Какъ я вамъ писалъ уже, я нашелъ д

ѣ

ла въ неописанномъ разстройств

ѣ

. Желая ихъ привести въ порядокъ и вникнувъ въ нихъ, я нашелъ, что главное зло заключается въ самомъ жалкомъ б

ѣ

дственномъ положеніи мужиковъ, и зло такое, которое можно исправить только трудомъ и терп

ѣ

ніемъ. Ежели-бы вы только могли вид

ѣ

ть двухъ моихъ мужиковъ: Давыда и Ивана и жизнь, которую они ведутъ съ своими семействами, я ув

ѣ

ренъ, что одинъ видъ этихъ двухъ несчастныхъ уб

ѣ

дилъ-бы васъ больше, ч

ѣ

мъ все то, что я могу сказать вамъ, чтобы объяснить мое нам

ѣ

реніе.

Не моя ли священная и прямая обязанность заботиться для счастія этихъ 700 челов

ѣ

къ, за которыхъ я долженъ буду отв

ѣ

чать Богу. Не подлость-ли покидать ихъ на произволъ грубыхъ старость и управляющихъ изъ-за плановъ наслажденія или честолюбія. И зач

ѣ

мъ искать въ другой сфер

ѣ

случаевъ быть полезнымъ и д

ѣ

лать добро, когда мн

ѣ

открывается такая блестящая, благородная карьера. Я чувствую себя способнымъ быть хорошимъ хозяиномъ; а для того, чтобы быть хозяиномъ, какъ я разум

ѣ

ю это слово, не нужно ни кандидатскаго диплома, ни чиновъ, которые вы такъ желаете для меня. Милая maman, не д

ѣ

лайте за меня честолюбивыхъ плановъ, привыкните къ мысли, что я пошелъ по совершенно особенной дорог

ѣ

, но которая хороша и, я чувствую, приведетъ меня къ счастью. Не показывайте письма этаго Николиньк

ѣ

, я боюсь его насм

ѣ

шекъ: онъ привыкъ первенствовать надо мной, а я привыкъ подчиняться ему. Ваня, ежели и не одобритъ мое нам

ѣ

реніе, то пойметъ его».

«Ta lettre, cher Dmitri, ne m’a rien prouvé si ce n'est ton excellent coeur, chose dont je n’ai jamais douté, — писала ему Графиня Б

ѣ

лор

ѣ

цкая. — Mais, mon cher, les bonnes qualités nous font dans la vie plus de tort, que les mauvaises. Je ne compte point influencer ta conduite, te dire, que tu fais des extravagances, que ta conduite m’afflige, mais je tacherai de te convaincre. Raisonnons, mon ami. Tu dis que tu te sens de la vocation pour la vie de campagne, que tu veux faire le bonheur de tes sujets et que tu espères devenir un bon хозяинъ. I-mo il faut que je te dise: qu’on ne sent sa véritable vocation, qu’après l’avoir manquée; 2-do qu’il est plus facile de faire son propre bonheur que celui des autres et 3-io, que pour être un bon хозяинъ, il faut être <raisonable> froid et sévère, ce que tu ne pourras jamais être. Tu crois tes raisonnements peremptoires et ce qui plus et tu veux les prendre pour régies de conduite; mais à mon âge, mon ami, on ne croit qu’à l’expérience: et l’expérience me dit que ton projet n’est qu’un enfantillage. Je frise la cinquantaine, j’ai connu dans ma vie beaucoup de gens de mérite et cependant jamais je n’ai entendu parler d’un jeune homme bien né et de capacités, qui de gaieté de coeur s’allât enterrer à la campagne sous pretexte de faire du bien. Vous avez toujours affecté d’être original, tandis que votre originalité n’est qu’un excès d’amour propre. Hé! mon cher, suivez les chemins battus; ce sont ceux dans lesquels on réussit et il faut réussir pour acquérir les moyens de faire du bien. La misère de quelques paysans est un mal indispensable, ou un mal auquel il est possible de remédier sans oublier tous ses devoirs, envers l’état, ses parents et soi même.

Avec ton esprit, ton coeur et ton enthousiasme pour la vertu il n’y a point de carrière dans laquelle tu ne réussisse; mais choisis en au moins une qui te vaille et qui te fasse honneur. Je te crois sincère, quand tu dis que tu n’as point d’ambition; mais tu te trompes, mon ami: tu en a plus que tout autre. A ton âge et avec tes moyens l’ambition est une vertu et n’est plus qu’un travers et un ridicule quand on n’est plus en état de la satisfaire. — Tu l’éprouveras si tu persiste dans ta résolution. —

Adieu, cher Dmitri, il me parait, que je t’aime encore plus pour ton projet qui, quoiqu’extravagant, est noble et généreux. Tu n’as qu’à faire selon ta volonté; mais, je t’avoue que je ne l’aprouve pas».[105]

«Твое письмо, милый Дмитрій, ничего мн

ѣ

не доказало, кром

ѣ

того, что у тебя прекрасное сердце, въ чемъ я никогда не сомн

ѣ

валась. — Но, милый другъ, наши добрыя качества больше вредятъ намъ въ жизни, ч

ѣ

мъ дурныя. Я не хочу руководить твоими поступками — не стану говорить теб

ѣ

, что ты д

ѣ

лаешь глупость, что поведете твое огорчаетъ меня, но постараюсь под

ѣ

йствовать на тебя однимъ уб

ѣ

жденіемъ. Будемъ разсуждать, мой другъ. Ты говоришь, что чувствуешь призваніе къ деревенской жизни, что хочешь сд

