Юмаши оторвался от ящика, возле которого стоял, и положил руку на рукоятку меча.

—Я здесь не для того, чтобы убивать тебя, Эдвард; по крайней мере не сейчас, — Юмаши сделал шаг вперед.

—Неужели? — удивился Эдвард, делая шаг назад. — Ты сказал, что не считаешь, будто я представляю серьезную угрозу. Ну так я тебе сейчас покажу, как сильно ты ошибаешься.

Эдвард схватил лежавший на столе пистолет и направил его на Юмаши. Тот остановился и внимательно взглянул на своего бывшего ученика.

—Прежде чем ты умрешь, — спокойно произнес Юмаши, — я хочу унизить тебя.

И в ту же секунду он сделал неожиданный бросок влево; Эдвард дернулся и инстинктивно нажал на курок, раздался выстрел, пуля ушла в пол в том месте, где только что стоял Юмаши. Но Юмаши, словно бесплотное привидение, уже успел скрыться за грудой сваленных возле стены ящиков.

—Снова прячешься от меня? — захохотал Эдвард.

—Когда противник слишком агрессивен, лучший способ нападения — разумное уклонение, — ответил Юмаши, повторив один из своих старых афоризмов.

—Твои глупые рассуждения не спасут тебя от пуль, Юмаши! — крикнул Эдвард, сделал кувырок вперед, приземлился на одно колено и навел пистолет на ящики, за которыми мгновение назад прятался Юмаши.

—Никогда не целься в невидимого противника, подожди, пока он проявит себя, — теперь голос Юмаши раздался намного правее того места, где стоял Эдвард.

Он чертыхнулся и повернул пистолет в ту сторону, откуда шел голос. Он не слышал шагов, но видел мокрые следы на полу, которые вели к тому месту, где стоял его рабочий стол. Наблюдательность Эдварда не укрылась от его бывшего наставника, Юмаши выскочил из–за стола и, проделав тот же маневр, что секунду назад проделал сам Эдвард, перекувырнулся через голову и исчез за грудой ящиков. Эдвард выстрелил, но, как и следовало ожидать, промахнулся.

—Ну–ну, давай, но ты не сможешь кувыркаться вечно, — с натужным смехом выкрикнул Эдвард, — все равно я достану тебя.

На этот раз ответ Юмаши был несколько иным. Нож для разрезания бумаг, который начальник Детской Полиции опрометчиво оставил на своем рабочем столе, со свистом пронесся по воздуху и вонзился Эдварду в правое плечо. Секунду Эдвард, не веря собственным глазам, пялился на торчавшую у него из плеча рукоятку ножа, затем взвыл от боли и злобы, выдернул из плеча нож и отшвырнул в сторону.

—Ничто не ранит так сильно, как собственное оружие, — насмешливо заметил Юмаши.

Эдвард оторвал полоску ткани от подола рубашки и наскоро забинтовал рану. Юмаши видел, как от бешенства у него трясутся руки. Эдвардом овладела безрассудная ярость, он вскочил на ноги и с диким ревом, словно взбесившийся бык, бросился на ящики, за которыми прятался его противник.

Однако Юмаши уже стоял на вершине этой шаткой конструкции: он с размаху ударил Эдварда ногой по раненому плечу и соскочил вниз. Эдвард издал безумный вопль, грохнул выстрел, пуля снова прошла мимо цели. Прежде нем Эдвард успел прийти в себя, Юмаши выхватил меч и аккуратным ударом разрубил ему второе плечо. Еще один Душераздирающий вопль гулким эхом прокатился под бетонными сводами старого склада. На этот раз находившиеся неподалеку бойцы Эдварда услышали крики своего командира; почуяв неладное, они прибежали и начали молотить в запертую дверь.

—У нас мало времени, Эдди, — мягким голосом сказал Юмаши. Оказавшись за спиной у Эдварда, он резким движением выкрутил ему запястье, раздался хруст, Эдвард пронзительно вскрикнул и выронил пистолет.

—Чтоб ты сдох, сволочь! — завопил он и резко дернул головой, пытаясь ударить Юмаши затылком по лицу. Тот отклонился в сторону, и Эдвард едва не сломал себе шею.

—Фу, Эдди, что за выражения, — укоризненным тоном заметил Юмаши и, сделав подсечку, повалил его на пол.

Крики и стук в дверь стали более настойчивыми, но их заглушил вопль Эдварда, когда Юмаши точно рассчитанным движением ударил его ногой в пах. Тот схватился здоровой рукой за больное место, кровь из ран на плечах заливала ему грудь, но глаза Эдварда по–прежнему горели ненавистью.

—Ну, ты собираешься прикончить меня или ты хочешь еще что–то доказать мне? — прошипел он, глядя снизу вверх на бывшего наставника.

