<У меня прежде еще были набросаны н
ѣ
которыя сцены изъ моей жизни и всѣ
замѣ
чательные случаи въ моей жизни, т.е., такія случаи, въ которыхъ мнѣ
передъ собою нужно было оправдаться. Вотъ изъ этихъ то отрывковъ и съ дополненіями собственно [8] для васъ написанными, и составились эти записки.>12 Августа 1833. — Былъ хорошій день. — Иванъ Карловичъ разбудилъ насъ, какъ и обыкновенно, въ 71/2 часовъ. — Д
ѣ
тскій верхъ раздѣ
лялся на двѣ
половины площадкой, окруженной точеными, но некрашенными перильцами, на которыхъ лежали особыми кучками наши три курточки, панталончики и манишки; подъ каждой парой стояли у старшаго желанныя сапоги, у меньшаго презрѣ
нныя башмачки. Съ одной стороны площадки была наша спальня и класная. — Класная была комнатка въ три маленькихъ окна, обвѣ
шанная съ одной стороны старыми географическими картами, искусно подклеенными К[арломъ] И[ванычемъ], съ другой стороны были двѣ
полочки — одна наша, дѣ
тская. На ней были всевозможныя учебныя книги въ переплетахъ и безъ, стоючи и лежа. Только59 двѣ
, не помню, какія то переплетенныя книги всегда чинно стояли с краю, а потомъ пойдутъ низенькія, большія, оборванные кусочки. Все туда же бывало нажмешь и всунешь, а то иначе не отпускались въ садъ, покуда не приведешь въ порядокъ Die Bibliothek. Другая полочка была занята вѣ
щами, для употребленія самаго Карла Иваныча. Были на ней 8 книгъ его собственныхъ и приобрѣ
тенныхъ по случаю, частью во время его жительства у насъ, частью еще у Спазиныхъ, отъ которыхъ онъ перешелъ къ намъ 8 лѣ
тъ тому назадъ. Въ числѣ
книгъ этихъ была Библія, которую онъ читалъ по воскресеньямъ. Географическій словарь, который онъ часто читалъ, и Анекдоты Фридриха Великаго, которые онъ рѣ
дко выпускалъ изъ рукъ. На этой же полочкѣ
стоялъ глобусъ, хлопушка для мухъ изъ сахарной бумаги собственнаго издѣ
лія, à bas jour изъ наклеенной картинки моднаго журнала и еще нѣ
которые вѣ
щи. На третьей стѣ
нѣ
висѣ
ли 2 линейки — одна изрѣ
занная для нашего употребленія, другая новинькая, собственная Карла Иваныча, которую онъ больше [9] употреблялъ не столько для линеванія, какъ для поощренія къ прилежанію. Рядомъ висѣ
ла черная доска, на которой въ первомъ дѣ
тствѣ
нашемъ Карлъ Иванычъ отмѣ
чалъ большими крестами невоздержаніе въ постелѣ
— за большой и кружк[ами] за маленькой, а въ то время, о которомъ я пишу, отмѣ
чались очень дурныя поступки вообще крестами, а шалостей кружками. Подлѣ
этой доски дверь въ спальню, надъ которой Карлъ Иванычъ мелом писалъ обыкновенно свой календарь. Такимъ образомъ:M. D. M.60
5 6 7
и т.д. За дверью еще доска для чертежей, печка, а за печкой уже изв
ѣ
ѣ
на съ картами. — Въ серединѣ
комнаты столъ съ оборванной черной клеенкой, изъ подъ которой видны изрѣ
занные края. Кругомъ жесткія деревянные табуреты безъ спинокъ. — Въ этой комнатѣ
происходило наше образованіе. Всего памятнѣ
й мнѣ
одинъ уголъ между печкой и доской, въ которой Карлъ Иванычъ имѣ
лъ дурную привычку ставить насъ на колѣ
ни. Какъ помню я заслонку этой печки, всѣ
ея качества и недостатки. Она неплотно затворялась; бывало, стоишь, стоишь, думаешь, Карлъ Иванычъ забылъ про меня, оглянешься, а онъ сидитъ, читаетъ анекдоты Фридриха, и видно, что ему такъ покойно, что онъ думаетъ, что и мнѣ
хорошо. Оглянешься, говорю, и начнешь потихоньку закрывать и открывать заслонку или ковырять штукатурку съ стѣ
ны, но ежели по несчастію да отскочитъ (чего и [не]желаешь) большой кусокъ и съ шумомъ упадетъ, одинъ страхъ, право, хуже всякаго наказанія, оглянешься, а Карлъ Иванычъ все также сидитъ и читаетъ Фридриха. Смотришь, вдругъ, о счастіе, начинаетъ подвигать табакерку и нюхать табакъ. Это хорошій признакъ. Обыкновенно передъ тѣ
мъ, какъ простить и прочесть нотацію, онъ нюхаетъ табакъ. — Видъ изъ оконъ спальни былъ чудесный: прямо подъ крайнимъ окномъ росла старая изогнутая рябина, за которой виднѣ
лась [10] соломенная крыша старой бани, потомъ акаціевыя, липовыя аллеи и рѣ
