– Хозяин, мне очень стыдно, что я не знаю всего этого, но, клянусь, когда я вернусь с хуторов, я буду очень стараться! – немного помявшись, Вовик добавил, – Признаться честно, я с самого детства мечтал стать золотарем! И вот теперь моя мечта осуществилась! Спасибо вам за это!

Вовик замолчал, гадая, не перегнул ли он палку?

Глаза Кошеля увлажнились и, смахнув, вдруг, набежавшую скупую слезу, он сказал:

– Лотарь, я верю, что из тебя вырастет настоящий мастер своего дела! Иди во двор и помоги погрузить бочки на повозку! Завтра ты с Кукишем отправляешься на хутора!

– 4 –

– Места у нас здесь спокойные, не то, что вокруг других городов, – развивал свою идею старый Кукиш, правя повозкой запряженной парой крепких низкорослых лошадок, больше похожих на пони. – Вот, например, возле Красного города нельзя шагу ступить, чтобы не вляпаться в какую-нибудь жуткую пакость.

Сидевший рядом с ним на облучке Вовик жадно впитывал информацию, которой щедро делился старик. Чувствовалось, что тот хронически страдает от недостатка слушателей. В лице Вовика Кукиш обрел благодарную аудиторию и свободные уши на которые сразу же присел, с того самого момента, едва они выехали из ворот Зеленого города.

Заполненные отходами бочки, несмотря на то, что были плотно забиты деревянными крышками, немилосердно воняли. Редкие прохожие, попадавшиеся им по дороге, уже издали начинали зажимать носы и воротиться в сторону от проезжавшей мимо них повозки золотарей. Вслед им неслись злые насмешки и площадная ругань.

Но Кукиш относился к этому со спокойствием умудренного жизнью философа, он лишь добродушно ворчал себе под нос:

– Можно подумать, что все они гадят одними духами, да пирожными!

Вовик вытянул из старика кучу самой разнообразной информации. В частности он узнал, что государств, как таковых в Вольных Землях не существует, равно, как и единовластия. Зато существует множество городов, которыми правят многочисленные феодалы – герцоги, бароны и прочая самозваная знать. Земли между городами не принадлежат никому, но не претендует на них только ленивый. Поэтому между городами, на этой почве, постоянно вспыхивают междоусобные распри и локальные конфликты. Временами в эту борьбу включается множество городов, и тогда война приобретает характер межнационального бедствия.

В мирное время города ведут между собой оживленную торговлю. Что, впрочем, не мешает им время от времени устраивать налеты на караваны с товарами, принадлежащими дружественным городам. Во время таких рейдов, как правило, для сохранения инкогнито поголовно уничтожаются все находящиеся в караване люди, а также любые случайные свидетели. Делается это для того, чтобы впоследствии не быть обвиненным в разбое. За который полагается, ни много ни мало, а мучительная смертная казнь.

Когда Вовик спросил Кукиша, не грозит ли им нападение разбойников, тот зашелся хриплым смехом и долго не мог ответить на его вопрос. Когда же он, наконец, вновь научился дышать, то заверил своего молодого попутчика, что это исключено.

– Парень, наши бочки с прокисшим дерьмом, нужны лишь хуторянам! И цена всему нашему товару, что есть на повозке – дюжина мешков брюквы, не более. Ни один, даже самый глупый разбойник, не будет рисковать жизнью из-за такого знатного трофея! – заверил Кукиш Вовика.

Но, то ли старик сглазил их удачу, то ли они с Вовиком встали утром не с той ноги, но они нарвались на неприятности. И это еще мягко сказано. Когда повозка въехала в густой лесок, из чащи внезапно послышался странный свист. Вовик настороженно привстал на облучке и принялся оглядываться, пытаясь понять, откуда доносится необычный звук. Но слева и справа от него плотной стеной стояли огромные черные ели.

Внезапно свист прекратился. В то же мгновение раздался резкий чавкающий звук, словно кто-то выдернул ногу из мокрой грязи, и лицо Вовика окатило горячими брызгами. Кукиш сдавленно вскрикнул и кубарем скатился с облучка. Когда он, наконец, перестал переворачиваться и оказался лежащим на спине, Вовик с ужасом обнаружил, что вместо глаза у него чернеет дыра, из которой хлещет кровь.

