— Гассан-бей, отправляйся немедленно с двумя офицерами к Зоре-бею и арестуй его, — приказал султан, подходя к письменному столу и подписывая приказ об аресте, — Зора-бей совершил тяжкое преступление! Я знаю, что он твой друг, но надеюсь, обязанности перед султаном стоят у тебя выше дружбы! Делай, что тебе приказано, и отведи офицера в тюрьму сераля, и пусть он там ждет следствия и приговора!

Шейх-уль-Ислам с удовольствием выслушал этот приказ, он добился новой победы. Искоса поглядывал он на Гассана, но тот ничем не выдал своего волнения. Он поклонился и вышел из кабинета.

Что, если Гассан, вместо того, чтобы арестовать товарища, поможет его бегству? Мысль эта на минуту встревожила Мансура, но он тотчас же успокоился, сказав себе, что тогда он имел бы двух ненавистных ему людей в своих руках и мог бы окончательно устранить их.

Султан был раздражен происшествием и обещал Шейху-уль-Исламу строжайше наказать виноватого.

Что касается Гассана, то он нисколько не был огорчен, что именно ему досталось поручение арестовать Зору, он мог устранить угрожавшую Зоре опасность: тот мог забыться и в минуту раздражения поступить вопреки повелению султана в случае, если бы оно было передано ему не Гассаном, а другим, к тому же в этом случае можно было избежать ненужной огласки. Гассан даже не взял с собой двух офицеров, а с приказом об аресте в кармане один отправился на квартиру Зоры.

Он застал его одного, Сади не было дома.

Зора побледнел при таком позднем посещении Гассана.

— Ты знаешь, зачем я пришел? — сказал тот, закрыв за собой дверь. — Где Сади?

— Он хотел пойти куда-то в гости. Но тебе, без сомнения, нужен только я, Гассан?

— Да, ты!

— В чем дело?

— Предостережение мое сбылось скорее, чем я полагал, Зора!

— Ты пришел известить меня об опасности, мой друг, спасибо тебе за это. Может быть, даже посоветовать мне скрыться?

— Теперь уже поздно, — перебил Гассан своего друга глухим голосом.

— Что это значит? Что означает этот зловещий тон?

— Вот ответ! — сказал Гассан, подавая Зоре собственноручно подписанный султаном приказ об аресте.

Зора пристально посмотрел на бумагу, затем на Гассана.

— Ты… и ты вручаешь мне этот приказ! — воскликнул он дрожащим голосом.

— Да, Зора-бей, я! Не отворачивайся от меня! Мне кажется, ты меня не понял. Я принес тебе приказ потому, что в руках другого он был бы для тебя еще ужаснее. Я принес его тебе, чтобы известить тебя об опасности и сговориться обо всем дальнейшем.

— Вовсе нет! — отвечал Зора, отстраняя его движением руки. — Именно потому-то мне так больно и тяжело это известие, что оно передано мне тобой. Потерять друга гораздо ужаснее, чем с сознанием своей правоты попасть под суд!

— Так-то ты принимаешь мое посредничество?!

— Так принимает его мое сердце, Гассан! Ты пришел арестовать меня! Итак, не будем попусту тратить слов — я следую за тобой!

Но не такой человек был Гассан, чтобы после подобных слов еще давать объяснения и оправдываться, он только мрачным взглядом посмотрел на Зору, видно было, что ему тяжело выслушивать от него эти слова, однако же он не сказал ничего.

— Я хочу только написать несколько строк Сади, — сказал Зора, взяв бумагу и перо, — я попрошу его о некоторых услугах, на которые он, может быть, согласится, для меня они очень важны!

Гассану так и хотелось сказать: «Дай мне эти поручения, Зора, не отрекайся от меня! Предоставь мне позаботиться о том, что для тебя важно…». Но опять-таки он не сказал ничего. После слов Зоры, после его внезапной ледяной холодности и слов о потере друга он не мог произнести слов, просившихся на его уста.

Не должно ли роковое недоразумение действительно разлучить двух верных, испытанных друзей?

Казалось, что это так. Зора сел, предложив стул Гассану, и написал несколько строк, затем встал, надел фуражку и передал свою шпагу Гассану. Рука его дрожала при этом.

Это было слишком даже для нечувствительного Гассана.

— Зора! — воскликнул он. — Возможно ли, что ты мог усомниться в моей дружбе?

