Тянет из зиндана друга молодец,

Вытянул с большой натугой, наконец.

Так освобожден был снова Хакимхан.

Другу Алпамыш сердечно говорит:

— Хитрость удалась отлично, — говорит; —

Худо б нам пришлось, конечно, — говорит, —

Если б ты моим советом пренебрег;

Жить с врагом нельзя беспечно, — говорит; —

Смирны калмык

и

не вечно, — говорит, —

Если бы не нашей хитрости урок,

Власть в чужой стране ты б удержать не мог:

Захотят тебя от трона отрешить, —

Смертное насилье могут совершить.

Поступив со мною так, как поступил,

Уваженье вражье ты себе купил,

Шахское свое величье укрепил…

Стали тут друзья прощаться — здоровья-благополучия друг другу желать, — говорит Алпамыш Кайкубату еще такое слово на прощанье:

— Осень иссушить цветы да не спешит,

Разума тебя господь да не лишит!

Слово мое — просьбу, друг мой, не забудь:

Я тебя прошу — отправься как-нибудь

К Байсары, к упрямцу-дяде моему,

Мой совет-наказ ты передай ему:

Что ж он, непутевый, думает себе,

К племени-родне не едет почему?

Силой иль обманом — разуму-уму

Старика наставь, — и выехать заставь…

На пути далеком есть Байсун-страна,

Всех земель на свете мне милей она.

Родину мою, родню мою опять

Только вспомнил, — сколько слез я лью опять!

В этот край родной направлю я коня.

Друг мой, Кайкубат, не забывай меня!

На прощанье руку дай свою опять!..

Кайкубат в ответ Алпамышу такое слово сказал на прощанье:

— Наказанья неба цветникам не знать!

О твоем отъезде калмык

а

м не знать!

Ночью выезжай, чтобы врагам не знать.

Если калмык

и

узнают — горе мне!

Амальдары все изменят вскоре мне, —

Что убьют меня — уверен я вполне.

Боевой твой реет над тобой стяжок,

Хваткой ястреба владеет мой дружок,

Силою тигриной друг мой наделен,

Смелым сердцем барса обладает он.

Светоч мой угас — ты вновь его возжег.

Будь здоров, твой путь благополучен будь.

Дальним переездом не измучен будь:

Свой народ, страну свою благоустрой:

Дружбу Кайкубата вспоминай порой:

Славься — возвеличься, мой батыр-герой!..

Так они простились темным вечерком.

Бедный Кайкубат побрел к себе тайком.

Алпамыш-батыр, на родину влеком,

Скачет ни одним не встречен калмык

о

м.

Думают враги — он в яме, Алпамыш, —

Дальними летит путями Алпамыш…

Песнь четвертая

Так и воцарился Кайкубат — стал управлять калмыцкой страной. Старшины калмыцкие не раз совет держали, — опасались, что Алпамыш из темницы ушел. А проверить нельзя: без разрешения шаха никто не имеет права в зиндан спускаться. Мало-помалу и старшины притихли.

Алпамыш тем временем на родину возвращался.

Мысли его в дороге такие были:

— Хорошо в горах, когда тумана нет,

Хорошо в пути, где каравана нет.

Хорошо в садах, когда хозяев нет, —

Без народа — власти у султана нет!..

Если я народ свой потерял, то кем

Управлять я буду? Царствовать зачем?

Еду я, грустя, далекой стороной —

По пескам безводным, по глуши степной.

Розы отойдут — печален гулистан,

В городе упадок — падает султан.

Был богатым — счета не было друзьям,

Обеднел — родне ближайшей нежелан.

В племени своем — в народе был я хан,

Времени худому я попал в капкан…

Не в тумане ль Аскар-гора?

Правильным ли еду путем?

Стар отец мой и мать стара,

Ничего не знаю о них.

Ты, конгратское племя, где?

То счастливое время где?

Что с друзьями моими там?

Что с Барчин любимою там?..

Ехал он, шункар, тосковал,

Эти он слова напевал.

Громыхал на кручах обвал,

Байчибар горами скакал,

Камни раздробляя в песок,

Искры из камней высекал.

Скачет одинокий седок, —

Скажешь — сотни конников скок,

Буйный, многошумный улак!..

Вот уже пред ним Алатаг.

На гору поднявшись, на горе он стал,

Поглядел — родную местность увидал,

Там его народ байсунский летовал.

Увидал своих — душой затосковал,

Ожерелья слез горячих проливал.

Как живет родное племя без нею?