[12] Б

ѣ

дный Карлъ Иванычъ, какъ онъ сконфузился! Я-же, о д

ѣ

тская невинность, сталъ разсказывать, какъ я вид

ѣ

лъ во сн

ѣ

, что будто Карлъ Иванычъ съ Марфой ночью взошелъ въ класную, взялъ тамъ забытую ермолку, заглянулъ къ намъ и пошелъ съ ней въ свою спальню. Карлъ Иванычъ загор

ѣ

лся, готовъ уже былъ и признаться въ гр

ѣ

х

ѣ

, какъ maman, начавшая съ удовольствіемъ слушать разсказъ моего сна, вдругъ удержала улыбку и спросила такъ естественно и такъ мило: — «Что вы были у папа, д

ѣ

ти? Володя, скажи папа, что, ежели онъ можетъ, чтобы зашелъ ко мн

ѣ

, когда на гумно пойдетъ, да пошли ко мн

ѣ

Никиту, ежели онъ тамъ». Въ то время, какъ maman это говорила съ видимымъ нам

ѣ

реніемъ перебить Карла Иваныча р

ѣ

чь, онъ, б

ѣ

дный, конфузился, а я неумолимо вопрошающимъ взглядомъ смотр

ѣ

лъ на него. Maman встала, подошла къ пяльцамъ, позвонила, вел

ѣ

ла убирать со стола, расположилась шить и сказала Карлу Иванычу съ улыбкой: «нынче, хотя и суббота, (она знала, что въ табельные дни мы повторяли вс

ѣ

зады, что составляло страшную даже невозможную работу) но отпустите д

ѣ

тей пораньше». Карлъ Иванычъ изъявилъ мычаніемъ согласіе, оглянулся на насъ, и мы пошли къ папа.

Пройдя комнату, такъ называемую, офиціанскую, мы взошли въ кабинетъ Папа. Онъ стоялъ подл

ѣ

письменнаго стола и, показывая на бумаги, запечатанные конверты, кучки денегъ, горячился и что-то толковалъ прикащику Никит

ѣ

Петрову, который на обычно[мъ] своемъ м

ѣ

ст

ѣ

, подл

ѣ

барометра, разставивъ ноги на приличное раз[стояніе], заложивъ руки назадъ и приводя за спиною пальцы въ движеніе т

ѣ

мъ быстр

ѣ

е, ч

ѣ

мъ бол

ѣ

е горячился [13] папа, спереди не выказывалъ ни мал

ѣ

йшаго знака безпокойства, но, напротивъ, выраженіемъ лица выказывалъ совершенное сознаніе своей правоты и вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ подвластности. Папа, не отв

ѣ

чая даже на «съ добрымъ утромъ» Карла Иваныча и не оглянувшись (что тогда мн

ѣ

казалось необыкновенно дерзкимъ поступкомъ), сказалъ только, сд

ѣ

лавъ движеніе къ намъ рукою: «Сейчасъ, Карлъ Иванычъ, погодите д

ѣ

ти» и продолжалъ къ Никит

ѣ

: «Ахъ, Боже мой милостивой, что съ тобой нынче Никита», и папа дернулся плечомъ по привычк

ѣ

и слегка покрасн

ѣ

лъ. «Этотъ конвертъ со вложеніемъ 800 рублей»... Никита подвинулъ счета, кинулъ 800 и сказалъ: «слушаю-съ». Папа продолжалъ: «для расходовъ по экономіи, понимаешь? Деньги, которыя получатся изъ Хабаровки, подашь Княгин

ѣ

. Зд

ѣ

шнія доходы: за мельницу ты долженъ получить 400 рублей, такъ? Залоги должны поступить изъ казны 8,000, такъ?» Никита продолжалъ кидать на кости. «И вообще вс

ѣ

доходы съ Краснаго и съ Малаховки [?], за вычетомъ уплаты въ сов

ѣ

тъ пришлешь ко мн

ѣ

, теперь же въ контор

ѣ

у насъ 21,000, такъ?» Никита см

ѣ

шалъ счеты и положилъ 21 тысячу. «Эти деньги, исключая 1000 р., которыя ты употребилъ на жалованье себ

