Терпел лишения и страдал,

Все же; если в три дня хоть раз

Не поклюю у падали глаз,

Если чью-то кровь не попью,

Мяса кусочек хотя б не вкушу,

Жизнь не жизнь мне на этом сеете,

Уволить меня потому прошу

От поисков и наказания Смерти».

Сорока:

«Тварь, которая Смерти боится,

Будет встречи с ней избегать.

Если надобно ей плодиться,

Станет укромное место искать».

И с сорочьими теми словами

Все — и тигр, и леопард,

Лев могучий, волк и барсук,

И зубастая, жадная щука —

Согласились, говорят.

Ведь птицы, что сюда по весне летят,—

Гуси, утки, журавли,

Дрофы, рябчики, тетерева —

Только и мечтают о том,

Чтобы птенцов выводить, и потом

Научить их вольно летать.

Но пред этим надо искать

Гнезда по чащобам лесным,

Жира набираться самим.

Лишь косули и с ними олени,

Да еще бурощекий заяц,

На длинные ноги свои уповая,

Безответными оставались.

Еще воробей, дрозд и скворец,

Трясогузка, ворона и галка,

Поживившиеся червячками,

Словно подавившись словами,

В стороне ото всех отмолчались.

Сказала кукушка: «Я гнезд не имею,

Я детишек своих не лелею.

Пусть тот, кто в детях души не чает,

Кто их холит и величает,

Как захочет, так и живет,

Норы роет и гнезда вьет».

Каждый по-своему рассуждал,

По-своему думал-гадал,

Так, к единству и не придя,

Немного времени погодя,

Разошлись они, говорят.

Сник после этого старик,

Выходить на охоту один

Стал бояться, и вовсе отвык.

Как-то четверо — всей семьей —

На охоту ранней порой

Вместе отправились они.

Много дичи набив лесной,

Воротились к лачуге своей.

Средь добычи — птиц и зверей —

Была лебедушка… И когда

Вдруг нависла над ней беда:

Чтобы на мясо ее искромсать,

Стал старик оттачивать нож,

Пробрала лебедушку дрожь,

Стала просить она, умолять:

«Летела я, чтобы мир посмотреть;

Не земное создание я,

У меня есть страна своя,

Не бездомная я сирота.

Когда на земле не было никого,

Никто не касался ногами ее,

Нельзя было друга себе найти,

Подругу на жизненном пути,

Мой отец — повелитель птиц —

Всюду пару искал себе,

Но не было такой на земле.

Чтобы равную отыскать,

Ринулся отец к небесам,

Встретил Солнце с Луною там,

Всей душою их полюбил.

Родилось у него двое детей.

Ни я с сестрою сводной своей,

Ни отец наш болезней не знали,

Смерти власть мы не признавали.

Отец мой поныне властвует там.

Я с мольбой обращаюсь к вам:

Отпустите же вы меня,

Ворочусь я в родные края.

Если ж сладите меня, все равно

Стать мне пищею не суждено —

Лягу внутри у вас камнем я.

Водою из Живого ручья

В детстве тело мое омыла

Солнце-Кояш — матерь моя,

Светом бессмертья меня озарила.

Отпустите же вы меня.

Мой отец под землею даже

Меня отыщет и вас накажет.

Дочь я царя, чье имя Самрау,

А зовут меня Хумай;

Если волосы разовью,

Лучами златыми всю землю залью.

Утром я тороплю зарю,

Ночью свет я луне дарю.

Отпустите же вы меня,

Ворочусь я в родные края,

Путь к Живому роднику

Указать я вам смогу».

Услышав такие слова, Янбирде и Янбика стали держать совет с детьми. Шульген был за то, чтобы съесть птицу. Урал — за то, чтобы ее отпустить. Из-за этого они затеяли между собой ссору. Урал забрал птицу, чтобы она не досталась Шульгену, отнес ее в сторону. «Но печалься! Вот поем сейчас малость и сам отнесу тебя к матери и отцу», — сказал он ей и подсел к своим родителям.

Когда все принялись за еду, птица взмахнула здоровым крылом — и выпали из него три пера; когда она смочила их кровью из сломанного крыла, явились три лебедя и унесли ее с собой. Старики Янбирде и Янбика очень сожалели о том, что не смогли узнать, где находится Живой родник.

Старик тут же велел Шульгену и Уралу отправляться вслед за ними, отыскать Живой родник. Если на пути встретится Смерть, отрубить ей голову и возвратиться домой. Посадив двух сыновей на двух львов, проводил он их в путь.