— А что случилось? — осторожно поинтересовалась я.

— Извечный конфликт отцов и детей, — отрешенно проговорил Толок, следя взглядом за Полоцким. Затем, словно бы очнувшись, перевел взгляд на меня и как-то грустно, или даже печально, улыбнулся. — У этих детей есть все, кроме понимания и выбора.

— Этого почти ни у кого нет, — заметила я.

— Да, — согласился Толок, — но в их ситуации все это ощущается намного острее, и шаг в ином направлении от уже выбранного пути не просто бунт молодого поколения, а не допустимость самого действия, которое никогда не будет принято и понято.

Я пожала плечами, не решаясь вступать в полемику с зам. ректора.

— А против чего бунтует Марун? — поинтересовалась я.

Хотя… откуда Толоку знать?!

— Против будущего… Кстати, — оживился Юрий Анатольевич, и я невольно вздрогнула от столь резкой смены настроения и темы, — занятный план развития работы Совета Старост и студенческого клуба.

— А-аа?

— Я так и думал, что Вы не сами писали, — самодовольно произнес Толок. — Кто? Эрденко? Берднев?

— Кондрашовы, — промямлила я, отпираться не имело смысла.

— Занятно, — усмехнулся Юрий Анатольевич. — Не переживайте, ректор от вашей программы был в восторге.

Я опять вяло кивнула. Ну что тут еще скажешь…

— И да, Ирина, когда в следующий раз будете рассказывать увлекательные истории преподавателям, пусть они будут менее грандиозными, — как бы между прочим заметил Толок.

— Не поняла? — я удивленно уставилась на зам. ректора.

— Знаете, когда в кабинет ректора врывается профессор, заслуженный деятель наук и начинает рассказывать о том, что мы не имеем права отдавать таких прекрасных студентов другому ВУЗу…

— Ой.

— То-то же, — усмехнулся Толок. — Вот Вам и «ой».

— Простите, пожалуйста… — я опустила глаза. Мне стало очень стыдно.

Значит, препод по начерталке пошел общаться не просто с зам. ректора по учебной части, что было бы логично, а с самим Горынычем. Эх… Хорошо еще, там Толок был… Прикрыл, что называется. И при этом уже не в первый раз. Мне, конечно, не на что жаловаться, но только сейчас до меня дошло, что Толок вот уже на протяжении трех лет вытаскивает меня из всех заварушек, в которые я влипаю.

— … и в дальнейшем развитие Университета…

Я с тоской посмотрела на сцену. Сейчас там выступал проректор по науке — нудно. Средь такого великолепия стоит веселиться и танцевать, а не слушать заумные доклады. Я скосила взгляд на соседей по столику. Зоран и Марун тихо о чем-то переговаривались, явно игнорируя выступающего на трибуне и до кучи всех остальных. Ректор временами кидал на меня тревожные взгляды, но через некоторое время успокоился. Я признаков безумств не проявляла, вела себя прилично, спиртное не пила, со стола все подряд не хватала — короче вела себя полностью в соответствии с тем, в каком обществе оказалась. Даже мой отсутствующий взгляд, которым я смотрела на сцену, ректор принял за внимательно-слушающий и вдумчивый. А вот Толок сразу просек, что мне откровенно скучно, и я из последних сил борюсь, чтобы не сползти по спинке стула и банально не вздремнуть.

Поймав очередной взгляд Толока, я попыталась улыбнуться, стараясь показать, что все мило и прекрасно. Толок в ответ кивнул в сторону сцены, затем наклонился и тихо шепнул:

— Райвайн, я советую Вам выпасть из состояния летаргического сна и прислушаться к ректору…

М-да.

— … Мы организуем отдел по связи и работе со студентами. Перспектива и опыт обмена, совместные проекты — все это отойдет в руки самих студентов. А именно Старост. Из более двухсот кандидатов, нами были выбраны трое, самых достойных. По окончании года, оценив работу каждого из них, при общем голосовании самих студентов нашего университета, а так же преподавательского состава, будет утвержден Глава Совета Студентов. Который и возглавит Совет Старост Университета. Так же мы планируем, что Студенческие клубы, спортивные мероприятия и кружки отойдут в ведомство и под начало Совета Студентов.

