Правда, даже из ее текста явствовало, что если она и дает какие-то права, то не на страну, а на недра. Но для Родса главным было не содержание документа, а сам факт его существования, а уж истолковать-то можно как угодно. И сразу же была пущена версия, что в сущности Лобенгула по этому договору уступил подвластные ему земли, если и не все, то во всяком случае часть их. Газетные статьи с подобной трактовкой быстро дошли из Европы и «белой» Южной Африки до Булавайо. Местные европейцы ринулись с этими газетами к Лобенгуле. Обман раскрылся.

Можно себе представить возмущение ндебелов. Атмосфера в стране накалилась чрезвычайно. Почти открыто роптали против инкоси, а ведь прежде это считалось неслыханной дерзостью. Тысячи людей стекались в Булавайо — они хотели знать, правда ли, что белые отнимают у них страну. Индуны собираются снова. Приглашают Томпсона и устраивают ему «перекрестный допрос». Допрос длится десять с половиной часов. «Индуны готовы подозревать даже самого короля», — писал Томпсон.

Чтобы как-то отвести от себя этот гнев, Лобенгуле пришлось пожертвовать своим «премьер-министром» — Лотье, как когда-то Карлу I Стюарту — Стаффордом. Его обвинили в том, что он дал королю плохой совет. И казнили.

Лобенгула и совет индун вызвали всех европейцев, живших в Булавайо и поблизости, и попросили их объяснить, в чем же действительно смысл договора и как он может быть истолкован. Совет индун потребовал, чтобы ему представили оригинал договора о «концессии», который Радд сразу же повез Родсу — увез, опрометью бросившись из Булавайо, как только получил «подпись» Лобенгулы. Был отдан строжайший приказ задержать Радда, если он появится в пределах страны.

Ндебелы старались предать широкой огласке историю обмана, надеясь этим затруднить действия своих врагов. В этом им помог кто-то из европейцев в Булавайо, очевидно опасавшихся Родса. Под диктовку Лобенгулы они написали от его имени такой документ:

Такое письмо-предупреждение послали в газеты «белой» Южной Африки. Это была сенсация, и маленькая газета «Бечуаналенд ньюс» опубликовала его.

Письмо Лобенгулы с разоблачением действий Родса. Внизу — оригинал с печатью Лобенгулы, наверху — текст, напечатанный в газете «Бечуаналенд ньюс»

И даже поместила фотографию подлинника с печатью Лобенгулы.

Родсу это было крайне неприятно. Его соперники решили извлечь из событий максимальную выгоду и доказать лондонскому правительству, что «концессия Радда» не имеет никакой силы. Если бы им это удалось, не видать Родсу желанной хартии.

И вот, получив договор, Родс сразу же отплыл в Англию. А Томпсона и Маджира посулами, мольбами и приказами держал в Булавайо, чтобы следили за обстановкой и нейтрализовали соперников на месте. Обычно такой лаконичный в письмах, Родс давал Томпсону подробнейшие и весьма категоричные инструкции.

По этим посланиям можно судить о приемах и тактике Родса-политика. Он считал, что главная угроза шла тогда не от ндебелов, а от белых. Они-то и могут нанести наибольший вред, и надо каждого из них задобрить, а может быть, и склонить на свою сторону. Добыча так велика, что не надо бояться уступить какие-то мелкие доли. «Помните, — писал он, — что перед вами страна величиной с Австралийские колонии и что мы можем потерять все, если окажемся чересчур жадными».

Родс любил ссылаться на Наполеона и писал Томпсону: «Наполеон ведь готов был отдать часть мира, если только получит Европу. Действуйте в этом духе».

