– Это очень серьезное дело, мистер Мейсон. Серьезное и недоброе. Так вы говорите, сэр Роберт вчера не ночевал дома?

– Да, сэр.

– Значит, кто бы ни сжигал кости в печи, это был не он. – Должно быть, так, сэр.

– Как, говорите, называется этот трактир, который вы упоминали?

– «Зеленый дракон».

– А как в вашей части Беркшира с рыбалкой? – Судя по выражению, появившемуся на лице честного тренера, он решил, что судьба за что-то свела его еще с одним помешанным.

– Я слышал, в ручье у мельницы водится форель, сэр. В Холл-лейк ловили щуку.

– Этого достаточно. Мы с Ватсоном – известные рыбаки. Не так ли, Ватсон? Если будете писать нам, шлите письма в «Зеленый дракон». Сегодня вечером мы уже будем там. Надеюсь, мистер Мейсон, вы понимаете, что видеться с нами вы не должны, но можете писать в любое время. Разумеется, если вы мне понадобитесь, я вас найду. Как только станет известно что-то более определенное, я вас об этом тут же извещу.

Таким образом, этот чудесный майский вечер мы с Холмсом провели в вагоне первого класса, направляясь к маленькой – «остановка по требованию» – станции Шоском. На верхней полке в угрожающем беспорядке громоздились всевозможные удочки, мотки лески и корзины. Выйдя на нужной остановке, мы наняли экипаж и вскоре были у конечного пункта нашего маршрута, старой таверны, где нас встретил радушный хозяин Джосайя Барнс (сам, видимо, заядлый рыбак), который с готовностью взялся помочь нам составить план истребления рыбы в местных водоемах.

– А что Холл-лейк? Щука там, случаем, не водится? – поинтересовался Холмс.

Лицо трактирщика омрачилось.

– Не выйдет, сэр. Вы сами можете в том озере оказаться, прежде чем что-то оттуда достанете.

– Это еще почему?

– Сэр Роберт, сэр. Он жутко боится шпионов, которые про лошадей информацию добывают. Если он увидит двух незнакомых людей рядом со своим тренировочным ипподромом, вам несдобровать, это уж как пить дать. Лучше с сэром Робертом не связываться.

– Я слышал, он на дерби лошадь выставляет?

– Да, прекрасного молодого жеребца. Он все наши деньги на него поставил, да и свои тоже. А вы, часом, – он присмотрелся к нам повнимательнее, – сами на скачках не играете?

– Нет, что вы. Мы просто два усталых лондонца, которым захотелось подышать чистым беркширским воздухом.

– Ну что ж, тогда вы выбрали правильное место. У нас тут не местá, а сказка. Только не забудьте, что я вам сказал про сэра Роберта. Он из тех людей, которые сначала бьют, а потом задают вопросы. Держитесь подальше от парка.

– Конечно, мистер Барнс! Не забудем. Кстати, у вас чудесный спаниель. Он скулил в холле, когда мы вошли.

– Еще бы! Это ведь чистокровный шоскомец. Во всей Англии лучше нет.

– Знаете, я и сам немного увлекаюсь собаками, – доверительно понизил голос Холмс. – Позвольте поинтересоваться, сколько может стоить такая собака?

– У меня бы на такую денег не хватило. Мне ее сам сэр Роберт отдал. Поэтому-то я и держу ее на привязи. Она бы мигом обратно удрала, если б я ее отпустил.

– Итак, Ватсон, теперь у нас в руках имеются кое-какие карты, – сказал Холмс, когда хозяин трактира оставил нас. – Играть с ними непросто, но через денек-другой, я думаю, мы поймем, как нам действовать. Между прочим, я слышал, сэр Роберт все еще в Лондоне, так что сегодня ночью, полагаю, мы сможем вторгнуться в его священные владения, не опасаясь физического насилия. Мне нужно уточнить кое-что на месте. – У вас уже есть версия, Холмс?

– Пока, Ватсон, я знаю только то, что неделю назад произошло нечто такое, что круто изменило жизнь в поместье «Шоском-олд-плейс». Что же это за «нечто»? Мы можем только строить догадки, основываясь на последствиях этого события. И, надо сказать, последствия эти имеют на редкость запутанный характер. Но нам это на руку. Чем более бесцветным и непримечательным является дело, тем оно безнадежнее. Давайте еще раз вспомним, что нам известно. Брат перестает навещать любимую сестру-инвалида. Он избавляется от ее любимой собаки. Ее собаки, Ватсон! Вам это ни о чем не говорит?

