— Конечно.

— Спасибо, Миша. Тогда я продолжу. Как я говорила, первый сексуальный опыт для девушки не всегда бывает приятным, а тут еще примешивается страх перед беременностью, что об этом узнают родители, отсутствие подходящей обстановки. Это и есть бяка. И хорошо, если партнер действительно любит и уважает свою подругу, но, о присутствующих не говорят, чаще всего им двигает, юношеская, извини, гиперсексуальность, любопытство, или, еще хуже, желание самоутвердиться, показать друзьям, что он не хуже других, даже круче всех; это довольно цинично по отношению к девушке, у которой может остаться после такого общения горький осадок или даже отвращение к другим мужчинам. А это — большая бяка. Взрослой женщиной, помимо желания создать семью, родить детей, могут двигать схожие мотивы, но она начинает сексуальную жизнь более осмысленно, не страшась будущего, в то же время осознавая все последствия, ответственно, и поэтому гармония в отношениях приходит раньше. Это уже не бяка. Я это тебе не как учитель говорю, а как женщина. Правда, у меня самой опыт не совсем удачный, — с горечью вырвалось у неё, и она предупредила, — но это только между нами, хорошо?

— Разумеется, — со всей серьезностью ответил Миша.

— А ты меня понимаешь, я не слишком туманно выражаюсь?

— Понимаю, потому что вы говорите от себя, а не как по учебнику.

— А что, учебники так непонятно написаны? — поразилась Таня.

— Нет, я не про то, — смутился Миша, и от этого стал симпатичнее, — вы говорите то, что думаете, что чувствуете, а не по программе.

— Ну, вот, а мы даже не поговорили о молодых мужчинах, им ведь тоже нелегко, у них тоже есть свои трудности, я подозреваю, — Таня улыбнулась, надеясь вызвать Мишу на откровенность.

Но он не пошел на контакт, и Таня продолжила:

— И еще, к тебе это, разумеется, не относится, но я все-таки скажу. Некоторые мужчины, особенно молодые, добившись от девушки взаимности, спешат рассказать о своей победе друзьям, да еще в грубой и пошлой форме. Это очень обидно. И к тому же попросту некрасиво. Истинная любовь не выставляется напоказ.

— Я люблю Иру.

— Я верю тебе, Миша. Но и настоящая любовь может обернуться трагедией.

— Неужели, все так плохо? И первая любовь это всегда трагедия, как у Ромео и Джульетты?

— Конечно, не все так однозначно, бывают дети настолько серьезные, что сами воспитывают своих родителей, а есть взрослые, которым нельзя доверить кошку, не только ребенка. А это я знаю тоже не понаслышке, а как учитель.

Миша кивнул.

— Ну что, тогда с бякой покончено? — спросила Таня.

Вместо ответа Миша улыбнулся. Когда он улыбался, его лицо словно освещалось изнутри.

— Миша, я хочу тебя спросить, это ты уговорил Иру сделать аборт?

— Мы вместе приняли решение, но я на нее не давил, — ответил Миша.

— Это правда?

В голосе Михаила прозвучал вызов:

— А вы думаете, мне безразлично, что с ней будет? Что я хочу поскорей замести следы? — и добавил тише, — я ведь люблю ее.

— Хочется верить. Я постараюсь вам помочь. И если ты хочешь сохранить вашу любовь, относись бережней к Ирине. Пожалуйста, не обижайся на нее, даже если она начнет грубить, срываться, злиться, но пойми, она нервничает, ей сейчас плохо, а потом может быть еще хуже, такие вещи не проходят бесследно. Поддержи ее, хорошо.

— Хорошо.

— Жаль, конечно, что вам приходится пройти сквозь такое испытание.

— Татьяна Викторовна, а вы не боитесь?

— Конечно, боюсь. Вдруг будет осложнение, это же операция.

— Нет, я про другое. Если узнают, что вы помогаете своей ученице, да еще ведете такие разговоры, вас могут уволить. За пособничество, аморалку и все такое.

— Надеюсь, до этого дело не дойдет.

— Я вообще-то не верил, что вы поможете нам, и не хотел, чтобы Ира ходила к вам.

— Из-за моего возраста?

— Возраст самый подходящий, но у вас всегда такой умный вид, будто простая жизнь вас не интересует. Но Ира все-таки решила рискнуть и сходить к вам, и не зря.

