— Таня, Макс на самом деле сильно казнится, он очень переживает.

— Оно заметно, как весь испереживался, — усмехнулась Таня, — пришел, только когда Саша приволок его.

— Но ты же сама запретила ему попадаться тебе на глаза! А теперь не хочешь выслушать его! Саня рассказал мне, как ты распрощалась с Максом. Таня, ну поговори с ним, выслушай его.

— Так тебя Максим попросил заманить меня на свадьбу? — Таня с подозрением посмотрела на Аврору.

— Нет, это надо мне. Ты — моя подруга, я очень хочу видеть тебя на свадьбе, а Макс — лучший Сашкин друг, да и мой тоже, мы с детства вместе, я не могу отмести столько лет дружбы, даже если он оступился.

— Понятно — старая дружба не ржавеет. А каково мне будет видеть его там, ты не подумала?

— Как раз о тебе я и думала. Я хочу, чтобы Максим покаялся перед тобой, чтобы ты позволила ему искупить свою вину. И я решила, как было бы здорово, если бы вы помирились на нашей свадьбе!

— Аврора, я тебя никак не пойму, то он у тебя засранец, то лучший друг.

— Засранец, конечно, но, понимаешь, засранец свой, родной. Которому прощаешь многое.

— Конечно, если это не касается лично тебя, то можно простить.

— Я сказала — многое, но не все. От своих и требуешь больше, хочешь, чтобы они соответствовали твоим представлениям о дружбе. Но и не бросаешь, если друзья не совпадают с твоими представлениями. Более того, даже приходиться вытаскивать из дерьма, если друг туда попал.

— То есть берете «на поруки»?

— Фу, терпеть не могу все эти формальные мероприятия, акции для галочки. Мне этот пафос коллективизма еще в школе надоел. А тебе разве нет? Наверное, нет, ты же в школе работаешь. Мы же просто помогаем друг другу.

— И часто вам приходилось вытаскивать Максима из этого самого? — спросила Таня.

— Нет, обычно он приходил на выручку, а когда необходимо было — отца подключал.

— А что же вы не попытались его остановить, когда он с Сухим связался?

— Ну, это другое. Я сама, знаешь, пару раз в магазине стащила мороженое, а в книжном — книгу сперла.

— Ты?

— Ага, у меня такой азарт был, удержаться не могла.

— А Саша знает?

— Конечно, это еще в школе было, я потом перед всеми похвасталась, что не попалась. А мороженым со Светкой поделилась.

Таня молчала, пораженная.

— Не смотри на меня так, как будто родителей в школу собираешься вызвать. Это давно было.

— Это я так, просто.

— А Сашка виноват во всем не меньше Максима, — продолжала Аврора, — отлично зная Макса, он предвидел, чем все это кончится. Я ему не съездила по морде только потому, что она и так у него в синяках. Таня, не вини сильно Макса, может, ты найдешь в себе силы простить его? Я думаю, что у вас вдвоем есть будущее. Вы же созданы друг для друга.

— Ага, как кошка и мышка, — возразила Таня.

— Не так. Как кофе и сливки, как чай и сахар.

— Да иди ты, Аврора, — засмеялась Таня, — я пью чай без сахара и чёрный кофе.

— Ну тогда, как небо и горизонт, как смычок и скрипка…

— Ещё, как барабан и палочки, — подсказала Таня.

— Как колхозница и рабочий…

— Как Минин и Пожарский, — продолжала дурачиться Таня.

— Маркс и Энгельс, — не отставала Аврора.

— Деньги и кошелёк.

— Как Болек и Лёлик.

— Как тыква и Золушка.

— Нет! Как Золушка и принц. Вот! Точно!

— Какая же ты, Аврора наивная, — отсмеявшись, сказала Таня, — веришь во всякие романтические бредни. Только вот принц оказался чудовищем.

— Максим на самом деле не такой уж чудовищный! Ты все-таки его мало знаешь, Таня.

— Да, как-то не удалось с другими гранями его личности познакомиться! Мне он только с одной стороны показался, — обозлилась Таня.

— Ты просто была ослеплена ненавистью. А рядом с тобой Макс очень сильно изменился в лучшую сторону. Максим извлек из всего этого хороший урок. Он понял, что не всего можно добиться силой, и такие слабые и хрупкие девчонки могут оказаться в сто крат сильнее. Если бы ты смогла забыть все обиды и поверить, что Макс сможет искупить свою вину! Таня, дай ему возможность извиниться, выслушай его. А уж потом решай.

