— Они из-за ворот, снаружи, — закричал Арунден, как всегда кричат эти презренные Люди, отрекся от разговора около костра, плакал и клялся, что никогда не предавал их, но эта женщина — она ведьма и видела насквозь все, что он делал.

Поэтому Арунден и был вынужден говорить с ней, поэтому заключил с ней сделку и послал с ней верных ему людей — ведь женщина собиралась напасть на Мант.

— Снаружи, — повторил Гаулт, начиная верить этому помешанному, хотя уже давным-давно никто не приходил снаружи, и сама мысль о том, что такое возможно, могла потрясти мир — вызов силе Манта, вызов самому Скаррину, чью смерть ни он, ни кто другой из его людей оплакивать не будет.

Но вторжение снаружи…

Но угроза, болтовня людей, видевших и слышавших слишком много, — а еще эта кел, которая рассказала людям о воротах такое, о чем они никогда не догадались бы сами…

А священник продолжал молоть языком, что-то нес о своей полезности и неприкосновенности. — Заткните его, — сказал Гаулт, и все поняли, что один из них должен сделать.

Но именно Джестрин мгновенно выхватил меч, перерезал священнику горло и отступил назад, все лицо в пятнах крови: Гаулт успел заметить выражение ужаса и понял причину, по которой Пиверн решил стать палачом.

Изгнание дьявола, сказал бы человек.

Они пришли сюда час назад, выдержали яростную атаку людей, и теперь заподозрили, что им всем грозит страшная опасность. — Мы должны послать гонца на юг, — сказал Джестрин, имея в виду, что кто-то должен пройти через южные ворота и прилететь на север со скоростью мысли. — Через Ворота Теджоса.

— Они узнают и так, — сказал Гаулт и послал маленькую часть своей армии обратно к дороге, чтобы обыскать север, под командованием человека, которому он доверял — и им должен был быть Джестрин, но на Джестрина сейчас нельзя положиться.

Возможно, подумал он, Джестрин сумеет достаточно разозлиться и преодолеет свою растерянность. Возможно им повезет и Джестрин сумеет провести их по этим тропинкам, по которым едет их враг.

Но он никак не мог доверять душевному здоровью Джестрина.

— Этого возьмем с собой, — сказал он об Арундене. — Остальных убить. — И поскакал галопом.

Это было то самое потерянное Оружие. Судя по тому, что говорили священник и Арунден, это могло быть только оно. Это и только это заставляло поверить в их совершенно невероятный рассказ.

Вызов брошен саму Скаррину. Атака на Морунд оказалась сущей ерундой. Возможно Сюзерен что-то такое сделал и навлек на себя неприятности, которые могут уничтожить его и ввергнуть мир в хаос — среди кел ходит загадочная легенда, что такие посещения уже бывали раньше, и само время может сдвинуться, а реальность измениться.

Он не считал себя безупречным лордом. И не знал ни одного такого — Скаррин это Скаррин, и мало кто из его лордов соблюдали законы Скаррина; но сейчас у него нет выбора, он сам должен поехать и разобраться во всем.

Гаулт скакал, не обращая внимания на ночь и дождь, который было бы более благоразумно переждать в лагере. Он доверил предателю вести себя и запятнанного кровью друга, который сражался за свой рассудок. Ни на что другое времени не было.

Эта война началась с битвы за лес, за несколько оленей и кроликов, и за то, чтобы отомстить тому, кто, как он думал, предал его.

Но несколько слов из губ человека, и оказалось, что он сражается за выживание всех кел.

ДЕВЯТАЯ ГЛАВА

— Быть может, это обман, — сказал Вейни Моргейн, когда они в спешке седлали лошадей рядом со стеной хижины. Он работал на ощупь, закрепляя седельные сумки, которые мгновенно вымокли под непрекращающимся дождем, в темноте лошади волновались, напуганные незваным гостем и предчувствуя тяжелый путь в полной темноте. Все это напоминало старый затянувшийся кошмар.

Рядом с ними стояли люди Арундена; Эогар и его родственники, Брон и Чи торопливо седлали мокрых злых коней, но конь ап Ардриса стоял, повесив голову, и не мог сделать ни шага.

— Быть может они ждут нас на выезде.

