А Кокаман в ответ:

— Вижу я, батыры-удальцы, — истинные вы глупцы! Кого же из вас я хуже? И я ношу панцырь в девяносто батманов, и я съедаю мяса девяносто жирных баранов, и я девяносто золотых туманов получаю от хана, и у меня сорок девушек в услуге, и я — один из девяноста в батырском полном круге… А у этой красавицы-узбечки — все одни и те же словечки: что ни слово, то про милого снова:

«Есть бесценный дар у меня —

Алпамыш, мой яр у меня,

Доблестный кайсар у меня.

В караване — нар у меня,

Даже и зимой возбужден,

Страстью круглый год опьянен,

Страшен всем соперникам он.

К милой чуть его повлекло, —

Головой разносит седло,—

Будет вам жестокая месть!

Там, на родине нар этот есть,

Алпамыш мой, кайсар этот есть!»

Однако то, что у нее на родине такой могучий нар есть — это правда. Если мы будем все так же к ней приставать, если не остынет нашей страсти пыл, — приедет этот ее конгратский нар, падет на наши головы его свирепая месть. Тогда за тысячу теньга мы купим мышиную норку, как говорит наша поговорка. По мне — пропади этот шестимесячный срок, — не пойдет нам впрок женитьба эта. Откажемся раз навсегда от этой спесивой узбечки, забудем даже ее узбекское имя! Так думаю я, — закончил Кокаман.

Посмеялись батыры, поехали дальше к жилищу своему в пещеры калмыцкие.

Песнь третья

Из десяти тысяч юрт своего племени выбрала Барчин десять джигитов-гонцов; из многочисленных коней, пасшихся на девяноста пастбищах, выбрала она десять коней, — снарядила их — и такое письмо написала Алпамышу:

«Барчин твоя, прибывшая в страну калмыцкую, которая находится на расстоянии шестимесячного пути от родного Конграта, очутилась в руках сильного врага. Девяносто батыров калмыцких замуж меня взять хотят, угрожают мне. Удалось мне отсрочку получить от них на шесть месяцев. Если имеет еще Алпамыш надежды на меня, пусть, не мешкая, приезжает за мной, а если нет — пусть развод пришлет, чтобы знала я, как судьбой своей распорядиться».

Вручила она послание свое десяти джигитам, счастливого пути пожелала им, такое слово сказав:

— Полная луна сиянье льет вокруг.

Лучник в бой берет свой самый лучший лук…

Чужедальний край — земля горчайших мук.

Выручить Барчин придет далекий друг…

Я желаю вам в пути не ведать бед,

Родине прошу мой передать привет,

Коккамышским водам, всем родным местам,

Нашему народу, что остался там,

И привет особый другу школьных лет!

Скажете: такой красавице, как я,

Никакого нет от калмык

о

в житья, —

Плачет и горюет Барчин-ай твоя!

Вас, мои гонцы, прошу я об одном:

День и ночь скача быть дальше с каждым днем.

Да хранят чильтаны вас в пути степном!

Провожая вас, я слезы ливнем лью,

На чужбине злой, в постылом мне краю,

Близких вспоминая, всю родню свою,

Что живет в краю Байсунском, как в раю.

Одиноко я меж недругов живу,

Друга нет, — кого на помощь призову?

Голову теряю, мучаюсь одна,

Тяжкий гнет калмыцкий я сносить должна, —

На полгода лишь отсрочка мне дана.

Участь Ай-Барчин поистине страшна!..

По пути к родной Байсунской стороне

День и ночь скакать вы обещайте мне.

Всем большим и малым, всей моей родне

Скажете, как тяжко на чужбине мне.

Дяде-бию эту сообщите весть:

Стать мне калмык

у

женой угроза есть, —

Не хочу в плену безвременно отцвесть!

Плачет мать моя — ей утешенья нет,

У отца в очах померк от горя свет,

Да простятся мне ошибки юных лет!..

Мчитесь же, мои послы, в родной Конграт,

Выручить меня народ мой будет рад, —

Там друзья мои, сестра моя и брат.

Поспешите же, гонцы, в Конграт родной,

Чтобы сбылось все, замышленное мной!..

От Барчин письмо захватив,

На коней горячих вскочив,

Густо пыль дороги всклубив,

Скакунов своих горяча,

Их сплеча камчами хлеща,

Гикая на них и крича,

Десятеро тех смельчаков

Едут из страны калмык

о

в.

Скачут их тулпары, фырча,

Радуя сердца седоков,

Держат путь джигиты в Конграт.

Рвением посольским горят,

Скачут дни и ноч

и

подряд, —

Так между собой говорят:

«Надо, — говорят, — поспешить!

Головы хотя бы сложить,

Службу Ай-Барчин, сослужить!»

У кого за близких печаль,

Близкою становится даль…

В край Конгратский скачут послы, —

А пути в Конграт тяжелы:

Горные крутые узлы,

Тропки — еле-еле пройти,

Страшные ущелья в пути.

Сколько гор могучих прошли,

Через сколько круч перешли,

По пескам сыпучим прошли!

То

я

горах застигнет зима,

То в пустыне накроет тьма.

Сколько раз теряли тропу,

Сколько раз лишались ума!