В посмертных биографиях артиста его новый образ назвали... «видом гей-клона» («gay-cione look»). Авторы гордо заявили, что таким образом этот оригинал решил продемонстрировать миру свою ориентацию, поскольку в то время усы и джинсы были очень модны среди британских геев. В документальных фильмах о лидере «Queen»... простите, Главном Гее Планеты, вы увидите толпы усатых мужчин, старательно демонстрирующих собственную «нетрадиционность».

По словам биографов, образ «усатого гей-клона» был настолько общеизвестен, что выходка Меркьюри спровоцировала скандалы в прессе и вызвала недовольство поклонников, которые во время одного из концертов забросали его безопасными лезвиями. Так бурно публика отреагировала на «изменение внешности, с головой выдававшее в нем гея». По другой версии, лезвия присылались в офис «Queen»...

В общем, история в высшей степени трогательная и трагичная. Однако, утерев слезы, придется все же вернуться к скучной реальности. К сожалению, в ней поклонники Меркьюри оказались гораздо менее образованны в вопросах гей-куль-гуры, нежели его биографы. Когда музыкант поинтересовался у этих неучей на стадионе «Wembley», нравятся ли им его усы (вероятно, рассчитывая пополнить свои запасы бритвенных принадлежностей), в ответ он не дождался ничего, кроме восхищенных воплей.

Если серьезно — эта история интересна даже не тем, что является ложью, но тем, что, в отличие от рассказа булгаковского Бегемота, она не является «ложью от первого до последнего слова». Это становится ясно, если вспомнить контекст всей истории.

— Девчонки, вам нравятся мои усы? — поинтересовался Фредди у прекрасной половины зала.

— Даааа!!!! — раздался в ответ дружный девчачий визг.

— А вам, парни?

— Дааа! — одобрительно прогудела вторая половина аудитории.

— Многие их терпеть не могут, а мне на это плевать! Это мои усы, и я их оставлю! А сейчас мы с вами споем одну грр-ряз-ную штуку — «Fat Bottomed Girls»!

Итак, какие выводы мы можем сделать?

Во-первых, становится очевидно, что в одном биографы все-таки не соврали: новый имидж Меркьюри действительно подавался прессой как скандальный и вызывающий. Об этом, собственно, сообщил сам герой.

Во-вторых, обратившись к залу за оценкой своего имиджа, музыкант недвусмысленно дал понять, как относится к подобным сплетням. Фредди было важно убедиться, что поклонники воспринимают его новый облик адекватно, а мнение прочих его просто не интересовало. Оправдываться и доказывать, что «не верблюд», Queen'oвский лидер никогда не пытался, будучи уверен: тот, кто хочет написать о тебе гадость, напишет ее, невзирая на твои объяснения. Это, кстати, была перманентная позиция всей группы: главное, чтобы тебя любила публика, а не «идиоты-критики, которые пишут всякую чушь». С прессой, особенно британской, у «Queen» всегда были очень «теплые» отношения.

В-третьих, из поведения артиста ясно следует, что не приятные ему сплетни никак не были связаны с «видом гей-клона». Если бы в прессе действительно писали, что новый облик «с головой выдает в Меркьюри активного гея» и что он хотел эти слухи опровергнуть, было бы, мягко говоря, нелогично обращаться для этого к мужской половине аудитории: при соответствующей подаче это могло лишь подлить масла в огонь.

На «подтверждение» ситуация (да и песня, последовавшая после диалога с публикой) не тянет тем более.

И здесь следует вспомнить, что первый шаг к смене сценического облика Меркьюри сделал за год до описываемых событий. В турне 1979 года, красноречиво названном «Живые убийцы», он резко отказывается от прежних костюмов «а-ля Комедия дель Арте» и надевает... черный кожаный костюм и фуражку, стилизованные под форму офицера гестапо. В течение тура он появляется на плечах гигантских Суперменов (английское слово «superman» соответствует немецкому «uberhuman» и русскому «сверхчеловек»), использует полунацистские жесты (выброшенная вперед рука, сжатая в кулак; если пальцы распрямить, получится классическое приветствие нацистов). При этом в интервью музыкант называет выбранный образ чистым китчем и никаких нацистских идей высказывать не пытается.

