— Оставь меня.

Рох покачал головой.

— Новое соглашение: я иду с тобой. Мне надо лишь поговорить с Моргейн — если она еще жива. А если нет, кузен… Если нет, то мы с тобой заново все обдумаем. Очевидно, у тебя есть союзники в этом лесу. Ты думаешь, что не нуждаешься во мне. Что ж, это более чем похоже на правду. Но я пойду за тобой, обещаю. Так что с таким же успехом я могу идти вместе с тобой. Ты ведь знаешь, что никто из Карша не сможет сбить меня со следа. Ты разве не знаешь, откуда я?

Вейни выругался и сомкнул руку на рукояти меча.

— А ты разве не знаешь, — хрипло спросил он Роха, — что Моргейн послала меня убить тебя? Знаешь ты, что у меня нет выбора, когда дело касается клятвы?

С лица Роха исчезла улыбка. Рох обдумал эти слова, затем пожал плечами. Руки его свободно лежали на коленях.

— Да, но сейчас ты едва ли в состоянии справиться со мной, верно? Для меня ты будешь просто неподвижной мишенью, и это тебе вряд ли понравится. Я пойду с тобой к Моргейн и переговорю с ней.

— Нет, — ответил он, и выражение лица Роха стало еще более встревоженным.

— Неужели в этом и состоит твоя преданность госпоже — предупреждать ее врагов, что она беспощадна, что она неумолима, что она не понимает логики, когда дело касается выгоды или опасности для нее? Мои самые древние воспоминания, которые сейчас кажутся уже снами, — они связаны с ней, кузен. Хию зовут ее Смерть, а шиюнские кел когда-то смеялись над этим. Но недолго. Я знаю ее. Я знаю, каковы мои шансы. Но кел не забудут и того, что я сделал. Я не могу вернуться: они не пощадят меня. Я видел, что они сделали с тобой — а я учусь быстро, кузен. Мне пришлось уйти от них. Она — все, что мне осталось. Я устал, Вейни, я сильно устал, и мне снятся дурные сны.

Вейни уставился на него. Ни следа гордыни и иронии. Голос Роха дрожал, а под глазами лежали тени.

— Это в твоих снах… а есть ли в них то, что Лилл сделал со мной и с ней?

Рох поднял глаза. В них был ужас, устоявшийся, отчетливый. — Не напоминай мне об этом. Эти воспоминания приходят ко мне по ночам. И я сомневаюсь, что тебе нужен мой ответ.

— Когда тебе это снится, что ты чувствуешь?

— Роху это ненавистно.

Вейни вздрогнул, глядя на лицо Роха, искаженное страданием, словно внутри у того происходила война. Он вновь уселся на берегу ручья, и Рох некоторое время сидел и дрожал, как в лихорадке, обхватив себя руками. Наконец дрожь прекратилась, черные глаза вновь стали проницательными и насмешливыми.

— Рох!

— Да, кузен?

— Нечего тут рассиживаться, надо идти дальше.

Они пошли вдоль берега ручья, потому что любой ручей в Шатане вполне мог служить дорогой, причем более надежной, чем тропы, ибо все поселения людей располагались близ воды. Иногда им приходилось прорубаться сквозь заросли, перебираться через упавшие стволы. Их мучил голод, но зато в воде недостатка они не испытывали. В ручье водилась рыба, которую они пытались ловить, когда делали остановки — не слишком привычное занятие для человека из Карша, но у Роха это получалось еще хуже.

Вейни ковылял, а следом за ним шагал Рох, не говоря ни слова. Он сделал себе посох и опирался на него при ходьбе, хотя колено тревожило его уже меньше, чем другие раны, которые покрывали почти все его тело и временами ныли так, что на глазах выступали слезы.

Едва наступила ночь, он упал и заснул, не чувствуя ничего. Рох заснул неподалеку от него. Он поднялся, когда было уже светло, растормошил Роха и они отправились в путь.

— Мы спали слишком долго, — сказал Рох, беспокойно глядя в небо. — Скоро полдень.

— Я знаю, — сказал Вейни, испытывая беспокойство. — Мы не должны больше останавливаться.

Он старался идти как можно быстрее и несколько раз отваживался свистеть, имитируя, в меру своих способностей, посвист Леллина. Но никто не отвечал ему. Ни единого признака обитаемости — только трепет крыльев птиц между деревьями, словно в этой части Шатана никто не жил. Кел поблизости не было, а если были, то, они предпочитали оставаться невидимыми и неслышимыми. Рох чувствовал это. Всякий раз оборачиваясь Вейни видел тревогу в глазах Роха, и ему передавалось его беспокойство.