Моргейн не сказала ничего, только перебросила свою седельную сумку через седло Сиптаха и потуже привязала ее.

— Давай я поднимусь на кряж и посмотрю, — предложил Вейни. — Я могу забраться и…

— Да, но это займет множество времени и придется сражаться по отдельности, если дела пойдут плохо.

— Ничего не может пойти плохо. Шум воды покроет любой звук и…, — опять начал он, держа поводья Эрхин.

— Нет, — резко сказала она. Завязав последний узел на другой стороне седла она взяла поводья и посмотрела ему прямо в глаза. — Если бы они собирались напасть на нас, то, скорее, уже стреляли бы по нам с кряжа, находясь в полной безопасности. Ты слишком осторожен, ты всегда был дьявольски осторожен. Поехали.

Щеки Вейни запылали. Но для спора нет времени, да и все равно без толку. — Да, — резко сказал он, перебросил поводья через седло Эрхин и уже собирался сесть в седло.

Она сильно сжала его руку. — Вейни. — Он остановился и, через волны тумана, поглядел ей прямо в лицо. — Больше заботься о себе, не обо мне, ты слышишь меня? Этой ночью мне не нужны преданные дураки!

— Нет, это не я, — возразил Вейни, — ты обо мне плохо думаешь, — их голоса потонули в реве водопада; Моргейн быстро вскочила в седло.

Конечно она имела в виду Чи, Брона и всех остальных, вцепившихся в нее и повисших на ее плечах: в ней нарастала паника от задержек, затруднений и душевной слабости их спутников — он достаточно хорошо знал ее душевное состояние на этой стадии, тем более и в нем начала расти злость; он понимал, что опасность крутится вокруг них как огромная паутина, нити которой все туже и туже обвиваются вокруг них

Он прыгнул в седло и заставил Эрхин встать рядом со Сиптахом. — Если так случилось, — более спокойно сказала Моргейн, — если по какой-то причине кел действительно схватили Арундена — то нас спасет только скорость, больше надеяться не на что. Около Теджоса есть ворота, и если Гаулт действительно скачет по нашим следам, мы можем считать, что очень скоро он доберется до ворот, северных или южных, и лорд в Манте узнает все, что знает Гаулт.

Да, подумал он, осталось мало что такого, от чего совесть может удержать ее. Его охватил холод, старый и знакомый, более пронизывающий, чем ветер и дождь. Моргейн не говоря ни слова повернула голову Сиптаха и поскакала вперед, бледный кончик темного хвоста жеребца метался над землей как блуждающий огонек, а сам Сиптах, казалось, исчез; из них всех скорее белая Эрхин привлекала к себе внимание — дурак, подумал он опять, он не должен был принимать такой подарок; на ходу он выхватил меч, и проехал мимо братьев, жестом приказав им следовать за собой. Остальные, люди Арундена, только садились в седло, дьявол забери их всех. — Держитесь как можно ближе к нам, — сказал он Чи и Брону, когда они подскакали к нему, наполовину потеряв рассудок от того кошмара. — Что бы не случилось, держитесь ближе.

Чи что-то сказал, он не расслышал из-за рева потока рядом с ними, и указал на деревья на верхушке кряжа. Он смахнул капли дождя с глаз и занял привычное место рядом с Моргейн, слева, всегда слева, живым щитом, путь превратился в узкую тропинку, сырой пронзительный ветер слетал со склонов горы, вода текла под плащ и заливала глаза.

Потом поток заметно ускорился и прыгнул вниз, образуя еще один водопад, и перед ними открылась равнина. Моргейн повернула вправо, объезжая скалу, но держась как можно ближе к ней, и дальше, по тропинке среди деревьев, уводящей вверх, а Вейни посмотрел назад, на то место, где они повернули, и увидел, что хвост их колонны не последовал за ними, а повернул в другую сторону, на равнину.

— Лио, — крикнул он, повернув Эрхин, и Брон с Чи также повернулась и выхватили оружие.

— Миледи, — позвал Брон. — Люди Арундена…

— Пускай едут куда хотят, — прошипела Моргейн, и поворачиваясь к ним.

— Мы не знаем…

— Меня волнует только одно: вы знаете путь к Дороге?