. Он машинально обтер лицо рукой, перевел взгляд на свою ладонь и испуганно ойкнул. А когда до Вовика дошло, что его окатило кровью бедного Кукиша, его вырвало. Между тем, лошади влекущие повозку и предоставленные сами себе продолжали неторопливо трусить вперед по дороге. Подхватив поводья, выскользнувшие из рук Кукиша, Вовик, всхлипывая от ужаса, собрался было пустить повозку вскачь. Но не тут-то было. Неожиданно, прямо перед повозкой возник длинный и нескладный, словно богомол человек и лошади остановились.

Оскалив огромную щучью пасть в отвратительной ухмылке, незнакомец обнажил ряд гнилых пеньков оставшихся у него вместо зубов. В длинной мосластой рукой руке он неторопливо раскручивал кожаную пращу, в которую, судя по очертаниям, был вложен здоровенный камень.

– Замри, вонючий гаденыш, и смерть твоя будет быстрой и легкой! – прохрипел он, придерживая нетерпеливо переступающих с ноги на ногу лошадей.

Оцепеневший от ужаса Вовик смотрел на то, как разбойник с торжествующим ревом раскрутил пращу и выпустил камень. В самый последний момент Вовик очнулся от столбняка и одним движением ухитрился рвануть на себя поводья лошадей и одновременно пригнуть голову. Булыжник просвистел над ним и, врезавшись в бочку, стоящую на повозке, разнес ее вдребезги. Во все стороны полетели щепки, распавшейся на части бочки, и брызги отвратительного содержимого. Воздух стремительно наполнился ужасными миазмами.

Лошади рванулись с места и, сделав скачок вперед, подмяли под себя разбойника. Негодяй страшно закричал, попав под окованные железом лошадиные копыта, но, захрустев сломанными костями, тут же умолк.

Вовик свернул на обочину проселочной дороги, натянул поводья и, крикнув "тпру-у-у!" остановил повозку, вздыбив лошадей. Соскочив с облучка, он побежал к Кукишу. Пробегая мимо разбойника, он с удовлетворением отметил, что тот более не представляет никакой опасности.

Склонившись над стариком, Вовик первым делом попытался нащупать у него пульс на шее. С большим трудом ему, наконец, удалось ощутить быстрое неровное биение сердца Кукиша. Приглядевшись, к залитому кровью лицу старого золотаря, Вовик с содроганием обнаружил, что в глазнице на месте вытекшего глаза застрял камень, выпущенный из пращи разбойника. Стараясь действовать, как можно осторожнее он попытался двумя пальцами вынуть камень. Но ему не удалось этого сделать, так как увесистая продолговатая галька крепко застряла в глазнице.

В это время старик издал протяжный стон. Его оставшийся глаз неожиданно открылся и обалдело уставился на Вовика, явно не узнавая его.

– Как ты, старый? – заботливо спросил Вовик.

Кукиш попытался что-то произнести, но вместо слов из его рта вырвался нечленораздельный звук, больше похожий на стон. Внезапно в глазу старика вспыхнул огонек осмысленности, и он узнал Вовика. Поманив его пальцем к себе, он горячечно прошептал ему на ухо:

– Кривой хутор, правь туда. Там есть лекарь, он поможет мне, – сказав это, Кукиш исчерпал свои силы и вновь впал в продолжительное забытье.

Вовик нагнулся и, взяв старика на руки натужно сопя, понес его к повозке. Лошади все это время спокойно стояли на месте, лениво общипывая придорожную траву. Положив Кукиша на землю, Вовик скинул с повозки несколько бочек, включая разбитую, для того чтобы освободить место для раненного.

Уложив старика на повозку, он уже собрался было сесть на место возницы. Тут взгляд его упал на длинное нескладное тело разбойника, продолжавшее по-прежнему лежать на дороге. За все это время мимо него не прошел ни один путник. Дорога по странной прихоти обстоятельств была совершенно безлюдна. На ней уже довольно продолжительное время не было видно ни путников, ни всадников.

Сделав над собой героическое усилие, Вовик приблизился к изломанному лошадиными копытами, залитому кровью телу разбойнику. Присев на корточки, он принялся выворачивать его карманы, болезненно морщась от переполнявшего его отвращения.