Легко было Родсу давать указания из Лондона или Кимберли… А вот выполнять их в Булавайо — куда труднее. Ндебелы следили за Томпсоном и Маджиром с нескрываемой подозрительностью, и не только потому, что не верили в их добрые намерения. Посланцы Родса непрестанно давали для этой подозрительности новую пищу, порой совершенно неожиданно для самих себя. Не зная обычаев страны, они то и дело совершали поступки, с точки зрения ндебелов предосудительные или даже опасные. Маджир решил как-то умыться и выкупаться в источнике неподалеку от Булавайо. Но оказалось, что ндебелы считают источник священным и вода из него идет в столицу. Маджир почистил в святыне зубы — вода стала белой… А тут как раз умерла мать Лобенгулы. Конечно, Маджира тут же обвинили в колдовстве. Натерпевшись страху, он вслед за Раддом тайком удрал на юг.

Последнему из своих посланцев, Томпсону, Родс слал отчаянные письма: «Вы не можете теперь оставить им вакуум… Все частности я отдаю на Вашу волю, только не уезжайте от короля… Дело слишком важное, и вы не можете уехать, не успокоив сперва всех белых…» «Если Вы уедете, произойдет катастрофа». Родс сулил Томпсону золотые горы: дом, пост главного представителя в междуречье. Они условились о пароле, слове, которое будет означать: «Хартия подписана и утверждена; дело доведено до конца». Только услышав это слово, Томпсон мог покинуть Булавайо.

А ждать становилось все труднее.

Однажды, прожив в Булавайо уже больше года, в припадке безотчетного ужаса Томпсон вскочил на лошадь и ускакал, потеряв шляпу, без седла, без пищи и воды. Он загнал лошадь, прошел пешком тридцать или сорок миль, язык у него распух, глаза покраснели так, что он уже ничего не видел. Но все-таки нашел воду, спасся, добрался до поселка, где был телеграф. Дал телеграммы жене и Родсу. А от того приказ — немедленно вернуться. И такой же — от верховного комиссара Южной Африки.

Родс писал Томпсону, что вот-вот сам приедет в Булавайо. На самом деле он так и не приехал туда до завоевания страны и никогда не встретился с Лобенгулой. Да, вероятно, и не собирался этого делать. Просто ему нужно было выиграть время, как-то успокоить ндебелов и европейцев. Ради этого он готов был и Томпсоном пожертвовать и обещать что угодно. И Томпсону пришлось вернуться в Булавайо.

Когда совет индун потребовал у Томпсона подлинник договора о «концессии», Родс послал его, сопроводив письмом: «Я шлю договор о концессии, но не отдавайте его, пока не приставят нож к горлу».

Судьба этого клочка бумаги оказалась на редкость необычной. Радд, увезя его с собой, вскоре сбился с дороги и оказался в безводной пустыне. Решив, что пришла гибель, он зарыл договор в песок под кустом, написал об этом записку и прикрепил ее к веткам. Но возница Радда, африканец, все-таки нашел путь к бушменам, те дали воды. Радд вернулся, откопал договор и, добравшись до Кимберли, вручил его Родсу.

Но когда Томпсон получил его от Родса с инструкцией не отдавать ндебелам, бумага снова оказалась в земле. На этот раз зарыл ее уже Томпсон, положив в сосуд из тыквы. Там он и оставил договор во время своего бегства. А когда вернулся, откопал и показал Лобенгуле.

Только в конце 1889 года, когда Родс закончил свое «дело», Томпсону разрешили уехать. Подлинник договора — тот самый злополучный клочок бумаги — Томпсон привез с собой в Кимберли и отдал Родсу.[63]

Ндебелы между тем вовсе не сидели сложа руки и пассивно наблюдая за развитием событий.

Узнав от европейцев о трактовке «концессии» в английских газетах, Лобенгула и совет индун решили ни мало ни много… отправить посольство в Англию. К самой «Белой королеве». Посмотреть, существует ли она, эта королева, чьим именем клянутся колониальные чиновники. Узнать, так ли велико ее могущество, как они говорят. И действительно ли Родс ее представитель. Лобенгула, наверное, надеялся, что удастся договориться с королевой, убедить ее остановить наплыв своих подданных в страну ндебелов.