Зинуля. Ну прочитайте. Ну что вы боитесь? Я же живая! Читайте!

Виктор Николаевич застыл.

Зинуля (серьёзно, гневно). Довести человека не боитесь, а читать боитесь? (Выдёргивает листки, рвет на кусочки, выбрасывает. Блокнот прячет в карман). В общем, так – я не встану отсюда, Виктор Николаевич, пока Петренко не признается в своей подлости! Ясно? Пускай спускается оттуда (показала на небо) и прямо здесь, при всех, признается. А когда он это сделает, тогда вы выйдете перед народом и зачитаете приказ – об отмене того приказа. И я прямо отсюда пойду на растворный. Буду дальше выполнять свои обязанности. Как выполняла. В том же духе.

Пауза.

Виктор Николаевич. Может, сделаем так, Зина. Поедем сейчас в управление, и я прямо при вас...

Зинуля (перебивает). Не надо... При мне! Не надо! Я уже поняла, что вы хотите. Отмените приказ, и чтобы я пошла себе в будку. Вроде ничего и не было. Спасибо! Я знаю эти ходы. Ходила по ним всю ночь!.. Вы мои докладные засовывали, а меня не засунете! Я теперь сама докладная... Живая докладная записка Коптяева Зина! Читайте меня... Все! Меня Петренко учить жить не будет – я его буду учить жить!

Борис Павлович. Дочка, я вот сейчас был у Петренко на квартире. Виктор Николаевич меня просил зайти. Он не признаётся, понимаешь? Как его заставить?

Зинуля. Не знаю как!

Борис Павлович. Вот видишь... Не знаешь. И мы не знаем. Это же не так просто – припереть его. На это потребуется время – несколько дней, может быть, больше...

Зинуля. А я не спешу. Сколько потребуется, столько буду сидеть.

Сергей Сергеевич. А на работу? Через пятнадцать минут (тычет в часы) у тебя, между прочим, прогул начинается!

Зинуля. Ничего, отпуск оформлю... Я ещё не была. Вот уже месяц у меня есть. Авось хватит вам...

Виктор Николаевич. Честно говоря, Зина, мне лично признания Петренко совершенно не нужны. Я вам и так верю. Это, по-моему, самое главное.

Зинуля. А я вам не верю! Вот что самое главное – что я вам не верю. Понятно? (Передразнивает). «Мне лично...» Вам лично только одно надо – чтобы я тут не сидела. Так вы со мной осторожненько, осторожненько... Ласково... Культурно! Прямо так-так-так... Кошечка, да? А вчера с ходу сняли – раз-два! Не подумали даже, что надо проверить, разобраться. Я что – вам врала когда-нибудь? Я что – плохо работала, у меня хоть одно замечание серьёзное за два года было? Просто я вам не нужна... Такая! Мешаю! Надоела! Вот вы и воспользовались случаем. Только вы думали – я и не пискну. А я – смотри какая – села!.. Ну, тогда ладно, так и быть, иди обратно. Уж лучше там сиди, чем здесь. А вы знаете, почему я сижу на нём (ткнула в пенёк)? Из-за вас. Да-да. Я за эту ночь многое поняла, было время подумать. Из-за вас! Потому что вам всё лишь бы как-нибудь... Я одна только требую по-настоящему. Да, одна! Это не хвастовство, это просто факт: только я одна требую на этой стройке, как положено! За это меня все не любят и ненавидят! Мне вчера правильно сказали: Виктору Николаевичу и половины того не надо, что ты делаешь. А почему это, интересно, вам не надо? Я что, больше вас получаю? Или дела так хорошо идут... Три раза уже сроки переносили! Это, между прочим, не я, а вы такой растворный заложили... Маленький, на три мешалки... А надо пять! Вы заложили – а я плохая, бетона не даю! Уже мне и подарочки суют, и не знаю что... Жениться готовы за машину бетона! Постоянно оскорбляют! А за что? А за то, что вы не требуете – ни от вышестоящих, ни от нижестоящих! Жизнь вас, видать, не заставляет требовать. Ну, так я вас заставлю... Я тоже жизнь! А если меня неправильно воспитали, вызывайте сюда моих родителей, моих учителей – пускай здесь покаются передо мной! Только и слышу: «Твое старанье никому не нужно, дура!»... «У тебя судьба такая – тебе всегда будет плохо!» Да что это такое? Я где живу – в дебрях или в СССР? Пожалуйста, я встану, я немедленно отсюда уйду. Только напишите приказ – за исключительно добросовестную работу Коптяеву Зинаиду уволить, изгнать! Или пишите, как делаете, или делаете, как пишете, Виктор Николаевич!.. Я вас заставлю стребовать с Петренко. Я больше одна требовать не буду. А если окажется – всем плевать, я тогда лучше сдохну на этом пеньке, и пускай меня закопают под ним! (Вдруг). Валька, что у тебя там в сумке? Есть пожрать?