– Разве что о том… Это очень злой человек.

– Возможно. А с другой стороны… Есть и другое объяснение. Но продолжим обзор событий, произошедших со времени начала ссоры, если таковая имела место. Леди старается не покидать своей комнаты, меняет привычки, на людях показывается только, когда выезжает из дому с горничной, перестает останавливаться у конюшен, чтобы покормить любимую лошадь, и даже начинает пить. Вот, похоже, и все, что нам известно.

– Вы забыли о склепе.

– Это отдельная тема для размышлений. Всего их две, и я прошу вас их не смешивать. Тема «А», связанная с леди Беатрис, имеет некоторый зловещий оттенок, вам не кажется?

– Для меня это полная загадка.

– Давайте рассмотрим тему «Б», которая связана с сэром Робертом. Единственное, что его сейчас интересует, – победа на дерби. Он полностью зависит от воли евреев-ростовщиков, готовых в любую минуту потребовать деньги, и тогда ему придется расстаться со своей конюшней, которая перейдет в руки кредиторов. Он – человек бесстрашный и отчаянный. Деньги к нему приходят от сестры. Горничная сестры – послушный инструмент в его руках. Пока что мы находимся на твердой почве, не так ли?

– Но склеп?

– Ах да, склеп! Давайте предположим, Ватсон, – это не более чем рабочая версия, так, дикое предположение, – что он избавился от своей сестры.

– Да вы что, Холмс! Это совершенно исключено!

– Возможно, Ватсон. Сэр Роберт – потомок благородного рода. Но, может быть, он – та самая паршивая овца в добром стаде. Давайте попробуем рассмотреть это предположение. Бежать за границу он не может, пока не получит деньги. А деньги он может получить только одним путем – сорвать куш на дерби, выставив своего Принца Шоскома. Следовательно, он должен продолжать жить как обычно, а для этого ему нужно, во-первых, избавиться от трупа, а во-вторых, найти человека, который согласился бы выдавать себя за нее. Если горничная его сестры состоит с ним в сговоре, это не так уж невозможно. Тело жертвы он мог спрятать в склепе, где почти никто не бывает, или сжечь ночью в подвале в печи, оставив улику, которую мы с вами видели утром. Что вы на это скажете, Ватсон?

– Это, конечно же, возможно, если согласиться с вашим изначальным чудовищным предположением.

– Завтра можно будет попробовать провести один небольшой эксперимент, Ватсон, который поможет нам разобраться. Пока же, для поддержания образа, я предлагаю пригласить нашего хозяина на бокал его же вина и поболтать об угрях и плотве. По-моему, так проще всего добиться его расположения. Заодно, может быть, узнаем какие-нибудь полезные местные слухи.

Утром Холмс обнаружил, что мы забыли дома блесну для ловли щуки, поэтому в тот день порыбачить не удалось. Около одиннадцати мы вышли на прогулку и он испросил разрешения взять с собой черного спаниеля.

– Мы на месте, – сказал он, когда мы подошли к воротам парка, над которыми возвышались два геральдических грифона. – Мистер Барнс говорил, что старая леди выезжает из дому около полудня, и ее карета должна здесь притормозить, пока будут открываться ворота. После того как она проедет через ворота, но до того, как снова наберет скорость, я хочу, чтобы вы, Ватсон, остановили кучера каким-нибудь вопросом. Обо мне не думайте, я останусь за этим кустом и буду наблюдать за происходящим.

Долго ждать не пришлось. Через четверть часа на длинной садовой аллее показалось большое открытое желтое ландо, запряженное парой прекрасных серых лошадей, которые скакали, высоко вскидывая ноги. Холмс вместе с собакой притаился за кустами, я же остался стоять на дороге, с беспечным видом поигрывая тростью. Откуда-то выбежал привратник, ворота распахнулись.

Карета замедлила ход, и я получил возможность рассмотреть ее пассажиров. Слева сидела яркая молодая женщина с соломенно-желтыми волосами и дерзким взглядом. Справа от нее находилась сгорбленная пожилая особа, целый ворох платков и шалей у нее на голове и плечах свидетельствовали о том, что это калека. Когда лошади вышли на основную дорогу, я с важным и уверенным видом поднял руку и, после того как возница остановил карету, официальным голосом осведомился, застану ли я в «Шоском-олд-плейс» сэра Роберта.