— Надеюсь, все будет хорошо. И в будущем не повторится.

— Мы всего один раз, — буркнул Носков.

И так попали.

— Да, ты обещал, что вы так больше не будете.

— Скорей, это я сказал для успокоения вашей совести, — уточнил ученик.

Таня опешила, но, по крайней мере, он честен. И запретами тут не поможешь.

— Миша, я, как ты понял, против интимных отношений в вашем возрасте, это прекрасное время для ухаживания, прогулок, цветов и других знаков внимания. Но я не ханжа, и понимаю, что рано или поздно это должно произойти. Но если вы поспешили познать взрослую сторону жизни, ведите себя по-взрослому, — она говорила медленно, тщательно подбирая слова. — Особенно, это относится к тебе. Юные девушки еще романтичны, мечтательны, доверчивы, ранимы. А любовь — это еще и ответственность. Заботься о ней. Я понимаю, тебе, наверное, неловко, но в аптеках продаются средства предохранения.

— Я все знаю, — прервал ее неуклюжие попытки дать конкретные советы Миша. — Мы только один раз забылись.

Таня не ожидала этого, она думала, что детишки попались после первого раза.

— И один раз может сломать всю жизнь. Береги Ирину. И это надо понимать в буквальном смысле, а не сдувать с нее пылинки и носить на руках. Выполняйте все предписания врача, если она скажет месяц никакой половой жизни — значит, месяц. Если скажет три — значит, три. Ты ведь уже мужчина. Надо соответствовать.

Миша кивнул.

— Не забывайтесь больше. Боюсь, второй раз я помочь не смогу.

Они еще немного помолчали.

— Спасибо, что помог отремонтировать шкаф. А мне еще нужно проверить тетради.

Миша поднялся, подошел к первой парте за сумкой:

— До свидания, — он повесил сумку на плечо, и собрался уходить, но перед дверью остановился.

— Вы совсем не такая, какой кажетесь, как я думал о вас раньше. Вы — человек. Если бы все учителя были такими.

Таня улыбнулась:

— До свидания, Миша. Я тоже обманывалась раньше насчет тебя.

Вечером зашел Максим. Он вел себя, как ни в чем не бывало, даже не заикнулся о вчерашней стычке. Таня тоже предпочла не задавать лишних вопросов. Она показала ему аудиокассету:

— Дима дал мне послушать. Это Крематорий. Он был такой довольный, что может меня порадовать.

— А у тебя даже нет магнитофона. Едем ко мне слушать?

— Зачем? Когда буду возвращать, скажу — понравилось.

— А вдруг он тебя проверяет? И там ничего нет. Или что-нибудь матершинное, — Максим передразнил ее.

— Я сегодня устала. По субботам у них все равно нет математики.

— Хорошо, завтра я за тобой заеду и послушаем.

— Возьми кассету сейчас, а дома послушаешь и мне расскажешь.

— А если он наболтал тебе на кассету признание в любви?

— Мне останется только ждать, когда он подрастет.

— Ты же сама говорила, что не надо заигрывать с детьми. Говори им свое мнение, а не то, что им хочется от тебя услышать. Ты должна сама послушать эту кассету. Хотя, ладно, давай я сначала прокручу.

На следующий день Максим заехал за ней на машине, и они поехали к нему домой.

— Я так и думал, что этот маленький крысеныш тебя проверяет. Послушай, что он тебе подсунул.

— Матерщину? — Тане не хотелось в это верить.

— Гораздо хуже.

Максим включил магнитофон. Зазвучал рок, ничего нецензурного не было. Таня непонимающе на него посмотрела:

— Ну и что?

— Ты что не слышишь, это не Крематорий, а Коррозия металла!

Максим был настолько серьезен, что ей стало смешно, отсмеявшись, она стала оправдываться:

— Знаешь, я тогда столько всего наслушалась, у меня каша в голове.

— Ладно, давай я тебе поставлю Крематорий. Чуешь разницу?

Но когда они занялись любовью, Таня попросила поменять кассету.

— Что бы ты хотела послушать? — угодливо поинтересовался Максим.

— ДДТ, «Мальчики-мажоры», — попробовала уколоть его Татьяна.

— Хорошая ученица, — похвалил ее Максим.