Парфяне осадили крепость. Началась засуха, Иосиф готовил было отчаянный прорыв осады, чтобы обратиться за помощью в арабскую столицу Петру, но случилось чудо — выпал редкий в этих местах дождь, и Иосиф позже прорвал осаду.
Парфяне захватывали все новые земли и творили там бесчинства. Иудеи поняли, что для них Парфия даже хуже Рима. Ирод был уверен, что в сложившейся ситуации римлянам нужен именно такой человек, как он, и направился в Рим, чтобы это доказать. Тем временем парфяне напали и на Идумею. Фасаил то ли погиб, то ли покончил с собой в темнице, а может быть, его отравил Антигон. Гиркану отрезали уши, чтобы он никогда не смог быть первосвященником, ибо на эту должность назначался только человек без физических недостатков. Ирод узнал об этом на побережье Средиземного моря, находясь в пограничном посту египетской царицы Клеопатры. Узнав о смерти Фасаила, он испытал двойственное чувство. С одной стороны, было жаль брата, с другой — потенциальным соперником меньше…
Ирод держал путь через Александрию, столицу царства Клеопатры. Роскошная Александрия — культурная столица эллинского мира, с блеском которой не мог сравниться даже Рим. У Клеопатры был великолепный двор, окружение царицы составляли эрудиты, выдающиеся музыканты, философы и художники. Но Клеопатра прежде всего была властным политическим деятелем из той же породы, что и Ирод. Как и он, хитроумная царица понимала, что в ее интересах сотрудничать с римлянами. Она тоже была «иностранкой» на египетском престоле, имела греческое происхождение, но правила успешно и вела себя как преемница уходящей культуры фараонов, по-женски интригуя и заигрывая то с одним римским правителем, то с другим. Сначала она стала любовницей Цезаря. При нем в храме Венеры на Капитолии, согласно древней египетской традиции, была поставлена золотая статуя царицы в облике богини Исиды. Затем Клеопатра совершенно свела с ума Антония, который часто принимал выгодные ей государственные решения. Царица не считалась идеальной красавицей, какими изображали античных богинь, но была полка уверенности в силе своего обаяния, не меньшего, чем у Ирода. Звуки ее голоса, по словам современников, ласкали слух, а язык был точно многострунный инструмент, настраивающийся на любой лад, речь была умной и убедительной, она имела прекрасное образование и владела несколькими языками.
Клеопатра оказала Ироду радушный прием и попыталась подчинить своему влиянию, чтобы использовать его военный талант на пользу Египту. Но не на того напала. Клеопатре ничего не оставалось, как дать Ироду корабль, на котором он добрался до острова Родос. Там, в разбросанных по побережью Малой Азии иудейских поселениях, Ирод собирал средства для продолжения путешествия. Он вел переговоры и консультации с римской знатью, прощупывая почву для своего выступления в Сенате, намереваясь убедить римлян в том, что хасмоней Антигон — противник Римской империи и не подходит на роль царя; племянник же Антигона — Аристобул III не годился из-за принадлежности к тому же антиримскому крылу семейства и, кроме того, был слишком юн. А вот он, Ирод, энергичный и способный, к тому же чужой, идумей, — он обладает бескомпромиссностью и способен сдержать иудеев. Однако Ирод был не согласен на титул, который бы был ниже первосвященника, значит, римляне подойдут к мысли, что он должен стать царем.
От встречи с Октавианом и особенно с Антонием зависела не только дальнейшая карьера Ирода, но и сама его жизнь. Ирод легко вербовал союзников, пользуясь особым обаянием, которое дается человеку от рождения. Это магнетическое очарование обеспечивало ему особую власть над многими людьми, и они легко принимали его идеи. По словам писателя Исраэля Шамира, Ирод «был классным спортсменом, художником, архитектором, оратором на пирах, веселым другом, знатоком поэзии, свободно говорил по-гречески и на латыни». Ирод входил в римский Сенат, как в логово диких зверей, которые могли его разорвать, но испытывал подъем и полноту жизни. И сенаторы слушали его и поддерживали. Одни говорили о необходимости палестинского противовеса царству Клеопатры, другие обвиняли Антигона в сотрудничестве с Парфией, возлагали на Ирода надежды в кампании по изгнанию парфян из Сирии, рассчитывали на то, что его брат Иосиф вернет Идумею. Местные римские ставленники лучше подходили для управления, чем присылаемые из Рима чиновники. Часто приходилось сталкиваться с местной спецификой, и это особенно относилось к Иудее. Римлянам было выгодно лишить Иудею ее сугубо еврейского национального облика. Фигура Ирода была тут совершенно кстати. Римлянам нужно было короновать Ирода, чтобы поддержка его как царя выглядела проявлением доброжелательного отношения к еврейским массам в диаспоре. Их лояльность была важным фактором во внутренней политике Римской империи. И Антоний увидел в Ироде родственную душу — то же честолюбие, то же безудержное стремление к власти.
