Только теперь она поняла причину не стихающего интереса к ее персоне со стороны Антонины Сергеевны. Она, как и обещала, никому не рассказала, что видела Таню с Максимом, но сама постоянно расспрашивала Таню о Даниловых, оставшись с ней наедине. Таня отвечала, что не бывает у Даниловых, но Слинкова через некоторое время снова возвращалась к этой теме. Неожиданно до Тани дошло, что Антонина Сергеевна была бывшей любовницей Данилова-старшего, и ее до сих пор мучают воспоминания прошлого, так же как и Екатерину Николаевну, желающую сопернице пораньше состариться.

— Максим, пожалуйста, принеси, что-нибудь выпить со стола, — попросила мать сына.

— Там, ничего нет, все выпили, — ответил Максим.

— Симочка, сходи, посмотри, может, что-нибудь осталось, токайское, например.

— Я же знаю, что ничего не осталось, ты когда-нибудь видела, чтобы после нас что-то оставалось? И нам всем уже хватит, поздно. Мы пойдем, — Максим встал из-за стола.

— Спасибо, кофе был чудесный, — Таня отодвинула чашку

— Посидите еще, мне так хорошо с вами, — не хотела отпускать их Екатерина Николаевна.

— Мама, уже два часа ночи, а Таня живет далеко. Нам пора. А ты ложись спать, на столе ничего не трогай, там девчонки немного прибрались, а остальное потерпит до завтра. Лады?

Максим подошел к матери сзади и обнял ее за плечи, прижавшись щекой к ее щеке. Екатерина Николаевна подняла руку и обхватила его за шею.

Когда-то красивые, тонкие, как у Максима, черты лица Екатерины Николаевны начали расплываться, но сходство матери и сына все еще бросалось в глаза: те же брови, тот же лоб, разрез глаз, прямой нос. У них, наверное, и волосы были одного цвета, только Екатерина Николаевна красила свои.

— Да-да, больше не буду вас задерживать. Иди скорей, — и она оттолкнула его.

Таня с удивлением наблюдала за этой сценой. Что-то человеческое проявилось у Максима. Он жалел мать, не стыдился ее, не злился, а именно жалел.

Вдвоем они прошли в коридор.

— Надеюсь, ты не потеряла второй сапог, — сказал Максим.

— Если только ты не спрятал его, как первый.

— Как ты могла про меня такое подумать! — возмутился Максим.

За порогом квартиры Максим сразу стал серьезным. Они пошли в соседний двор в гараж.

— Ты собираешься в таком состоянии сесть за руль? — спросила Таня.

— Я уже почти трезв, движения ночью никакого нет, доедем. Или ты хочешь идти до дому пешком? Автобусы уже не ходят.

— А вдруг ГАИ?

— Не смеши меня.

Уже на дороге Максим с досадой ударил рукой по рулю:

— Черт! На столе осталась недопитая бутылка коньяка, я совсем про нее забыл, надо было спрятать.

— Может вернуться?

— Поздно, мать ее, наверно, уже нашла. Завтра она не встанет. Ну, я и дурак!

— Ты ее любишь?

— Не задавай идиотских вопросов, — пресек ее Максим.

После недолгого молчания он начал сам:

— Никто не знает, что она пьет. Когда ко мне приходят, она не вылезает из спальни, если напилась.

— Я учту это и не буду распространяться, или ты убьешь меня за то, что я узнала семейную тайну?

— Тебе смешно?

— Подумаешь, выпила женщина в день рождения сына, — она понимала, что Максим прав, но почему-то ей было жалко его мать и хотелось защитить её. — Посмотри на себя, сколько ты сам пьёшь. Я за это время выпила больше, чем мы с Ольгой вместе за весь прошлый учебный год.

— Она обычно пьет дома в одиночестве. Это называется бытовой алкоголизм. Если я замечу, что ты пьешь в одиночку — накажу.

— А почему она тебя называет Симочка?

— Это еще с детства, — немного смутился Максим, — Максимочка — Симочка.

Он высадил у подъезда и попросил на прощанье:

— Танюшончик, ты там поаккуратней с сапогами, не разбрасывай где попало.