ѣ

и дворовымъ людямъ, я возьму съ собою. Этотъ же конвертъ ты знаешь?» Я посмотр

ѣ

лъ на надпись пакета. На немъ было написано: «Карлу Ивановичу Келеру». — Папа, должно зам

ѣ

тивъ, что я прочелъ то, чего мн

ѣ

знать не нужно, взялъ меня за плечо и показалъ мн

ѣ

направленіе прочь отъ стола, продолжая говорить. Я понялъ, что это и ласка и зам

ѣ

чаніе, поц

ѣ

ловалъ эту руку [14] и пошелъ къ дверямъ терасы, у которыхъ русачей повалкой, зажмуривъ глаза, на солнц

ѣ

лежала любимая борзая сука Милка. Я весьма сконфуженной сталъ гладить ее, думая совс

ѣ

мъ о другомъ. Отчего нынче мы были допущены присутствовать при занятіяхъ съ Никитою папа, на которые я смотр

ѣ

лъ тогда, какъ на что-то гораздо выше занятій дипломатическихъ кабинетовъ, какъ на занятія, недоступныя никому, кром

ѣ

папа и Никиты. Потомъ что бы значилъ этотъ пакетъ К[арла] И[ваныча]? Папа сказалъ: «прислать ко мн

ѣ

», стало быть онъ

ѣ

детъ. Куда? Надолго-ли? Сов

ѣ

щаніе-же продолжалось. Со стороны папа съ видимымъ нетерп

ѣ

ніемъ — онъ не любилъ говорить при чужихъ — онъ красн

ѣ

лъ и подергивался чаще и чаще. Никита же перем

ѣ

нилъ, наконецъ, выраженіе тупоумія, съ которымъ онъ считалъ нужнымъ слушать приказанія господина, какъ бы говоря: «Извольте говорить, языкъ безъ костей, но все это не такъ, а вотъ я вамъ скажу какъ», на выраженіе, обыкновенное Русскому челов

ѣ

ку, ума и см

ѣ

тливости и, см

ѣ

шавъ все на счетахъ, началъ: «Вы изволили говорить, въ сов

ѣ

тъ заплатить съ м

ѣ

льницы залоговъ и доходовъ. Мельникъ приходилъ, говоритъ: «Ради Бога повремените, помола не было, денегъ н

ѣ

тъ, несчастнымъ челов

ѣ

комъ сд

ѣ

лаете, дайте поправиться, я, дескать, буду еще вамъ плательщикомъ». И въ самомъ д

ѣ

л

ѣ

, сударь, ежели намъ его снять, найдется ли еще по той ц

ѣ

н

ѣ

. На счетъ залоговъ Секретарь Иванъ Аф[анасьевичъ] говорилъ мн

ѣ

[15] въ середу, что дескать доложи А.М., покуда не получится квитанція въ доставк

ѣ

, Журналъ составить нельзя. Я, хотя безъ вашего приказанія, приказалъ два воза муки насыпать въ городъ И[вану] А[фанасьевичу] свести воскресеньи, да Б

ѣ

ляева поблагодарить нужно. Богъ дастъ, черезъ м

ѣ

сяцъ и охлопочу, а въ Сов

ѣ

тъ сами изволите знать, срокъ 14. Новыхъ доходовъ до установки ц

ѣ

нъ трогать нельзя». Видно было, что у Никиты запасъ аргументовъ еще былъ большой, но Папа остановилъ его. «Я распоряженiй: своихъ не перем

ѣ

ню, но ежели въ полученіи будетъ задержка, тогда возьмешь въ сов

ѣ

тъ платить изъ Хабаровскихъ денегъ. Я Княгин

ѣ

самъ скажу». — Никита только сказалъ «слушаю-съ», но въ выраженіи голоса видно было торжество поб

ѣ

ды — ему только и нужно было. Хабаровка было одно изъ им

ѣ

ній матушки, и Никита любилъ, когда, случалось, въ пользу своего им

ѣ

нія папа бралъ изъ ея денегъ взаймы. — Отецъ мой во вс

ѣ

хъ случаяхъ жизни былъ челов

ѣ

къ нер

ѣ

шительной. — Онъ считалъ неблагороднымъ пользоваться деньгами женщины, которая его любила; брать деньги даже взаймы ему нельзя было, потому что онъ былъ игрокъ; вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ онъ часто пользовался ими. Теперь, наприм