— Разве я не должен был сделать это?

— В этом случае мы думаем по-разному, — сказал Гассан, — вот и все! Мансур-эфенди явился к султану с жалобой на тебя. Султан поручил мне арестовать тебя, и я был доволен этим, хотя меня и печалило постигнувшее тебя несчастье. Но я говорил себе: «Ты можешь известить Зору обо всем, следовать за тобой ему будет легче, чем за посторонним…» А теперь…

— Я чувствую, что обидел тебя! — воскликнул Зора, раскрывая объятия. — Прости мне мою горячность, Гассан, мне было больно получить приказ об аресте из рук моего друга!

— Обсудим совершенно спокойно, что нам делать, — продолжал Гассан после того, как они с Зорой дружеским объятием заключили мир, — тише, я слышу шаги1 Это Сади возвращается домой.

— Тем лучше, будем держать общий совет, так как дела мои плохи.

Сади вошел в комнату и в нескольких словах ему было рассказано обо всем.

— Настал час объявить Мансуру-эфенди борьбу не на жизнь, а на смерть, — сказал Сади, — он до тех пор не успокоится, пока суровый приговор не будет вынесен Зоре.

— То же самое думаю и я, он ненавидит нас! — согласился Гассан. — Имея Зору в своей власти, он не так-то легко снова выпустит его из своих рук. Я видел в кабинете султана этого высокомерного Мансура-эфенди, он до тех пор не успокоится, пока не погубит Зору!

— А пока он сделал уже достаточно, добившись со свойственной ему быстротой моего ареста, — сказал Зора, — я пропал!

— Я сам опасаюсь этого.

— Ты должен быть освобожден! — воскликнул Сади.

— Не делай только теперь еще одного необдуманного поступка, — сказал Гассан, — иначе мы окончательно проиграем.

— Нет, нет, выслушай только мое предложение! — продолжал Сади. — Завтра принцесса Рошана дает празднество в честь нашей победы над племенем Кровавой Невесты. Зоре нельзя будет явиться на праздник, мы же с тобой отправимся туда.

— Я должен будут сопровождать султана, который на полчаса явится на праздник.

— Хорошо. И султанша Валиде тоже приедет, а она явная противница Шейха-уль-Ислама.

— Теперь это уже не так! — перебил Гассан своего друга. — Султанша Валиде надеется, что Мансур будет содействовать ей в отмене закона о престолонаследии.

— Так мы должны постараться сообщить султанше Валиде, что Мансур обманывает ее и пользуется ею для своих целей, — предложил Сади.

— Как же ты докажешь это? — спросил Зора.

— Все это устроится. Главное в том, чтобы как можно скорее низвергнуть Шейха-уль-Ислама и освободить нашего друга Зору.

— Это легко сказать, — возразил Гассан серьезно и в раздумье, — но у него столько средств и союзников!

— Принцесса Рошана с завтрашнего дня будет его противницей! — воскликнул Сади.

— Если ты этого добьешься, — сказал, смеясь, Зора, — ты докажешь только то, что я уже давно говорил: принцесса страстно любит тебя.

— Несмотря на это, я не думаю, чтобы она допустила падение Мансура, — заметил Гассан.

— Я докажу вам обратное! Я преследую цель низвергнуть враждебного нам и служащего только своему властолюбию Мансура, это первое! Вероятно, завтрашний праздник доставит мне желанный случай, так как, без сомнения, Мансур также явится во дворец. Если бы я только знал способ раскрыть его коварные замыслы!

— Я рассказывал тебе, что случилось с твоей Рецией, с принцем и со мной, — сказал Гассан, — по этому случаю ты можешь судить о влиянии и могуществе человека, которого мы хотим низвергнуть.

— Безделицы пусть остаются на долю мальчиков и робких! — воскликнул Сади, положив руку на плечо Гассана. — Нас же манят великие задачи. Ну, мой друг Гассан, твою руку в знак союза! Зора и на этот раз был бы третьим, если бы не был разлучен с нами приказом султана. Но он во что бы то ни стало должен быть спасен и освобожден!

— Благодарю вас, друзья мои, — сказал Зора спокойно и ласково, пожимая руки своих товарищей, — я теперь снова узнал, что вы для меня значите! Кто имеет двух таких друзей, тот может спокойно положиться на них, отправляясь в заключение. Идем, Гассан, куда должен ты отвести меня?