— Ты хочешь невозможного — помирить меня с человеком, который причинил мне столько зла.

— Но Максим на самом деле стал другим. Сначала Макс хотел только развлечься, а потом влюбился в тебя. Вспомни, как он к тебе относился, как оберегал тебя, заботился, а смотрел как!

— Это все наносное, показушное.

— Неправда! — воскликнула Аврора. — Столько времени играть? Если бы он притворялся, это бы ему быстро надоело, и он бы не выдержал. Макс восхищался тобой, гордился тобой!

— Да, я для него была очередным трофеем. Неужели вы ничего не видели, никто из вас не замечал, как он унижал меня?

— Ни разу.

— Ну хотя бы в тот раз, когда мы возвращались из бассейна и он повел меня в свой гараж заниматься любовью? Или в свой день рождения заставил меня остаться, спрятав сапог?

— Это сейчас, когда я знаю всю подоплеку ваших взаимоотношений, могу представить, что для тебя это действительно было унизительно. Но тогда это выглядело абсолютно естественно. У нас к таким вещам нормально относятся, вспомни на Чемровке то Костик с Маринкой, то Вовка с Любой уединялись в палатке. А Женька со Светланой на даче? Единственное, что мы замечали, каким влюбленным взглядом смотрел на тебя Максим. Такого с ним еще не было. Это могла быть только любовь.

Таня вспыхнула:

— Господи, что вы с Сашкой заладили все о любви. Любви нет. Это мне Максим сказал.

— Он даже себе боялся признаться, что любит. Таким способом он хотел защититься от любви, боялся проявить слабость.

— Вот в этом вся его сущность, — заметила Таня.

— Ну, да, есть у него такая черта, он боится показаться слабаком. Но в этот раз она проиграл, показав свою силу. Принудив тебя, он пропал сам — попал в сети любви. И уже трепетал от страха, что потеряет тебя, боялся ослабить хватку.

— Ты идеализируешь его. Мне ли не знать, как он относился ко мне, — не согласилась Таня, — ты ведь не знаешь как он вел себя, когда вы не видели.

— Он тебя бил? — Аврора сжала кулаки.

— Вообще-то нет, — задумалась Таня. — Замахнулся один раз, в первый раз на Чемровке. Ты, наверное, помнишь.

— Я так и думала, он бы не смог ударить женщину.

— Зато как он унижал меня перед своими бойцами, — Тане хотелось выговориться, — возил меня в машине по каким-то делам и к месту и не к месту говорил перед своими корешами, что мы сейчас отправимся в кровать. Сажал меня в машину и ездил со своими пацанами, словно хвастался, пока ему это не надоело.

Татьяна задумалась — впервые она попыталась разобраться в мотивах его поступков.

— Он как будто злился на меня за то, что я оказалась равнодушна к его обаянию, его ласкам. И унижая меня, тем самым наказывал за свое же бессилие, неумение покорить.

— Бедная! Да он должен вымаливать у тебя прощение на коленях! За каждую твою слезинку он должен ползти на коленях от своего дома до твоего и обратно.

— Какая ты кровожадная, Аврора! — засмеялась Таня.

— Кто кровожадный, так это — ты! Ты мучаешь его больше, не желая выслушать его, дать оправдаться.

— И не собираюсь, даже не уговаривай.

— Понимаешь, он пытался добиться взаимности и бесился от бесплодности своих попыток.

— Странным способом он добивался взаимности.

— Ты ненавидела его, поэтому все воспринимала в другом свете. Он заботился о тебе.

— Так же, как заботился о своей машине. Интересно, ты бы так же рассуждала, если была на моем месте?

Аврора на секунду задумалась — даже нахмурила брови — и ответила:

— Нет, конечно. Разумеется, любой другой, кого я не знаю, был бы для меня преступником. Но только не Максим. Ведь не зря следователям и судьям запрещено вести дела родственников. А нас с Максом так много связывает, мы с ним как родные. У нас так много общего.

— Вечеринки, шашлыки, гулянки, — подсказала Таня.

— И не только это. Когда три года назад умирал мой папа, он достал лекарства, которые даже мама не могла найти. Правда, он все равно умер — рак.