Валя подбегает, вытаскивает сверток, разворачивает.

Зинуля. Сюда положи!

Валя кладет на траву пакет – там бутерброды, нарезанные куски пирога, варёные яйца, кусок курицы, булка. Из сумки Валя достает ещё термос, ставит рядом.

Зинуля. Извините. Я не ела ничего со вчерашнего утра. А мне теперь силы нужны... (Начинает есть – жадно, с аппетитом).

В этот момент с ревом подъезжает машина. Довольно проворно для своих лет вбегает секретарь Виктора Николаевича.

Секретарь (издалека). Виктор Николаевич! Виктор Николаевич!

Виктор Николаевич подходит к ней.

Секретарь (взволнованным шёпотом). Виктор Николаевич, звонили из треста, просили вам срочно передать: Коптяеву с пенька убрать немедленно. Просто немедленно!

Подъезжает ещё машина. Вбегает моложавый представитель треста.

Представитель треста. Привет, Виктор Николаевич. Я уже в курсе (небрежно кивнул в сторону пенька). Предупреди её ещё раз: если откажется – у меня в машине сидят дружинники... Её заберут.

Виктор Николаевич (побледнев). Нет!

Представитель треста. Что – нет? Управляющий мне велел связаться с тобой и решить этот вопрос. Я получил приказ.

Виктор Николаевич. Я сказал – нет! Я во всем виноват, не она. Её не трогать!

Представитель треста. Ей не положено здесь сидеть... Неужели не понятно? Нельзя!

Виктор Николаевич. Я сказал – её не трогать.

Представитель треста. Ну смотри, Виктор Николаевич. Я вынужден немедленно доложить управляющему. Пойми, если мы её уберем – это будет ЧП[2] в масштабах твоего СМУ, ты будешь разбираться. А если она будет сидеть – с тобой будут разбираться. Твоя голова будет в игре!

Виктор Николаевич. Уезжай.

Представитель треста уходит.

Виктор Николаевич. Борис Павлович! Разыщите Петренко, немедленно его ко мне в кабинет!

Борис Павлович подбегает.

Виктор Николаевич. И напишите объяснительную записку – почему машина, которую вы отобрали у Петренко, оказалась у вашего личного шофера! (Уходит).

Кабинет Виктора Николаевича.

Виктор Николаевич сидит за своим столом. Перед ним – Петренко, Нина и Клава. Клава тихо плачет.

Петренко (нагло, уверенно). Меня на пушку брать не надо, Виктор Николаевич! Это никакое не доказательство, что я поехал за ней ночью. Да, поехал. Потому что они просили! (Кивнув на девчат). Нина, расскажи, как было... Расскажи, расскажи... Давай!

Нина. Как было? Мы видим – её нет. Пошли к нему. Он не хотел. Я его уговаривала... Жалко же, она ещё темноты боится. Он привез её и ушел домой. Но тут мы допустили ошибку: надо было её не в комнату, а в кладовке закрыть – там окна нет, она бы заснула, и всё. Мне в голову не приходило, что она может на простынях спуститься. Спортом она не занимается, откуда я знала, что она такая прыткая...

Виктор Николаевич. А почему сами не остались с ней?

Нина. Как почему? Утром же на работу. У нас работа нелёгкая – если ночь не поспишь, не очень-то...

Петренко. Теперь ты, Клава, подтверди – все было так, как Нина сказала? Или не так?

Клава плачет и кивает. Звонит телефон.

Виктор Николаевич (поднимает трубку). Слушаю. Здравствуйте, Борис Емельянович... Да, я ему не разрешил... Борис Емельянович, я силу применять не буду... Силы слишком неравные, понимаете? Зачем вы сюда примешиваете то, чем здесь и не пахнет? Ну и что, если к ней люди подходят... Пускай подходят. Я не дам её трогать – я сейчас сниму бригаду мужиков и они будут её охранять! Вы что, хотите таким способом нашу с вами вину свалить на неё, девчонку? (Резко). Борис Емельянович, она там сидит – «за», а не «против». Понимаете – «за»! Она больше «за», чем мы с вами, вместе взятые! Не надо переворачивать всё с ног на голову. (Спокойнее). Да, он здесь, стоит передо мной... Не признаётся. Я передаю дело в прокуратуру. Это не просто так... Обидел девчонку. Это самая настоящая расправа... За то, что человек честно выполнил свои служебные обязанности. Да ещё с причинением ущерба государству! Он должен за это отвечать. А то он думает – ему всё сойдёт... Хорошо, я буду вам звонить. (Кладет трубку).