—Я никому ничего не доказываю, тебе уж во всяком случае, — беззаботным голосом заметил Юмаши, вытирая лезвие меча о штаны Эдварда.

—Тогда почему ты явился без пистолета? — прохрипел Эдвард, когда Юмаши поставил ему на грудь ногу в мокрой сандалии и слегка надавил.

—Я ведь уже сказал тебе в начале нашей встречи: я пришел, чтобы унизить тебя.

—Считай, что тебе удалось. Ты это хотел услышать? — брызгая слюной, прорычал Эдвард. — А теперь убей меня или отпусти!

—Само собой, я сделаю первое, — тихим голосом сказал Юмаши, и глаза Эдварда расширились от неподдельного ужаса. — Все произойдет очень быстро, полагаю, казнь причинит тебе гораздо меньше боли, чем наша с тобой маленькая потасовка.

—Нет, подожди…

—Да, в чем дело? — спросил Юмаши, посматривая на дверь, которая прогибалась под ударами рвущихся снаружи бойцов Эдварда.

—Я… мне… у меня… я еще столько должен сделать, — заикаясь, бормотал Эдвард.

—Ты должен умереть, чтобы жили другие, — невозмутимым тоном объявил Юмаши.

—Я не хочу умирать от руки ПАЦИФИСТА! — задыхаясь от ненависти, взревел Эдвард.

—Я не твой убийца, Эдвард, — Юмаши грустно качнул головой. — Помнишь, однажды я сказал тебе: необузданные амбиции ведут к саморазрушению.

—О-о, — простонал Эдвард, — у меня от твоих нравоучений голова раскалывается.

—Ну что же, в таком случае я избавлю тебя от страданий, — вздохнул Юмаши. — Но сначала я хотел бы извиниться. Мне никогда не нравилось лишать человека жизни, и твоя жизнь не исключение.

Юмаши снял ногу с груди Эдварда, рывком поднял его с пола, поставил на колени, надавив ладонью на стриженый затылок, и заставил его склонить голову.

—Ты знаешь, существуют другие способы, чтобы вылечить головную боль, — сквозь зубы процедил Эдвард и зажмурился, ожидая неизбежного.

—Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя… — Юмаши поднял меч.

—Отсеки их[1], — выдохнул Эдвард.

Юмаши быстрым движением опустил меч на шею Эдварда, перерубив ему позвонки. Голова покатилась на пол, кровь мощной струей хлынула из раны, заливая мокрую от дождя одежду Юмаши. Он стоял над обезглавленным телом своего ученика, пытаясь осознать произошедшее, — только что он отнял человеческую жизнь. Убийство всегда было противно его натуре, и все же он убил. Вода стекала с одежды Юмаши и, смешиваясь с кровью Эдварда, расползалась возле его ног темной лужей. Бешеные удары в дверь заставили Юмаши очнуться.

«Ты, наверное, не хотел бы, чтобы они видели тебя таким», — вполголоса пробормотал Юмаши, сдернул висевший на окне кусок холстины и накрыл им тело Эдварда. Потом огляделся по сторонам и заметил на одной из полок забытую бунтовщиками канистру с бензином. Он быстро схватил ее и вылил все содержимое на тело Эдварда.

Достав из кармана зажигалку, Юмаши в безмолвной скорби склонил голову и произнес одно единственное слово: «Прощай», — затем щелкнул зажигалкой и бросил ее. Пламя начало быстро пожирать пропитанную бензином ткань. Юмаши отвернулся, стараясь убедить себя, что поступил правильно, хотя прекрасно понимал, что сомневаться уже слишком поздно. Сейчас он хотел лишь одного — сохранить как можно больше жизней. Он собрался с силами, чтобы сделать еще одну, не менее важную вещь.

Юмаши подошел к двери и рывком распахнул ее: перед ним стояла кучка перепуганных детей–полицейских. Некоторые вытягивали шеи, пытаясь заглянуть вглубь помещения; вероятно, им было очень интересно узнать, что это там горит и куда подевался их храбрый начальник. Однако большинство просто молча смотрели на странного незнакомца в мокрой от дождя и крови одежде.

— Эдвард мертв, — устало произнес Юмаши. — Вам больше нет необходимости оставаться в лагере. Вы можете вернуться домой, или присоединиться к бунтовщикам, или продолжать сражение и погибнуть. Но я уверен: если вы сейчас выйдете с поднятыми руками к бунтовщикам, они с распростертыми объятиями примут вас в свою компанию. Если вы вернетесь к родителям, вам, вероятно, удастся отсидеться дома, пока война не закончится. Но, в любом случае, на сегодня с вас достаточно — хватит одним детям убивать других детей.