Когда «всеобъясняющие» идеи полностью овладевают умами своих приверженцев, отношение к представителям других взглядов развертывается по всем законам авторитаризма. «Иноверцы» просто игнорируются, не замечаются даже всемирно признанные первооткрыватели, либо их воззрения заведомо искажаются с последующей безоглядной критикой и приписыванием плохо осознаваемых погрешностей собственной тотальной системы, которая, наоборот, тщательно оберегается. Между соратниками отношения строятся, как правило, согласно неписаному кодексу членов клуба «Взаимного восхищения». Основатель теории-«вероучения» становится объектом поклонения, тотемом, огромную роль при этом играют клановые интересы, узы ученичества. Отступничество учеников расценивается как предательство, любая критика считается кощунством.
Перечень претензий к фрейдовскому учению примечателен по своему содержанию, обвинения нередко перекрывают друг друга. В первую очередь выдвигались тезисы о полной методологической несостоятельности Фрейда, ошибочности исходных предпосылок психоанализа, невозможности независимой экспериментальной проверки его постулатов. По мнению критиков, Фрейд занимался оторванным от жизненных реалий мифотворчеством, произвольно толковал результаты своих наблюдений, процедуру психотерапевтической работы окружал неоправданным ореолом многозначительности и таинственности, полученным данным давал заумную интерпретацию. Подчеркивались нетерпимость Фрейда к возражениям, сектантская атмосфера в среде его учеников, келейность в обсуждении научных проблем. Особое раздражение вызывали претензии Фрейда на объяснение явлений культуры, творчества, так называемый «пансексуализм». Последняя реакция вполне понятна, ведь метафизическая часть фрейдизма тоже несет явный отпечаток тотальности.
Что касается А.Н.Леонтьева, то он предпочитает не удостаивать вниманием представителей психоанализа. На сегодняшний день трудно представить, что в монографии, посвященной проблеме развития сознания и мотивационной сферы, не рассматриваются учения Фрейда, Юнга, Адлера, Фромма («Проблемы развития психики»; 1972). Книга «Деятельность, сознание, личность» (1975) пестрит ссылками на К.Маркса, Ф.Энгельса, В.Ленина, упоминаются Л.Фейербах, Г.Лейбниц и даже театральный режиссер К.Станиславс-кий, политический деятель М.Калинин, но едва ли вы найдете имена всемирно признанных ученых-психоаналитиков, не жалует Леонтьев вниманием и представителей экзистенциальной психологии.
Одним из самых суровых и сведущих критиков психоанализа считался в свое время Ф.В.Бассин («Проблема «бессознательного». О неосознаваемых формах высшей нервной деятельности»; 1968). После традиционных упреков в противоречии психоанализа учению диалектического материализма и обвинений в реакционности, способствующей «укреплению аморальных догм» и «отвлекающей от реального лечения», Бассин переходит к более конкретным замечаниям. По его мнению, для адекватного истолкования фактов Фрейду необходимо было «углубиться в вопросы общей (выделено мной. — А.Х.) теории бессознательного, чего он всегда избегал». Грубейшей ошибкой Фрейда, указывает Бассин, было «упрощение» (выделено Бассиным) связи между сознанием и бессознательным, непонимание, что они находятся не только в антагонистических, но и в синергических отношениях, что между осознанием и отсутствием осознания существует огромный диапазон переходных состояний в степени осознания. Фрейдисты всего этого якобы не понимали и в результате «упустили из виду всю клиническую картину процессов осознания...». Вместо фрейдовского понятия «вытеснение» Бассин вводит понятие «отщепление». С его точки зрения, в грубых случаях «отщепления» сложные формы приспособления обеспечивает высшая нервная деятельность, «переживание» процессов функционирования которой может вообще отсутствовать. Таким образом, наряду с бессознательными психическими процессами Бассин выделяет неосознаваемые проявления высшей нервной деятельности. Он придает этому утверждению большое значение и выносит его в заглавие монографии. Правда, имеет место примечание, что рассуждения о специфике неосознаваемых форм высшей нервной деятельности основаны на логической экстраполяции (с. 162). Мысль о непонимании Фрейдом сложности взаимоотношения сознательных и бессознательных процессов многократно повторяется на протяжении всей монографии. По мнению Бассина, дела Фрейда могли бы поправиться, если бы он использовал объективные методы исследования и уже существовала бы теория функциональной структуры произвольного действия (с. 382).
Нам представляется, что психоаналитики не считали необходимым постоянно декларировать многообразие форм осознания, так как для них это положение является общим местом. Следуя логике рассуждений о неосознаваемых формах высшей нервной деятельности (будто нервная деятельность может осознаваться), с не меньшим основанием можно говорить о неосознаваемых формах гормональной регуляции поведения и т.п. Едва ли, однако, подобные «экстраполяции» конструктивны в продвижении научного знания и уж во всяком случае не свидетельствуют об углублении в психофизическую проблему.
Начав свою критику с упреков в упрощенчестве, Бассин постепенно увлекается и в завершении монографии пишет: «Учение Фрейда не является научной теорией, и поэтому отношение к нему не может быть таким, каким бывает отношение к научной теории, хотя бы и неточной... Была создана целая страна причудливых мифов о мозге» (с. 384). Но заслуживает ли ненаучная теория столь усердного «научного» рассмотрения?! И где, кстати, критик вычитал «мифы о мозге», ведь на предшествующих страницах он неоднократно справедливо указывает на отсутствие обращенности психоанализа к мозговым процессам.
В истории психоаналитической школы Бассин, в конечном счете, видит «одну из удивительно ярких иллюстраций того, как мало могут влиять на развитие наших знаний даже очень значительные и скрупулезно точно описанные факты, если на них не падает свет большой (выделено мной. — А.Х.) теории, способной адекватно раскрыть их подлинный смысл». Приведенные строки представляют, конечно, образец предвзятости.
На основании своей «большой» теории Бассин определяет бессознательное следующим образом: «...бессознательное — это всего лишь обобщение (выделено мной. — А.Х.), к которому мы прибегаем, чтобы отразить способность к регулированию поведения и его вегетативных коррелятов, происходящих без участия сознания». Об оригинальности данного определения предоставим поразмыслить читателю. Ясно одно, что критика Бассиным фрейдовского психоанализа отличается крайней некомпетентностью.
Пособие «Теории личности в зарубежной психологии», предназначенное для систематического изучения студентами современных теорий личности, вышло только в 1982 г. Написано оно было ведущим патопсихологом того времени Б.В.Зейгарник и, как сказано в предисловии, отражало курс лекций, читаемых на протяжении многих лет на факультете психологии МГУ. Учению Фрейда автор посвящает всего лишь шесть страниц. Она успокаивает студентов готовностью признать уровень бессознательного, тем более что о его наличии свидетельствует и опыт ленинградского психотерапевта, обучавшего во время сна иностранному языку. «...Неприемлемым в учении Фрейда в методологическом отношении является для нас не факт признания бессознательного, а его трактовка как явления, противоречащего сознанию... признание того, что основным механизмом развития личности является биологическая потребность...», — пишет Зейгарник. И далее: «Учение Фрейда, пытавшегося найти реальные детерминанты формирования и функционирования личности, сыграло определенную роль в борьбе с идеалистическими взглядами в психологии. Однако его материализм оказался грубо механистическим, и поэтому, нанеся удар идеалистической философии и науке, Фрейд по существу оставался на позициях идеализма». Речь идет о «борьбе», «ударе», словно разбираются боевые действия. Но естественно спросить, а не послужило ли противопоставление бессознательного сознаваемому многим открытиям психоанализа?!