Испустив пронзительный вопль, хозяйка магазина прыгнула на меня, вытянув руки, чтобы вцепиться в горло. Господи, меня чуть не вырвало от этого зрелища. На меня бросалась не уродливая бабка — телом Лайлы управлял неизвестный модик. В любое другое время я шутя справился бы с ней одной рукой; сегодня мне угрожала смертельная опасность. Зверь, сидящий в мозгу старухи, не успокоится, пока не отведает моей крови. Он жаждет смерти.

Я отпрянул, махая руками словно матадор, чтобы отвлечь ее внимание. Она пролетела мимо, врезалась в ящик, где хранились использованные училки, шлепнулась на спину и сразу же поджала ноги, приготовившись, на манер тигра, разорвать мне живот когтями. Я поднял сжатый кулак и изо всех сил ударил по лицу. Глухо хрустнула кость; Лайла обмякла и рухнула прямо в ящик. Я наклонился, отсоединил модик, положил его в коробку с моими училками.

Она быстро очнулась, но оставалась совершенно невменяемой: бормотала какую-то чушь, взгляд блуждал. Когда Лайла придет в норму, наверняка очень расстроится… Я решил, что лучше подключить ей что-нибудь; оглядевшись, снял с полки первое, что попалось под руку, содрал упаковку. Какая-то образовательная программа: к ней прилагалось три училки. Что-то насчет организации торжественных приемов для анатолийских чиновников. Ладно, Лайле наверняка будет интересно…

Я отцепил телефон и позвонил в больницу, где меня оперировали. Попросил позвать доктора Еникнани и, когда он наконец взял трубку, рассказал о случившемся. Он пообещал, что пошлет машину через пять минут, и потребовал, чтобы я отдал опасный модик на исследование. Я предупредил, что все, что они выяснят, должно храниться в тайне, нельзя делиться информацией не только с властями, но и с Папой. После продолжительного молчания Еникнани решил согласиться. Он знал меня и доверял больше, чем Оккингу и Фридландер-Бею вместе взятым.

«Скорая помощь» прибыла через двадцать минут. Я смотрел, как Лайлу осторожно укладывают на носилки и заносят в салон. Передал самоделку одному из врачей и объяснил, что надо отдать ее лично доктору Еникнани. Парень торопливо кивнул, вскочил в машину. Они выехали из нашего квартала, увозя несчастную Лайлу навстречу ее судьбе, теперь всецело зависящей от жрецов медицины. Я сжал в кулаке два купленных модика, запер дверь магазина и постарался как можно быстрее убраться отсюда. Только теперь меня начало трясти от пережитого.

Черт знает, что именно мне удалось выяснить такой страшной ценой. Допустим, самоделка действительно принадлежала убийце. Носил он ее сам или вставлял жертвам, чтобы насладиться их страданиями? Станет ли волк или, например, уссурийский тигр прижигать тело беспомощных людей сигаретой? Наверное, нет… Правдоподобнее выглядит версия, что модик подключался к объекту пыток — испуганному, взбешенному, но крепко связанному или скованному. Об этом свидетельствуют израненные запястья; кстати, у Тами, Абдуллы и Никки имелись розетки. Интересно, как поступал психопат, если встречал человека без разъема на башке? Наверное, просто убивал бедолагу, недостойного превратиться в полноценную жертву, и считал, что день потерян впустую.

Подытожим: я установил, что разыскиваю мерзавца с весьма специфическим извращением: чтобы по-настоящему возбудиться, ему требуется разъяренный хищник, в панике мечущийся по клетке. На секунду в мозгу снова мелькнула соблазнительная мысль подать в отставку, плюнув на последствия. На сей раз я дал поработать воображению и представил, что меня ждет потом, вплоть до того момента, когда ваш покорный слуга уже стоит посреди шоссе, высматривая, не показался ли вдали древний, полуживой от перенесенных испытаний, набитый крестьянами автобус, который увезет меня в родные края. Назад в будущее… Нет, только не это!

Еще рано начинать поиски Полу-хаджа, чтобы уговорить его стать моим напарником — Арчи Гудвином. Часа в три-четыре я, возможно, застану его в «Соласе» в компании Махмуда и Жака. Я не общался с приятелями уже несколько недель, а Сайеда не видел с той памятной ночи, когда он заставил Сонни испить кубок смерти, одним взмахом ножа отправив его на небеса — или куда-нибудь еще, кто знает? Я шагал домой, испытывая непреодолимый соблазн обновить свою покупку или, по крайней мере, повертеть модик в руках, хотя бы содрать обертку. А там посмотрим, что нужно сделать, чтобы решиться впервые в жизни вставить в мозг проклятую электронную игрушку: то ли наглотаться пилюлек, то ли опустошить пару бутылок…

Меня встретила Ясмин. Приятный сюрприз! Но, кажется, у моей подруги паршивое настроение.

— Ты вышел из больницы вчера и даже не позвонил! — крикнула она, сдвинув брови, и бросилась на постель.

— Ясмин…

— Ты не желал, чтобы тебя навещали, и я послушалась. Но почему ты не отправился сюда, как только выписался?

— Я хотел… но…

— Хорошо, почему не позвонил? Лучше сразу скажи, с кем провел время.

— Вчера вечером я был у Папы. Хассан передал, что надо отчитаться перед боссом …

Она недоверчиво посмотрела на меня.

— И что — ты просидел у него до утра??

— Нет, — признался я.

— Ладно, кого еще ты проведал?

Я тяжело вздохнул и пробормотал:

— Селиму.

Ее лицо исказила гадливо-презрительная гримаса.

— Так вот что тебя задержало! Ну и как она? Реклама не обманула?

— Селима присоединилась к своим сестрам, Ясмин.

Она растерянно заморгала, но очень быстро пришла в себя.

— Скажи, почему я сейчас не удивилась? Мы ведь ее предупреждали, чтобы не высовывалась.

— Никакая осторожность тут не помогла бы. Разве что залезть в пещеру в двух сотнях километров от ближайшего жилья. Но Селима не так устроена, чтобы прятаться и дрожать.

— Да. — Ясмин замолчала.

Я догадывался, что сейчас творится в голове у моей подруги: это и не в ее стиле, и я намекаю, что ей тоже угрожает опасность. Надеюсь, что сумел прочитать ее мысли, ведь я действительно так думал. С самого начала.

Я ни слова не сказал о кровавом послании на зеркале в ванной. Кто-то посчитал Марида Одрана легкой мишенью, поэтому сейчас надо быть предельно осмотрительным и держать язык за зубами. К тому же такие разговоры не поднимут настроение ни ей, ни мне.

— Купил модик и хочу его испробовать, — объявил я.

Она подняла брови.

— Я его знаю?

— Вряд ли. Какой-то детектив из старых книг. По идее, должен помочь мне остановить убийства.

— Понятно… Папа посоветовал?

— Нет. Он понятия не имеет, чем я собираюсь заняться на самом деле. Я сказал ему, что начну как ищейка, след в след, ходить за Оккингом и разглядывать в лупу улики.

— По-моему, пустая трата времени, — заметила Ясмин.

— Верно, но Папа любит придерживаться заведенного порядка. Он действует планомерно, четко, но без воображения и с быстротой улитки.

— Зато каждый раз добивается чего хочет.

— Да, верно… Так или иначе, я не желаю, чтобы он без конца совал нос в мои дела, запрещал делать одно, разрешал другое … Хочу по крайней мере сохранить самостоятельность, раз уж работаю на него.

— Нет, не только на него, Марид. Ты делаешь это ради нас всех. Ради Будайина. И потом, помнишь, что нам предрек Ицзин? Тебе никто не поверит; настало время испытаний и стойкости. Тебя ждет слава!

— Да, конечно, — я мрачно усмехнулся. — Надеюсь только, что она не придет ко мне посмертно.

— «Господь мой щедро дает долю кому пожелает из рабов своих, и умаляет долю других, и все, что вы истратили на доброе дело, Господь возвратит вам. Поистине, Он — лучший из одаряющих»[27].

— С ума сойти, теперь ты декламируешь мне Коран! У тебя что, приступ религиозности?

— У тебя самого приступ неверия! А я никогда не была безбожницей, просто забываю молиться…

— «Пост без молитвы подобен пастуху без посоха». Кстати, ты ведь пост тоже не соблюдаешь…

— Да-а, но…

— Какое там «но», детка!

— Ты просто увиливаешь!

Она права; пришлось сменить тему.