Северная венедская группа славян издавна проживала на балтийском побережье – в римских источниках Балтийское море обычно называется «Sinus Venedicus». Балтийские славяне были отличными мореходами и кораблестроителями, не уступавшими скандинавам, о чем свидетельствует то, что скандинавские народы заимствовали из севернославянского языка ряд морских терминов. В VIII–X веках, которые известны на Балтике как «эпоха викингов», северные славяне принимали участие в викингских походах наряду со скандинавами. Можно говорить о существовании викингской культуры, общей для балтийских славян и скандинавов. Основным археологическим признаком этой культуры является погребальный обряд – викинги сжигали своих мертвых, а потом сооружали над ними сопку с каменной кладкой в основании, которая символизировала корабль. Нигде в славянских землях, кроме славянского побережья Балтики и Новгородской земли, таких погребений нет. Первоначально этот погребальный обряд появился у балтийских славян в VII в. на острове Рюген и прилегающем к нему побережье – в месте интенсивного вендско-скандинавского общения. Несколько позднее – на рубеже VII–VIII веков – он был перенесен на северо-восток – в будущую Новгородскую землю, причем появился там в уже полностью сложившемся виде. Интересно посмотреть на карту расположения сопок в Новгородской земле – они группируются вдоль водных систем, непосредственно связанных с Балтийским морем. Больше всего их в районе верхнего течения Луги, вдоль Волхова и на южном побережье Ладожского озера. Этот факт определенно указывает на то, что славянское население, оставившее эти погребальные памятники, продвинулось по Волхову и Луге со стороны Балтийского моря.
Ряд средневековых источников свидетельствует, что славяне предпринимали викингские походы на запад, но очевидно, что в отличие от датчан и норвежцев, для которых западное направление экспансии было основным, балтийские славяне наряду со шведами предпринимали походы в основном на восток. В результате этого восточного колонизационного потока через Балтику, Неву и Ладожское озеро в VII–VIII веках викингами, состоявшими как из славян, так и из германцев, были заложены основы Русского государства.
В настоящее время имеется достаточно данных, чтобы с полной уверенностью утверждать, что никакой колонизации с юга – из Среднего Поднепровья – на Север Русской равнины никогда не было, и южнославянские племена, предки современных украинцев, не принимали никакого участия в формировании русской нации. Эта нация образовалась полностью на североевропейской вендско-скандинавской основе. То же самое можно сказать и о заселении северо-восточных земель Русского государства. Традиционная точка зрения, согласно которой колонизация Волжско-Окского междуречья осуществлялась в XII–XIII вв. из Среднего Поднепровья, совершенно не соответствует действительности. На самом деле, как о том свидетельствуют все имеющиеся данные, эта колонизация осуществлялась с севера ильменскими славянами и с запада кривичами. Пришедшие в этот период в Суздальскую землю славяне принадлежали к северному расовому типу, а не к среднеднепровскому динарскому, и в языковом отношении не имели ничего общего с южным населением.
Мысль о том, что предки русских пришли не с юга, а с запада, высказывалась исследователями начиная еще с XVIII века, в числе первых ее сторонников были Тредиаковский и Ломоносов. В XIX веке ее придерживались такие русские историки, как Каченовский, Первольф, Гедеонов, Забелин и т. д. В советскую эпоху эта тема оказалась закрыта – большевистский режим все время своего существования был склонен ублажать самолюбие национальных меньшинств за счет русских и поэтому принял в качестве аксиомы утверждение о «едином древнерусском народе» и «Киеве как колыбели Руси». На потребу большевистскому интернационализму советскими историками в 1930-х гг. были выдуманы искусственные термины «Древняя Русь» и «Киевская Русь», целью которых было подчеркнуть, что Русское государство дотатарского периода было не чисто русским, а общим государством предков русских, украинцев и белорусов. Отсюда уже был один шаг до утверждений об «украинском государстве Киевской Руси».
