— С кем имею честь? — глухо произнес Андропов.

— Вы поверите мне, господин Андропов, если я скажу вам, что это не имеет никакого значения?

— Нет.

— В таком случае, Генри Оушен, к вашим услугам.

— Ваши полномочия, господин Оушен?

— Моя осведомленность, а также сам факт, что вы здесь, в Австрии — разве недостаточное подтверждение моих полномочий?

— Кого вы представляете?

— Президента Соединенных Штатов Америки.

— И проверить это также невозможно, как и то, что вас зовут Генри Оушен, — скорее себе, нежели собеседнику, пробормотал под нос Андропов.

— Совершенно верно, господин Андропов, — улыбнулся хозяин дома.

— Что вы хотели мне сообщить?

— Скорее, предложить, — поправил Оушен.

— Хорошо… — Андропов снял очки и устало потер переносицу. — Что вы хотели мне предложить?

— Помощь. Нашу помощь.

— Поконкретней, пожалуйста.

— Мы располагаем информацией, что ваше дальнейшее пребывание в Политбюро и, следовательно, на посту шефа КГБ, более чем сомнительно. Высылка вашей агентуры из некоторых стран Латинской Америки станет для Брежнева и его коллег по Политбюро сигналом к вашему политическому уничтожению. Но это не все, господин Андропов! — Оушен несколько театрально поднял указательный палец. — Генерал Семен Цвигун осуществляет параллельно энергичные меры, направленные против вас лично. Мы располагаем данными, в соответствии с которыми эти меры могут вылиться во что угодно…

— Что вы имеете в виду?

— Судя по всему, господин Андропов, меры, направленные против вас, — это не просто борьба за власть. Здесь что-то большее…

— Цвигун действует в одиночку? — быстро спросил Андропов.

— Кого вы проверяете, господин Андропов? — поджал губы Оушен. — Себя или нас?

— Я бы хотел услышать ответ.

— Непосредственными интересантами вашего устранения являются также генерал Цинев и шеф вашего МВД Щелоков. Вам перечислить имена членов Политбюро, которые охотно воспользуются результатами работы этой троицы?

— Не стоит, — пробормотал Андропов.

— Отлично. Я вас убедил?

— Допустим… — Лицо Андропова выглядело совершенно непроницаемым. — Допустим, что все действительно так, как вы мне только что описали. Мне бы хотелось знать, как далеко простираются ваши возможности? Что вы можете конкретно сделать?

— Работавшие под дипломатической крышей агенты КГБ не будут депортированы. Это даст вам некоторый выигрыш во времени, господин Андропов. Что же касается генерала Цвигуна — главной фигуры в заговоре против вас, то мы разработали поэтапный план его дезавуации…

— В чем суть этого плана?

— Я скажу вам об этом только в том случае, если вы примите наши предложения в принципе.

— Похоже, вы подошли к самому главному?

— Совершенно верно, сэр, — кивнул Оушен. — Все, что требуется от вас, господин Андропов, — это дать событиям развиваться своим естественным ходом…

— Поточнее, пожалуйста.

— Извольте! — Оушен чуть подался вперед. — В случае принципиального решения вопроса о нашем сотрудничестве, вы, господин Андропов, станете после смерти Брежнева Генеральным секретарем ЦК КПСС. На этой должности перед вами откроется полный спектр вариантов советско-американского сотрудничества. Нам известна ваша позиция, она нас вполне устраивает, но нам бы хотелось иметь гарантии, что, став советским лидером, вы не измените своей концепции разумного сдерживания и стратегического баланса ядерных сил в угоду ка- ким-либо иным приоритетам или политическим конъюнктурам…

— Поконкретней, пожалуйста.

— Достижение конкретных соглашений о взаимном ограничении гонки стратегических наступательных вооружений, честное политическое партнерство, четкий план поэтапной, с учетом интересов национальной безопасности вашей страны, демилитаризации советской экономики, создание советско-американских институтов по наиболее важным направлениям двусторонних отношений, разграничение сфер влияния и контроль за деятельностью разведок, подписание двусторонних договоров по борьбе с международным терроризмом, по вопросам стратегической целесообразности советского военного присутствия на Дальнем и Ближнем Востоке, производству и Испытаниям химического и бактериологического оружия… Впрочем, зачем нам терять время, господин Андропов, все пункты подробно изложены в документе, который я привез…

Оушен наклонился к стоящему у ног кожаному атташе-кейсу с наборными цифровыми замками, положил его на стол перед собой, отщелкнул крышку и извлек тонкую синюю папку. Затем встал и впервые за весь разговор, нарушив невидимую демаркационную линию, разделявшую собеседников, подошел к Андропову и протянул ему папку.

