книгах ты прочесть:

Должен был калым ты начинать с коня.

Хочешь по дешевке шаха дочь иметь?

Не привел коня — так нечего шуметь!

Покидать зиндан нет смысла для меня.

На эти слова Кайкубат Алпамышу так ответил;

— Коль пятьсот баранов — лишь крупица есть,

Жадности твоей где же граница есть?

Сколько на душе забот и страхов есть!

Сколько наказаний мне у шаха есть!

Ай-Тавка моя не чаровница ль есть?

Пегая в остатке кобылица есть, —

Не скажу, конечно, чтоб отборный конь, —

Под хурджун годится, — только с места тронь.

Если б кобылицу отдал Кайкубат,

Будет ли тогда конец калыму, сват?

Отдал я тебе все, чем я был богат.

Что б ни приказал ты — я в твоей руке,

Но жени меня скорей на Ай-Тавке!

Алпамыш в ответ такое слово сказал Кайкубату:

— Сердце к положенью твоему склоня,

Так и быть — сочту кобылу за коня.

Ай-Тавку получишь скоро от меня… —

Алпамыш сказал из подземелья так.

— Э, уговорил! — возликовал бедняк.

Повод кобылицы Кайкубат схватил,

Свой хурджун чабаний он с нее стащил,

К самому зиндану он ее подвел,

Наземь на краю зиндана уложил,

Ноги ей арканом накрепко скрутил,

Подтолкнул ногами — и в зиндан свалил.

— Э, теперь сполна калым я уплатил!.. —

Голову задрав, бек Алпамыш глядит,

Как в зиндан кобыла пегая летит.

На лету батыр кобылу подхватил, —