Приведем некоторые данные, иллюстрирующие наши утверждения. Прежде всего коснемся материальной культуры. Исследователями уже давно было замечено, что материальная культура славян Новгородской земли и прилегающих территорий эпохи колонизации и сложения Русского государства не имеет ничего общего с культурами, предшествовавшими ей на этой территории, а также культурами южнославянских племен – предков украинцев. Эта высокоразвитая дружинная культура возникла на севере Русской равнины не в результате развития из предшествующих ей древностей, а была перенесена в готовом виде с прародины предков русских – южного побережья Балтики. О погребальных памятниках в виде сопок, символизировавших викингские корабли, мы уже говорили. То же самое можно сказать, например, о крепостном строительстве. Для Новгородской земли была характерна решетчатая конструкция оборонительных сооружений (например, крепость X в. в Городце под Лугой, новгородская крепость XII в.), совершенно неизвестная на Украине, но зато широко распространенная в землях балтийских славян. Можно отметить также домостроительство (наземные дома в отличие от южных полуземлянок), керамику и т. д. – все эти культурные традиции имеют своим источником земли балтийских славян. Особенно ярко в этом отношении выделяется первая русская столица – Ладоги, которая с самого момента своего появления в середине VIII в. представляла из себя высокоразвитый городской центр.
В эпоху, предшествующую славянскому расселению, славяне наряду с восточными германцами входили в ареал пшеворской археологической культуры, существовавшей во II в. до н. э. – V в. н. э. на территории Центральной Европы. Как мы уже говорили, в момент начала своего расселения славяне уже были разделены на две группы – склавен и венедов, для каждой из которых была характерна своя собственная археологическая культура. Склавенам принадлежала пражско-корчакская культура, распространившаяся в VI–VII вв. из районов, прилегающих с севера к Карпатам, на территорию Правобережной Украины и на Балканы, где она дала начало последующим славянским культурам. Для венедов была характерна суковско-дзедзицкая культура V–VII вв. севера Центральной Европы, унаследовавшая пшеворские черты. Именно в рамках суковско-дзедзицкой культуры сложились те традиции, которые потом были перенесены на восток и легли в основу культуры сопок VII–IX вв. – культуры предков русского народа. В VII веке суковско-дзедзицкая культура дала начало трем новым севернославянским культурам – менкендорфской (принадлежавшей ободритам), голанчской (принадлежавшей поморянам) и культуре сопок (принадлежавшей русским).
Окончательная ясность в этот вопрос была внесена после открытия в Новгороде в 50-х гг. нашего века берестяных грамот. До того момента все утверждения о «едином древнерусском народе» основывались в значительной степени на языковых данных. Однако все эти данные брались из письменного языка, который действительно в XI–XIII веках был в значительной степени однородным во всех русских княжествах. Но объясняется эта однородность тем, что после крещения России в конце X века в качестве литературного языка в ней стал использоваться так называемый церковнославянский язык, который в действительности был языком славянского народа драговитов, обитавшего с VI века в окрестностях Фессалоники, положенным Кириллом и Мефодием в конце IX века в основу создаваемого ими литературного славянского языка. Наряду с церковнославянским в русских княжествах использовался при письме и так называемый «древнерусский язык», который в действительности был своеобразным койне, сочетанием различных диалектов, опять-таки испытавшим огромное влияние со стороны церковнославянского.
О подлинном разговорном языке населения Русского государства в интересующую нас эпоху было практически ничего не известно. Но находка в Новгороде берестяных грамот заполнила эту лакуну, предоставив исследователям бесценный материал для исследования языка наших предков. В результате этого стало возможным с полной определенностью говорить о том, о чем раньше лишь строили предположения на основании изучения современных диалектных явлений и случайных следов разговорного языка в древних письменных памятниках. Оказалось, что в северных областях Русского государства говорили на языке, очень сильно отличавшемся от письменного «древнерусского» и родственном не языку предков украинцев, а языкам балтийских славян и имевшем некоторые очень архаичные черты. Находка берестяных грамот блестяще подтвердила предположение о первоначальном разделении славянства на северную и южную ветви, предшествовавшем делению на западную, восточную и южную группы, причем полученные языковые данные позволили исследователям с уверенностью утверждать, что отличия между двумя первыми ветвями славянства возникли еще на его прародине в Центральной Европе до начала славянского расселения в VI веке. Таким образом было убедительно доказано, что не существовало не только никакого общего «древнерусского» языка, но и общего «восточнославянского», – языки предков русских и украинцев вышли из праславянского совершенно независимо друг от друга.