Антоний предложил восстановить Иудейское царство и сделать Ирода царем. Но отныне царская власть будет отделена от первосвященства, поскольку Ирод по своему рождению никак не мог стать первосвященником. Было бы, конечно, лучше, согласно традиции, сохранить пост монарха и первосвященника в одном лице, но в тот момент не оказалось никого, кто бы устраивал всех. За предложение проголосовали единогласно.
Царь Иудейский
В Израиле на протяжении 1500 лет существовала одна и та же форма государственного правления. Ее можно назвать конституционной монархией. Истинный царь Израиля — Всевышний. Законы Торы едины для всех, от простого крестьянина до царя, правитель не становился выше этих законов и не мог принимать постановления, противоречащие законам Торы. Все действия царя контролировал иудейский совет — Синедрион, который, выполняя функции законодательной власти, был наделен и некоторой исполнительной властью.
Концепция царской власти была воспринята израильтянами от ханаанских соседей. В странах Древнего Востока царская власть не была частью изначального, вечного мирового порядка, но ниспослана людям Богом. Во времена скитаний евреев по пустыне народом правил Бог через Моисея и Иехошуа Бин-Нуна. Эпоха Судей была продолжением этого золотого времени. Едва надвигалась опасность, судьи, избавлявшие народ от врага, брали власть в свои руки. Единая царская власть сплачивала еврейские племена. Во время коронации подписывался завет между Богом, царем и народом, который вводил царя в сан помазанника Божьего, то есть правителя, избранного Богом. Царская власть в Израиле была наследственной и оставалась в руках богоизбранной династии Давида. Царь Израиля выполнял некоторые обязанности жреца, благословлял народ в Скинии и в Храме. Некоторые святилища считались царскими храмами. Однако царь и первосвященник — не одно и то же лицо, они исполняли различные функции.
В еврейской религиозной литературе восстановление царской династии Давида имеет огромное значение. У евреев в вопросе о царском титуле существовало немало противоречий: например, с одной стороны, цари должны были быть исключительно из рода Давида, а с другой — многих царей назначали пророки. Но законы о царской власти были не слишком строги, потому что восстановление династии Давида на престоле могло произойти только с приходом Мессии. Пророк Иезекиль, например, считал, что мирская власть должна подчиняться духовной, однако при Ироде случилось наоборот. Оценивая поступки Ирода, следует учитывать, однако, что у евреев национальная этика отличалась от этики индивидуальной. Для частного человека великое достоинство — умение простить нанесенное ему оскорбление и забыть об обиде. Царь же не имел права простить оскорбление, и даже если ему лично хотелось бы простить, Тора запрещает сделать это, ибо, предоставляя возможность беспрепятственно оскорблять себя, царь подрывает уважение подданных к власти и разрушает порядок в стране; поэтому слишком мягкое поведение царя считалось аморальным.
После заседания Сената участники пировали, однако неприятный осадок у иудеев оставило то, что пришлось участвовать в жертвоприношении капитолийскому Юпитеру. Поздравляли Ирода, а он делал вид, что никак не ожидал такого решения Сената, и лицемерно убеждал всех, что Аристобул III, десятилетний брат его суженой Мариамны, внук Гиркана и племянник Антигона, мог бы претендовать на царство по праву рождения, а сам же Ирод достоин только должности советника при нем. Ирод не мог беззаботно предаваться радости оттого, что в его судьбе произошел головокружительный поворот. Хасмонеи ко времени правления Ирода стали реакционерами внутри иудаизма, но они пользовались большой поддержкой. Он представлял себе реакцию населения Иудеи, считающего законным только царя из рода Хасмонеев. Чужеземные завоеватели поставили на трон такого же чужого, идумея.