чка, которая течетъ за садомъ. Высунувшись изъ окна, видна была внизу направо терасса, на которой сиживали всѣ
обыкновенно до обѣ
да. Бывало покуда поправляетъ Карлъ Иванычъ листъ съ диктовкой, выглянешь и видишь черную голову maman и чью-нибудь спину и слышишь внизу говоръ; такъ сдѣ
лается грустно, досадно. Когда, думаешь, перест[ану] я учиться, все бы сидѣ
лъ тамъ, слушалъ бы, и, Богъ знаетъ, отчего, станетъ такъ грустно, что и не замѣ
тишь, какъ Карлъ Иванычъ злится и дѣ
лаетъ строгiя замѣ
чанія за ошибки. Изъ класной дверь вела въ спальню.61 Какъ можно забыть и не любить время дѣ
тства! Развѣ
можетъ возвратиться когда-нибудь эта чистота души, эта невинная, естественная беззаботность и эта возвышенная религіозносентиментальная настроенность, которыми я, не зная ихъ цѣ
ны, пользовался въ дѣ
тствѣ
? — Дѣ
ти идеалъ совершенства, потому что они имѣ
ютъ двѣ
главныя добродѣ
тели: невинную веселость и безпредѣ
льную потребность любви. — Бывало какъ заставитъ насъ прочесть молитвы, уложитъ насъ въ чистенькія постели Карлъ Иванычъ, вспомнишь или о томъ, что maman тогда-то плакала, или про несчастную свою исторію, которую разсказ[ывалъ] Карлъ Иванычъ, станешь жалѣ
ть и такъ полюбишь его, что увернешься въ одѣ
яльце и плачешь, плачешь. Господи, думаешь, дай ему счастіе и позволь мнѣ
показать ему свою любовь. — Гдѣ
тѣ
смѣ
лыя [?] молитвы, то чувство близости Богу. Гдѣ
тѣ
чистыя слезы умиленія? Онѣ
не сохли на щекахъ моихъ. Прилѣ
талъ Ангелъ Хранитель, утиралъ ихъ и навѣ
валъ сладкія мечты нетронутому дѣ
тскому воображенію. Неужели жизнь такъ испортила меня, что навѣ
ки отошли отъ меня62 [11] восторги и слезы эти? — Съ другой стороны площадки была первая комната нашего дядьки, въ которой жилъ онъ, дядька, и лежали всѣ
наши вѣ
щи какъ шкапъ съ платьями, колодки, вакса, самоваръ, охотничій снарядъ. Ник[олай] Д. былъ охотникъ и поэтому былъ пріятелемъ съ Карломъ Иванычемъ, который любилъ охоту и ходилъ часто, но убивалъ рѣ
дко. Карла Иваныча была слѣ
дующая комната. Въ ней была высокая постель, покрытая узорчатымъ ваточнымъ одѣ
яломъ, комодъ, столъ съ вѣ
щами: чернильница, вышитой кружочекъ, кошелекъ, зеркало и другой столъ, рабочій, на которомъ Карлъ Иванычъ клеилъ коробочки (работа, которую онъ очень любилъ и гордился оной) и по именинамъ дарилъ въ нашемъ семействѣ
. Надъ постелью висѣ
ли двое часовъ на кружкахъ и образъ Спасителя, шитой бисеромъ, работы особы, которую Карлъ Иванычъ не называлъ, но про которую съ улыбкой умалчивалъ. — Въ 71/2 вы встали, одѣ
лись и, по обыкновенію, пошли съ Карломъ Иванычемъ здороваться внизъ. Батюшка съ матушкой сидѣ
ли за чаемъ. Матушка разливала чай, она была въ какомъ-то серомъ [?] капотѣ
съ маленькимъ вышитымъ воротничкомъ и безъ чепца на головѣ
; она не замѣ
тила насъ тотчасъ-же, видно было, что она чѣ
мъ-то очень озабочена; она пристально смотрѣ
ла на кончикъ самовара и не поворачивала крана, изъ котораго текла въ чайникъ уже лишняя вода. Услышавъ громкое и обычное «съ добрымъ утромъ» Карла Иваныча она опомнилась и стала съ нами здороваться. У насъ въ семействѣ
цѣ
ловались63 рука въ руку. Какъ хороши были всѣ
движенія матушки, какъ она умѣ
ла придавать цѣ
ну всякому своему движенію. Поцѣ
ловавши мою руку, она взяла меня за голову и откинула назадъ, посмотрѣ
ла и поцѣ
ловала еще разъ въ глаза. «Хорошо ли спали дѣ
ти, Карлъ Иванычъ? Я у васъ поздно вечеромъ [?] слышала, кто-то ходилъ, однако я посылала Машу, она мнѣ
сказала, что никого нѣ
тъ, а я слышала шаги имянно въ классной. — Это вы вѣ
рно Карлъ Иванычъ?»вернуться
59
Зачеркнуто:
исторія Карамзина.
вернуться
60
[Montag, Dienstag, Mittwoch — понедельник, вторник, среда.]
вернуться
61
Зачеркнуто:
Въ этой комнат
ѣ
стояли наши три кроватки. Прежде они были съ пологами, теперь только мѣ
ста на ихъ углахъ для шестовъ, почернѣ
вшія отъ пыли.вернуться
62
По написанному на 10 странице тексту рукой Л. Толстого написано:
Когда объявятъ отъ
ѣ
здъ.вернуться
63
Написано:
ц
ѣ
ловаться.