— Документ составлен по-русски, господин Андропов. Второй документ — идеально точный английский перевод. Тем не менее, чтобы у вас не оставалось сомнений, в каждом из двух документов отдельным пунктом указано, что в случае спорных вопросов, оригиналом считается именно русский текст.

— Хм, — Андропов пожал плечами, водворил очки на переносицу, взял протянутую папку и углубился в чтение. Тонкие губы Оушена тронула едва заметная улыбка. Вернувшись на свое место за столом, он аккуратно закрыл атташе-кейс и поставил его на прежнее место у левой ноги.

— Я нахожу этот документ разумным, — тихо, почти неслышно, произнес Андропов, закрывая папку и аккуратно кладя ее перед собой.

— То есть вы считаете его одинаково полезным как для СССР, так и для США?

— Да, именно так.

— Рад, что наши мнения на этот счет совпадают.

— Но я не увидел под документом подписи вашего президента.

— Совершенно верно, — кивнул Оушен. — Кроме того, никто также не увидит под ним и вашу подпись. Она не требуется.

— Тогда объясните мне разницу между официальным документом и обычным листом машинописного текста, — по-прежнему оставаясь абсолютно спокойным, процедил Андропов.

— Критическая точка переговоров, — улыбнулся Оушен. — Будьте любезны, господин Андропов, поделитесь со мной своими соображениями: кто из двух сторон в данной ситуации рискует больше — советская или американская?

— Это риторический вопрос, господин Оушен.

— И тем не менее, господин Андропов.

— Допустим, американская.

— Я бы изменил «допустим» на «безусловно», — как бы вскользь обронил Оушен. — Ведя с вами переговоры о ваших обязательствах в БУДУЩЕМ, мы предпринимаем ряд очень непростых акций, направленных на усиление ваших политических позиций в Кремле уже СЕГОДНЯ. Я был бы также очень признателен вам, господин Андропов, если бы вы, в свою очередь, изложили, пусть даже вчерне, соображения относительно ВАШИХ гарантий честного партнерства.

— Вам известны мои взгляды на политическое сосуществование с США, — сверкнув линзами очков, пробурчал шеф КГБ. — Этого недостаточно?

— Достаточно. Но только СЕГОДНЯ, когда на календаре март 1978 года, а вы — хоть и очень высокопоставленный, но всего лишь член Политбюро ЦК КПСС и председатель КГБ СССР. А что будет, скажем, в восемьдесят втором? Или в восемьдесят третьем году, когда не станет Брежнева и вы сядете в кресло Генерального секретаря партии?

— Чего вы хотите?

— Письменных обязательств, — молниеносно отреагировал Оушен. — Вы должны собственноручно подписать документ с обязательствами выполнить все то, что вы только что сами назвали разумным, как только возглавите руководство в Советском Союзе. В противном случае, наша сделка состояться не может.

— Значит, в вашем портфеле есть еще один документ?

— Есть, господин Андропов. Скажу вам без всякой лести: в Вашингтоне вас считают наиболее умным и дальновидным советским политиком. Хотя вы прекрасно понимаете, что ваша деятельность на посту шефа КГБ доставляет нам и нашим союзникам немало хлопот. Отношение американского президента к вам, господин Андропов, — это отношение в высшей степени корректное, с должным уважением к вам лично и к стране, на благо которой вы служите. В нашей беседе нет и не может быть места таким унижающим достоинство профессионального политика и честного гражданина приемам, как угрозы, шантаж и прочее. Вы являетесь нашим идеологическим противником, господин Андропов, но мы всегда уважали вашу честность, наличие принципов и последовательность в их отстаивании. Только поэтому мог состояться наш разговор. Поверьте, мы не стремились использовать ваши служебные затруднения, просто они по стечению обстоятельств способствовали достижению ВОЗМОЖНОСТИ, к которой мы стремились очень давно, — поговорить с вами вот так, с глазу на глаз. Вы, господин Андропов, — единственный на сегодня человек в Кремле, в котором США, а, значит, и весь цивилизованный западный мир видит политика, способного коренным образом изменить нынешнюю ситуацию в мире, ослабить и, возможно, окончательно устранить угрозу третьей мировой войны, по- настоящему сблизить народы Запада и Востока. Это долгий процесс, возможно, его конкретные результаты увидят уже наши дети или даже внуки… Но кто-то же должен его начать, господин Андропов! Вы совершенно свободны в своем выборе. В случае, если вас по какой- то причине не устраивают изложенные мною условия, вы вправе сделать все, что вам будет угодно. Заверяю вас от имени своего президента: ни одного слово из нашей беседы никогда не станет достоянием гласности. Да это и невозможно, учитывая уровень и характер соглашения.