О причинах, побудивших яростного космополита Меркьюри пойти на подобную провокацию, мы подробно поговорим в других главах. Пока нам достаточно самого факта ее существования, поскольку она полностью меняет контекст скандала со злополучными усами.

В прессе уже давно отмечалась абсолютная власть музыканта над аудиторией, позволяющая ему управлять — а вернее, манипулировать — сколь угодно большой толпой.

«Насколько безвредны такого рода концерты, на которых публика совершенно довольна тем, что ею манипулируют? Привычка Меркьюри позволять отдельным счастливчикам прикоснуться к его микрофонной стойке — это просто связь со зрителями или выражение покровительственного одобрения от него его публике? Так ли бессмысленна центральная часть «Get Down, Make Love» с ее странными электронными звуками? Нормально ли, что члены группы уходят за кулисы во время оперной части «Bohemian Rhapsody», оставляя публику аплодировать пустой сцене? И в конце концов, можно ли назвать все это «просто развлечением»?» — размышлял журналист «Melody Maker» Патрик Хамфрис в декабре 1980 года.

Вот что он услышал в ответ от Брайана Мэя:

«У нас действительно есть власть над публикой, но мы надеемся, что сможем использовать ее во благо. Я понимаю, что внешне все это напоминает нюрнбергские собрания нацистов (курсив мой. — М.А.), но наши поклонники — люди разумные.

Они наравне с нами создают настроение концерта, мы не погоняем их, словно слепых овец».

Жутковатая аналогия, не находите? Но, судя по тому, что Брайан и журналист прекрасно друг друга поняли, она была использована по отношению к «Queen» не первый и не второй раз. Да и сам Меркьюри не скрывал, что в качестве китча может позволить себе «раздавать зрителям полугестаповские приветствия»...

В таком случае истерия вокруг злополучных усов объясняется очень просто. Все указывает на то, что в действительности пресса обвинила музыканта отнюдь не в присваивании имиджа гей-клона, а в подражании другому непревзойденному харизмату, столь же искусно управлявшему толпами, —

Адольфу Гитлеру.

В таком контексте становится ясно, почему именно с этого времени Меркьюри и остальные члены группы начинают яростно и самозабвенно открещиваться от любых намеков на наличие какой-либо политической тематики в их творчестве. «Мы просто музыканты. Музыка не имеет национальности. Музыка не имеет гражданства. Мы играем для всех. Мы ненавидим политику. Мы не пишем песни о политике. Мы не пытаемся делать никаких политических призывов. Мы не политическая группа», — этот монолог, с небольшими вариациями, можно встретить едва ли не в каждом интервью Меркьюри первой половины 80-х. Независимость — независимостью, китч — китчем, вызов — вызовом, но он прекрасно понимал, чем может обернуться его неосторожная фраза — и не для него, а для поклонников, жадно ловящих каждое его слово.

Частично проясняется и причина, по которой вокруг «Queen» то и дело вспыхивали политические (в т.ч. и расистские) скандалы. Группа — а вернее, ее лидер — имела слишком серьезное влияние на аудиторию и позволяла себе слишком дерзкие провокации, чтобы ее воспринимали в соответствии со словами ее членов, — как «простых музыкантов, развлекающих публику», тем более что тот же Брайан Мэй, заверявший журналиста в полнейшей невинности квиновских намерений, умудрился в том же предложении ляпнуть фразу, от которой у любого из власть предержащих волосы встанут дыбом: дескать, «имеющуюся у нее власть группа намерена использовать во благо». Ведь благо можно понимать оч-чень по-разному...

Как я уже говорила, мы еще вернемся к этой теме в следующих главах. Но именно сейчас мы подходим к первому шокирующему выводу: гомосексуальная тематика в посмертных биографиях лидера «Queen» не просто искусственно привнесена «для красоты». Она закрывает информацию совершенно иного рода.