Они набрели на старое дерево, перевязанное белым шнурком. Оно прогнило в середине и предназначалось на дрова.

— Мирринд, — сказал ему Вейни. Пульс у него участился, потому что теперь он точно знал, где он, куда их вывел маленький ручей.

— Что это такое? — спросил Рох.

— Деревня. Ты должен знать о ней. Шию убили одного из здешних жителей. — Затем он оставил эту тему — у обоих у них было мало сил, ссориться с Рохом не имело смысла. — Пошли, осторожно.

Он поискал протоптанную тропу и нашел ее, петлявшую среди кустов. Он шагал как мог быстро. С помощью тропы, подумал он, можно попытаться найти лагерь Мерира… Но он не был уверен в том, куда ведет этот путь, и существовал шанс, что Мерир с людьми снялся с места и перебрался куда-нибудь подальше. Он боялся, что до того, как наступят сумерки, они вновь наткнутся на хейрилов.

Внезапно за деревьями открылась поляна, и когда они вышли на нее, перед ними оказались только каменные фундаменты и обгорелые бревна там, где стоял раньше Мирринд. Он выругался и прислонился к одному из деревьев у дороги. Рох поступил более мудро, не сказав ничего, и Вейни, проглотив ком в горле, двинулся вперед, в тени деревьев и руин.

Пшеница стояла высоко, хотя начали уже появляться сорняки. Холл высился почти невредимым. Но запустение вокруг было полным.

— Здесь нельзя оставаться, — сказал Рох. — Неподалеку отсюда лагерь Сотарра. Там люди Шайена. Мы зашли слишком далеко. Соберись с мыслями, кузен. Нельзя находиться на открытом месте.

Он некоторое время постоял, оглядываясь, затем с болью повернулся и последовал совету Роха.

И тут под ноги им ударила стрела, вонзилась в дерн и затрепетала. У нее было коричневое оперение.

12

Рох попятился от стрелы, как от змеи, и схватился за свой лук.

— Нет, — сказал Вейни, удерживая его.

— Твои друзья?

— Когда-то были. Может быть, остались ими. Эрхендим, лер нфим ахалийя Мерирен!

Ответа не последовало.

— Ты полон сюрпризов, — сказал Рох.

— Стой спокойно, — велел Вейни. Голос его дрожал, и он был очень усталым, молчание обескураживало его. Если даже эрхендимы повернули против него, тогда надежды не оставалось никакой.

— Кемейс! — послышался голос сзади.

Он повернулся. Там стоял человек, кемейс. Он не знал его.

— Иди.

Он пошел, и Рох двинулся следом. Кемейс растаял в лесу, и когда они вышли на то место, где он стоял, то не увидели ни следа человека. Они пошли дальше.

Внезапно перед ними возник беловолосый кел, вышедший из тени деревьев. Его лук был натянут, на них смотрело острие коричневоперой стрелы.

— Я друг Леллина Эрирена, — сказал Вейни. — И кемейс Моргейн. Этот человек — мой кузен.

Стрела не шелохнулась.

— Где Леллин?

— С моей леди. Я не знаю. Я надеялся, что эрхендимы знают.

— У твоего кузена пропуск Мерира. Но он хорош только для одного человека, того, кто его носит.

— Отведите нас к Мериру. Мне есть что передать ему для его внука.

Стрела медленно опустилась и соскочила с тетивы.

— Мы отведем вас туда, куда сочтем нужным. Один из вас не должен здесь находиться. Он не имеет права. Кто?

— Я, — признался Рох, снимая с шеи амулет. Он вложил его в руку Вейни.

— Вы пойдете со мной оба.

Вейни кивнул, когда Рох вопросительно взглянул на него. Он вновь повесил амулет на шею и тяжело захромал вслед за кел.

Они не останавливались, пока совсем не стемнело. Лишь тогда эрхин остановился и опустился на землю между корнями большого дерева. Вейни тоже опустился, и Рох рядом с ним, но спустя мгновение Рох потряс его и произнес:

— Они предлагают еду и питье.

Вейни выпрямился и взял предложенное, хотя почти не испытывал желания есть. После он привалился к дереву и взглянул на эрхендима. Теперь их было двое, потому что к кел присоединился его кемейс.