Ха! Вот не повезет кому-то…

— Итак, трое кандидатов, каждый из которых представил свою программу развития студенчества: Игорь Артемьев…

Я внимательно следила за парнем. Вот это точно для него. Власть, общественность, уважение — это все его. И я даже не сомневаюсь, что он победит. Артемьев идеально подходит на эту роль.

— … Евгений Орешкин.

М-да… и как это чудо сюда затесалось? Евгеша был старостой на факультете журналистики. Притом не в той должности, как я или Игорь, а просто группы. Девчонки на данном факультете бойкие, и Евгешу вечно все не третировали… ну просто на их фоне его было трудно заметить.

— … Ирина Райвайн…

Какая неожиданность!

Я продолжала сидеть и совершенно не собиралась вставать и идти на сцену. Приросла, что называется седалищной думалкой к стулу. Горыныч, растянул губы в самодовольной улыбке и глазами показал мне, чтобы я поднялась и топала куда сказали. Прямо таки «замотайся в саван и закопайся в земельку», бо в противном случае если я сейчас начну протестовать, ожогов на моем трупе от взгляда Горыныча будет слишком много.

— Ирина?

Я автоматически перевела взгляд на говорившего. Возле меня стоял Ник, протягивая руку. Я осторожно вложила похолодевшие от охватившего меня ужаса пальцы в его ладонь. Парень бережно сжал их, пытаясь придать мне уверенности, и помог подняться. А затем любезно проводил до сцены.

Я встала рядом с Игорем и попыталась свой оскал как-нибудь трансформировать в улыбку.

Получилось плохо.

Ректор опять начал вещать что-то о перспективах и наших достоинствах, а мне словно в уши воды налили. Нет, не страшно — непонятно, как я могла попасть сюда?!

— Неожиданно, — тихо проговорил Игорь, практически не разжимая губ.

— Я рада, что смогла тебя удивить, — ляпнула я, так же тихо.

Игорь метнул на меня взгляд, в котором было не столь много злости, больше удивления и, если меня совсем не переглючило, уважения.

Банкет продолжался, играла музыка, несколько пар танцевали. Солидные дядечки в сопровождение таких же не менее солидных тетенек дрейфовали по залу от одной группирующейся кучки до другой. Я стояла в сторонке и пыталась переварить все, что узнала за этот забавный вечер. Во-первых, стали понятны туманные речи Горыныча о кандидатах. А во-вторых, после нашего представления была долгая и опять нудная речь в благодарность одному из самых дорогих гостей (я так думаю, неоценимых спонсоров) коим оказался Леван Эрденко. Отца Ника на приеме не было, поэтому какую-то забавную статуэтку вышел получать именно Эрденко-младший. Я вот и не знала, что его отец является спонсором нашего универа уже более пятнадцати лет. Кстати — к чему? В основном денежные вливания происходили от тех родителей, чьи дети тут активно сгрызали гранит науки, и после окончания их учебы материальная помощь естественно прекращалась. А тут… совершенно чуждый университет… Хотя, чего я удивляюсь — деньги тоже отмывать ведь как-то надо.

— Ирина, ты сегодня чудесно выглядишь.

Я мило, стараясь не особо скалиться, улыбнулась подошедшему ко мне Игорю.

— Спасибо, — вежливо ответила я.

— Всегда была очаровательна, но сегодня… — парень полным восхищения взглядом окинул мою фигуру.

— Артемьев, хватит мед источать, знаю же, что он у тебя с примесью цианида калия. Говори, что надо и проваливай. А то от такого количества сладкого у меня несварение будет…

— И все такая же острая на язык. И столь же прямолинейна, — ухмыльнулся он.

— Ну, это только ты у нас любишь притворяться и льстить. Я такому искусству, увы, не обучена, — горестно вздохнула я.

— Но вскоре придется обучиться, раз ты рассчитываешь заполучить эту должность, — все еще улыбаясь, проговорил парень.

Странно… чего это он такой спокойный? Нам раньше и пяти минут хватало, чтобы довести друг друга до состояния бешеных хомячков.

— Не только я, но и Евгеша, — заметила я осторожно.