Глава 11

В конце пятого урока Таня в пустом классе писала на доске задание — на шестом уроке она ждала пятиклассников, не справившихся с контрольной. Но первой в классе появилась женщина в пальто с песцовым воротником и песцовой шапке и представилась Ларисой Николаевной Черных. На родительских собраниях Таня ее раньше не видела. Когда женщина заговорила, Таня почувствовала запах перегара. Таня попыталась разобраться, чья это родительница. Ни в пятых, ни в десятых классах у нее не было учеников с фамилией Черных. Когда же она выяснила, что это мама Димы Ильина из 5 «А», то не могла понять, зачем же пришла эта женщина, потому что та первым делом спросила, любит ли она животных.

— Это школа, — напомнила Татьяна. — Вы хотели узнать, как учится Дима?

— Димочка очень любит животных. Я ему на день рождения купила собаку с родословной. Афганская борзая. Из Москвы привезли. Заплатили семьдесят рублей — с гордостью ответила мать. — А вы любите собак?

И она начала сумбурно рассказывать, как любит детей и животных. У нее трое детей, старшенький сейчас осужден условно, но он ни в чем не виноват. Младший пошел в первый класс. А Димка обожает собак. Лицо у дамы было отечным, как у больных или пьющих людей. Тане стало стыдно. Дима был ершистым мальчиком, а она до сих пор не понимала причины его неуступчивости. Она с прохладцей стала относиться к своей работе, полностью погруженная в себя. А мать, удосужившаяся прийти к классному руководителю только в состоянии алкогольного опьянения, продолжала:

— Мне для детей ничего не жалко. Я собаку Димке купила за семьдесят рублей.

Тане было неудобно поучать женщину почти в два раза старше нее, но она все-таки сказала:

— Вы бы лучше Диме купили ручки и тетради в клеточку. А то он пишет на уроках математики в тетрадях в линейку. Я ему постоянно даю свои чистые тетради. Нельзя же так. Он все понимает, ему же совестно передо мной.

Мадам Черных возмутилась:

— Вы думаете, у меня денег нет на тетради? Что мне денег жалко на ребенка? Я не для того их рожала, чтобы они были хуже других. Мне просто некогда купить эти тетради, у меня трое детей. Мне для них ничего не жалко.

Неожиданно она замолчала. Таня воспользовалась паузой:

— Дима опять написал контрольную плохо. До конца четверти меньше месяца, впереди контрольная за полугодие. Нужно заниматься. Вы бы проследили, чтобы он домашние задания выполнял.

Мама Димы резко поменяла разговор:

— Татьяна Васильевна, спасибо вам, что вы Димку моего не обижаете.

— Викторовна.

— Да, Викторовна, я и говорю, спасибо вам.

И женщина вытащила из кошелька десять рублей и протянула их Татьяне:

— Вот, возьмите деньги за тетради, пусть мальчик учится. Он в первом классе отличником был. Вы с ним построже.

Таня отвела руку с червонцем, но мама Димы продолжала совать ей деньги:

— Вы же все равно тетради покупали. Пусть он хорошо учится, а вы с ним позанимайтесь, хорошо позанимайтесь. У него в первом классе по математике пятерки были.

Деньги оказались у Тани в руках.

— Заберите деньги, — строго сказала Таня, и, поймав руку женщины, положила ей на ладонь купюру. — Диме я уделяю внимания не меньше, чем другим детям. А вы идите домой, у меня сейчас начнутся занятия.

Татьяна повернулась к доске дописывать задание. Она хотела, чтобы не совсем трезвая мамаша поскорей ушла. Уже прозвенел звонок с урока, и в класс начали заходить дети. Дима тоже должен был прийти, ему было бы неловко перед другими, что мать пришла в таком состоянии. Но, вероятно, сын и мать встретились в коридоре, потому что Дима опоздал. Но так как занятие было дополнительным, Таня не стала делать замечание мальчику за опоздание.

После учебы Таня закрыла общую тетрадь с контрольными заданиями — под ней лежала злополучная десятка. В учительской она выписала из журнала адрес Ильина, имя его матери, и, пообедав дома, ближе к вечеру, пошла возвращать деньги.

Дверь ей открыла мать Димы, но Таню она не узнала. Возможно потому, что днем она видела Таню без шапки и пальто, но скорей всего, оттого что в течение дня еще несколько раз прикладывалась к бутылке. Это было заметно по ее осоловевшему взгляду. Когда она открыла дверь, на порог выскочила молодая собака, очевидно подарок Димке, и начала лаять. Хозяйка принялась материть псину. Таня призывала родительницу выслушать ее, но та ничего не слышала и еще пару раз обматерив дорогого породистого щенка с родословной, крикнула в глубину квартиры: