Сильнейший и мудрейший ведет за собой людей, окрыляет их, заставляя воспрянуть духом».

Я взглянул на Ясмин:

— Надеюсь, хоть ты что-то поняла, потому что для меня подобный набор слов — как стеклянный глаз для верблюда.

— Ну еще бы, — полушепотом произнесла Ясмин; ее глаза горели. — Давай дальше. Нажми «Л» — линии.

Я молча повиновался. Дьявольское устройство продолжило вещать:

«Шесть на пятом месте означает:

Восстановление того, что разрушил отец.

Действия, заслуживающие восхищения.

Девятка наверху означает:

Он не служит царям и принцам.

Ставит перед собой более высокие цели».

— О ком говорит твоя машинка, Ясмин? — спросил я.

— О тебе, милый, о ком же еще!

— Ладно, что дальше делать?

— Выясни, во что изменяющиеся линии превращают гексограмму. Ага, появилась еще одна. Значит, «И» — изменения.

«Гексограмма сорок семь. Знак К'ун. Подавление».

Я нажал на «Т» — толкование.

«Подавление. Успех. Упорство и стойкость.

Могучий муж приносит успех.

Здесь нет вины.

Когда объясняет, никто не верит.

Могучий муж сохраняет стойкость и уверенность при всех превратностях судьбы, и это упорство становится залогом грядущего успеха. Сила, которая поборет судьбу. Следует ожидать, что какое-то время ему не дадут власть, а советы отвергнут. Во время тяжелых испытаний важно сохранять стойкость и уверенность в себе, и много не говорить.

Если он слаб перед лицом тяжелых испытаний, останется под голым деревом и скорбь его многократно увеличится. Слабость — внутренняя болезнь, заблуждение, которое необходимо преодолеть любой ценой».

Все. Оракул сказал свое слово.

— Теперь мы можем идти? — брюзгливо осведомился я.

Ясмин завороженно разглядывала стол, очевидно проникая взором в какое-то иное измерение, где царствуют законы китайской премудрости.

— Тебе предназначен великий удел, Марид! — пробормотала она.

— Точно, — согласился я. — Но самое интересное — способна ли твоя говорящая книга, скажем, угадать мой вес? Какая польза от подобной игрушки? Я даже не пойму, если чертово устройство вздумает послать меня подальше.

— Нужно во что-то верить, Марид, — очень серьезно сказала моя подруга.

— Слушай, Ясмин, я стараюсь. Честное слово! Сейчас нам выдали какое-то предсказание? Машинка говорила про мое будущее?

Она сдвинула брови:

— Нет, не совсем, Марид. Назови это отголоском момента, частью которого мы все являемся. Из-за того, каков ты по своей сути, по мыслям, чувствам, поступкам, из-за того, что уже сделал и собираешься предпринять, ты мог получить только гексограмму восемнадцать, и никакую другую, с изменениями в тех двух линиях. Если попробуешь снова, получишь другой результат, потому что первая гексограмма изменила Момент и общая схема уже иная. Понимаешь?

— Наложение, правильно?

Она озадаченно посмотрела на меня.

— Да, что-то в таком роде.

Я рассчитался с Ахмадом. Стоял теплый, приятный вечер; предстоит замечательная ночь. Я встал, расправил плечи.

— Пойдем разыщем Абдуллу. Бизнес есть бизнес, черт бы его побрал.

— А потом? — Она улыбнулась.

— Дело есть дело, дорогая. — Я взял ее за руку; мы отправились к Хассану.

Смазливый американец до сих пор восседал на табуретке, уставившись куда-то в пространство. Интересно, он способен мыслить, или это некое электронное приспособление, реагирующее на звук шагов либо шуршание киамов? Парнишка поднял на нас глаза, улыбнулся и проворковал что-то по-английски. Сильно сомневаюсь, что большинство завсегдатаев магазина Шиита свободно изъясняются на языке янки. Его заведение не предназначено для обслуживания туристов; тут хранятся отнюдь не обычные сувениры… Мальчик наверняка чувствовал себя абсолютно беспомощным: ни слова по-арабски, нет даже училки. Конечно, он и был беззащитным, а следовательно, зависел от хозяина, то есть от Хассана. Зависел во многом, очень многом…

Я знаю несколько элементарных английских выражений и сумел бы разобрать пару слов, говори он помедленней. Могу сказать: «Как найти туалет?», «Биг Мак, пожалуйста», «Пошел на…» — ну и, наверное, все. Я уставился на американца, а тот — на меня. Потом по его лицу медленно расползлась улыбка. По-моему, я ему понравился.

— Где Абдулла? — спросил я по-английски.

Парнишка моргнул и прощебетал нечто совершенно непонятное. Я помотал головой, в знак того, что ни черта не разобрал. Абдул-Хассан горестно опустил плечи. Он попробовал объясниться по-испански, но я снова показал, что не понимаю.

— Где сахиб Хассан?

Мальчик ухмыльнулся и отстучал новую порцию коротких отрывистых фраз, но на сей раз догадался ткнуть пальцем в сторону занавеса. Замечательно: наконец-то мы нашли общий язык!

— Шукран, — поблагодарил я его, направляясь вместе с Ясмин в конец помещения.

— You're welcome, — неожиданно отозвался он.

Я поразился: Абдул-Хассан уже знал, как звучит по-арабски «спасибо», но что сказать в ответ, не выучил. Тупой молокосос! В одну прекрасную ночь лейтенант Оккинг наткнется на его тело где-нибудь в глухом переулке. Или, с моим особым везением, его найду я.

На складе хозяин, то и дело заглядывая в счет, проверял количество ящиков. На них стояло множество надписей, но только адрес магазина указан по-арабски, остальные пометки сделаны на каком-то европейском языке. Внутри могло храниться что угодно — от электрических пистолетов до засушенных человеческих голов. Хассана совершенно не заботило, что именно он продает и покупает, лишь бы получать прибыль. Пожалуй, он идеальный пример умелого торговца по Платону.

Шиит услышал шелест раздвигаемого занавеса и приветствовал меня, словно блудного сына. После отеческих объятий заботливо спросил:

— Сегодня ты чувствуешь себя лучше?

— Да, хвала Аллаху.

Он переводил взгляд с Ясмин на меня. Кажется, Шиит знал ее как одну из девиц, работающих на Улице, но вряд ли он лично знаком с моей подругой. Я решил, что не стоит представлять ее Хассану. В принципе, это нарушение этикета, но при определенных обстоятельствах такое допускается. Он протянул руку:

— Прошу, выпей чашку кофе вместе со мной!

— Да будет вечно обильным твой стол, Хассан, но мы только что пообедали, а я хочу побыстрее найти Абдуллу. Если помнишь, за мной числится долг.

Хассан сдвинул брови:

— Да, да, верно. Милый Марид, проницательный друг мой, я не видел нашего знакомого уже несколько часов. Думаю, он предается развлечениям в другом месте. — Судя по его неодобрительному тону, забавы Абдуллы входят в число запретных для мусульман.

— Однако деньги у меня с собой, и я желал бы выполнить свои обязательства.

Хассан сделал вид, что погрузился в размышления о том, как помочь мне.

Наконец произнес:

— Ты, конечно, знаешь, что часть их предназначена мне.

— Да, о мудрейший.

— Тогда можешь оставить у меня всю сумму, а я, как только увижу Абдуллу, отдам то, что ему причитается.

— Отличное предложение, о мой дядюшка[8], но я хотел бы получить от него расписку. В тебе никто не смеет усомниться, но, в отличие от нас с тобой, Абдулла и я не связаны узами любви.

Хассану не очень-то понравился такой вариант, но он не стал возражать.

— Думаю, ты найдешь Абдуллу за стальными воротами. — Он повернулся ко мне спиной и продолжил работу. Потом, не глядя на нас, добавил:

— Твоя спутница должна остаться здесь.

Я вопросительно посмотрел на Ясмин; она пожала плечами. Я быстро прошел помещение склада, пересек проулок и постучал по металлу. Несколько секунд пришлось подождать, пока мою личность разглядывали в потайное отверстие, убеждаясь в том, что я свой. Наконец раздался щелчок. Передо мной возник высокий, тощий, как скелет, бородатый старик по имени Карим.

— Что тебе здесь нужно? — спросил он ворчливо.