ѣ

ръ, предлагая этотъ разсчетъ Никит

ѣ

, онъ зналъ, что тотъ не найдетъ другаго способа устроить все, какъ взять изъ денегъ Княгини. — Ему нужно было, чтобы кто нибудь выказалъ необходимость сд

ѣ

лать это, и тогда уже сов

ѣ

сть его была покойна. Займы-же эти совершались очень часто и, разум

ѣ

ется, безъ платежа, потому что или отецъ [16] игралъ, или клалъ деньги на хозяйство, что онъ однако, надо отдать ему справедливость, всегда д

ѣ

лалъ очень д

ѣ

льно. — Окончивъ д

ѣ

ла съ Никитой, Папа обратился къ намъ. «Ну, д

ѣ

ти, въ посл

ѣ

дній разъ вамъ нынче учиться у Карла Иваныча, — нынче въ ночь

ѣ

демъ въ Москву: уже вы большіе ребята стали, пора вамъ серьезно работать и ут

ѣ

шать свою maman. Она теперь остается зд

ѣ

сь, и одна для нея будетъ радость — это знать, что вы умны, учитесь хорошо, и вами довольны».

Хотя по приготовленіямъ, которыя мы нед

ѣ

ли за дв

ѣ

могли зам

ѣ

тить, мы и догадывались, что должно случится что-нибудь особенное, но эта неожиданная новость ошеломила насъ. Володя, поц

ѣ

ловавъ руку Папа и помолчавъ немного, опомнился и сдержаннымъ голосомъ, за которымъ слышны были слёзы, передалъ порученіе maman. Вася разр

ѣ

велся. Я не двигался съ м

ѣ

ста, мн

ѣ

стало очень, очень жалко оставить maman, вм

ѣ

ст

ѣ

съ т

ѣ

мъ мысль, что мы стали большіе, и что я могу ут

ѣ

шить maman, пріятно пощекотала мое тщеславіе. «Ежели мы нынче

ѣ

демъ» — подумалъ я — «стало быть классовъ не будетъ, какъ я радъ; а впрочемъ лучше бы в

ѣ

къ учиться, да не оставлять maman и не обижать б

ѣ

днаго Карла Иваныча — онъ и такъ очень не счастливь».

Тысячи такого рода противор

ѣ

чащихъ мыслей мгновенно мелькали въ моей разстроенной голов

ѣ

, и я стоялъ, не двигаясь, съ большимъ вниманіемъ наблюдая быстрое движеніе пальцевъ Никиты... Сказавъ еще н

ѣ

сколько словъ съ Карломъ Иванычемъ, о положеніи барометра и приказавъ Никит

ѣ

не кормить собакъ, чтобы посл

ѣ

об

ѣ

да на прощаньи вы

ѣ

хать послушать молодыхъ гончихъ, папа противъ моего ожиданія отослалъ насъ учиться, [17] ут

ѣ

шивъ однако т

ѣ

мъ, что вечеромъ об

ѣ

щался взять на охоту. — Грустные и разстроенные, пошли мы подъ предводительствомъ еще бол

ѣ

е разстроеннаго Карла Иваныча, ожидавшаго отставки, учиться. — Ученье шло плохо. Одинъ Володя, который всегда былъ твердъ, хотя и не пов

ѣ

сничалъ по обыкновенію и былъ бл

ѣ

денъ, учился, какъ и всегда: вс

ѣ

старые діалоги повторилъ прекрасно и подъ диктовку сд

ѣ

лалъ только одну ошибку. Вася былъ такъ разстроенъ, что отъ слезъ, которыя безпрестанно набирались ему въ глаза, не могъ читать и отъ рыданій не могъ говорить, подъ диктовкуже отъ слезъ, которыя, падая на его тетрадь, м

ѣ

шались съ чернилами, над

ѣ

лалъ такихъ кляксъ, что ничего нельзя было разобрать, какъ будто онъ писалъ водою на оберточной бума г

ѣ

. — Карлъ Иванычъ, находясь сильно не въ дух

ѣ

, поставилъ его въ уголъ, твердилъ, что это упрямство, кукольная комедія, что надобно дать ему «шампанскую мушку» и требовалъ, что[бы] онъ просилъ прощенія, тогда какъ б

ѣ

дный мальчикъ отъ слезъ не могъ выговорить слова. —