ѣ

лать счастіе своихъ подданныхъ, и что над

ѣ

ишься быть добрымъ хозяиномъ. 1-mo, я должна сказать теб

ѣ

, что мы чувствуемъ свое призваніе только тогда, когда ошибемся въ немъ; 2-do, что легче сд

ѣ

лать собственное счастіе, ч

ѣ

мъ счастіе другихъ и З-o, что для того, чтобы быть добрымъ хозяиномъ, нужно быть холоднымъ и строгимъ, ч

ѣ

мъ ты никогда не будешь. Ты считаешь свои разсужденія непреложными, и даже принимаешь ихъ за правила въ жизни; но въ мои л

ѣ

та, мой другъ, не в

ѣ

рятъ въ разсужденія, a в

ѣ

рятъ только въ опытъ; а опытъ говоритъ мн

ѣ

, что твои планы — ребячество. Мн

ѣ

уже подъ 50, и я много знавала достойныхъ людей; но никогда не слыхивала, чтобы молодой челов

ѣ

къ съ именемъ и способностями, подъ предлогомъ д

ѣ

лать добро, зарылся въ деревн

ѣ

. Ты всегда хот

ѣ

лъ казаться оригиналомъ; а твоя оригинальность ничто иное, какъ излишнее самолюбіе. И! мой другъ, выбирай лучше торныя дорожки; он

ѣ

ближе ведутъ къ усп

ѣ

ху, a усп

ѣ

хъ необходимъ, чтобы им

ѣ

ть возможность д

ѣ

лать добро. —

Нищета н

ѣ

сколькихъ крестьянъ есть зло необходимое, или такое зло, которому можно помочь, не забывая вс

ѣ

хъ своихъ обязанностей къ государству, къ своимъ роднымъ и къ самому себ

ѣ

. Съ твоимъ умомъ, твоимъ сердцемъ и любовью къ доброд

ѣ

тели н

ѣ

тъ карьеры, въ которой бы ты не им

ѣ

лъ усп

ѣ

ха, но выбирай по крайней м

ѣ

р

ѣ

такую, которая бы тебя стоила и сд

ѣ

лала бы теб

ѣ

честь. —

Я в

ѣ

рю въ твою искренность, когда ты говоришь, что у тебя н

ѣ

тъ честолюбія; но ты самъ обманываешь себя. Честолюбіе доброд

ѣ

тель въ твои л

ѣ

та и съ твоими средствами, но она д

ѣ

лается недостаткомъ и пошлостью, когда челов

ѣ

къ уже не въ состояніи удовлетворить ему. И ты испытаешь это, ежели не изм

ѣ

нишь своему нам

ѣ

ренію. Прощай, милый Митя, мн

ѣ

кажется, что я тебя люблю еще больше за твой несообразный, но благородный и великодушный планъ. Д

ѣ

лай какъ знаешь, но признаюсь, не могу согласиться съ тобой».

Митя вышелъ из Университета и остался въ деревн

ѣ

.

Глава 4-я. Ближайшій сосѣдъ

.

Помолившись надъ прахомъ отца и матери, вм

ѣ

ст

ѣ

похороненныхъ въ часовн

ѣ

, Митя вышелъ изъ нея и задумчиво направился къ дому; но, не пройдя еще кладбища, онъ столкнулся съ семействомъ Телятинскаго пом

ѣ

щика.

— А мы вотъ отдавали визитъ дорогимъ могилкамъ, съ прив

ѣ

тливой улыбкой сказалъ ему Александръ Серг

ѣ

ичь. Вы в

ѣ

рно тоже были у своихъ, Князь?

Но на Князя, находившагося еще подъ вліяніемъ искренняго чувства, испытаннаго въ часовн

ѣ

, повидимому непріятно подействовала шуточка сос

ѣ

да; онъ, не отв

ѣ

чая, сухо взглянулъ на него.

— Признаюсь вамъ, Князь, — продолжалъ Александръ Серг

ѣ

ичь, пріятнымъ, вкрадчивымъ голосомъ, — въ нашъ в

ѣ

къ такъ р

ѣ

дко видишь въ молодыхъ людяхъ это похвальное религіозное чувство, что особенно бываетъ пріятно встр

ѣ

чать...

— Извините, Князь, что я васъ задерживаю, — прибавилъ онъ, зам

ѣ

тивъ, что Митя хот

ѣ

лъ раскланяться съ нимъ, — у меня до васъ есть нижайшая просьба... Изволите вид

ѣ

ть, когда я еще весной утруждалъ васъ своимъ пос

ѣ

щеніемъ, я им

ѣ

лъ въ виду переговорить съ вами объ этомъ обстоятельcтв

ѣ

; но ваша любезность заставила меня тогда совершенно забыть о д

ѣ

л

ѣ

, да притомъ, сознаюсь вамъ, Князь, я над

ѣ

ялся, что вы не пренебрежете мной и что удостоите пос

ѣ

тить и мой скромный домикъ, — сказалъ, необыкновенно тонко складывая свои крошечныя губы.