От безделья ты, мой Катулл, страдаешь,

От безделья ты бесишься так сильно,

От безделья царств и царей счастливых

Много погибло.

Как быть? Ответ один: доверять и нагружать. Я помню, как мы выехали большим школьным лагерем на археологические раскопки. Самым старшим ученикам было по четырнадцать-пятнадцать лет. Назначили дежурных: не приготовите завтрак, все останутся голодными! Если не знаете как — спрашивайте, если нужна помощь — поможем, но отвечаете именно вы! Результат оказался потрясающим: с вечера натаскали дров, встали в полшестого утра, вскипятили воду, сварили кашу, нарезали бутерброды. Все было готово уже к восьми часам… И в глазах — счастье!

Душа вашего ребенка. 40 вопросов родителей о детях _66.jpg

Дети и смерть

Душа вашего ребенка. 40 вопросов родителей о детях _67.jpg

— Мама, а дедушка умрет? — спрашивает Аленка.

— Когда-нибудь умрет, — вздыхает Марина. — Мы все когда-нибудь умрем. Дедушку вчера выписали из больницы с записью в карточке «рекомендовано симптоматическое лечение по месту жительства». Бабушка-врач весь вечер проплакала, но Аленке сказала, что глаза слезятся из-за аллергии на цветение трав.

— Мама, я не хочу умирать! — отчаянно восклицает Аленка.

— И не надо, — говорит Марина, прижимая ее к себе. — Мы будем жить долго-долго. — И никогда не умрем? — тревожно спрашивает Аленка. — Мам, никогда? Когда я вырасту, лекарство от смерти ведь уже придумают?

...

«Сын иногда ночью приходит весь в слезах: ему снится, что все умерли и он остался один. Как помочь ему справиться с этими страхами?»

Мария Капилина, психолог

Трех-четырехлетние дети еще не понимают, что жизнь линейна и конечна. Но постепенно они начинают это осознавать. Появляются страх темноты, страх потеряться, боязнь собак. По сути, все это — проявление более глубокого ощущения: возможен ущерб жизни, жизнь когда-то закончится.

Когда ребенку страшно, ему нужно утешение, близость родителей. Детям важно, чтобы их страхи не игнорировали, не высмеивали, за них не стыдили, но и не подогревали их, не уделяли им чрезмерного внимания, особенно если в страхах есть истерический компонент. Детям необходимо разумное объяснение, им надо понимать: то, что с ними происходит, нормально, с этим вполне можно справиться.

Можно сказать ребенку: я в детстве тоже боялся темноты, а потом вырос и понял, что мне ничто не угрожает, я делал вот так… Если темноты боится верующий ребенок, скажите ему, что нужно сразу вспомнить про своего Ангела-хранителя и помолиться ему: «Тогда Ангел будет с тобой, а он сильнее любой Бабы Яги!»

Не надо гасить весь свет, погружая комнату в темноту. Не надо мрака! Пусть у ребенка будет возможность дотянуться до выключателя. Можно подарить ему карманный фонарик. Хорошо, если в доме теплятся лампадки. Если малышу часто снится что-то страшное, можно предложить: «А ты во сне скажи чудовищу, что тебя защищает всемогущий Бог!»

Никогда не ругайте детей на ночь, а если уж такое случилось, то важно успеть помириться, чтобы ребенок засыпал спокойно.

Ребенок может бояться Бабы Яги, Кощея, каких-то чудовищ, опасаться, что они окажутся сильнее родителей. Тут можно сказать: «Посмотри, как нас много! Нас — целая армия! Во-первых, мы все друг друга любим, а значит, нас хранит и защищает любовь. И потом, и у каждого из родителей, и у бабушек и дедушек есть свои ангелы-хранители, у нас большой род, и все тебя любят, и все Небесное воинство стоит за тебя!»

Верующим детям, мне кажется, легче. Они осознают, что не одиноки. Ведь страшно, когда ты один. А если ребенок понимает, к кому он принадлежит и в личностном, и в духовном плане, когда осознает, что он — часть чего-то большего, то соотношение сил меняется.

К шести или семи годам дети обычно начинают задавать вопросы о смерти. Сначала «Откуда я взялся?», потом «Что со мной будет после смерти?».

Можно попытаться объяснить ребенку, что, когда человек рождается, происходит соединение души и тела. Душу дарует Бог, а тело — от родителей. Душа живет в теле, как в домике. Смерть — это не исчезновение души, а ее разлучение с телом. Но душу важно хранить в чистоте, не совершать плохих поступков, а если совершил — исправлять их, исповедоваться в них.

Ребенку важно рассказать о его предках, никогда не осуждая их. Даже если кто-то из них сделал что-то не очень хорошее, надо говорить: «Да, мы не одобряем некоторые его поступки, но мы уважаем своих близких, какими бы они ни были, ведь они — часть нашей семьи. Даже если мы на что-то обижаемся или чего-то не понимаем, жизнь, переданная нам, гораздо больше обиды и непонимания!»

Бывает, что кто-то в семье умирает. В этот момент для ребенка очень важна близость с родными, он остро нуждается в том, чтобы с ним разговаривали, чтобы ему кто-то объяснял, что происходит, куда мы сейчас поедем, что будем делать…

Детскую тревожность гораздо легче унять, когда взрослый сам спокоен. С другой стороны, если родители скрывают свои печаль и тоску, не желая пугать и травмировать ребенка, он потом не понимает, как вести себя в скорби. Не надо подавлять свои чувства и утаивать их от детей, иначе получается, что каждый в семье переживает свое горе поодиночке. Правда обычно лежит где-то посередине. Чувства надо принимать, но нельзя позволять им определять наши действия.

Важно, чтобы родители сказали ребенку: «Бабушка умерла; мы ее очень любили. Когда умирает тот, кого ты любишь, душе больно, а от боли бывают слезы, поэтому я иногда плачу. Это не значит, что ты в чем-то виноват или что ты должен сделать что-то, чтобы я не плакала. Жизнь и смерть — не в нашей власти. Мы многого не понимаем, но хорошее всегда важнее плохого, а любовь всегда могущественнее, чем смерть. Смерть может разлучить душу с телом, но не в силах разлучить душу с любовью — это остается навсегда. И это то, для чего люди живут на свете».

Можно постараться объяснить ребенку: несмотря на то что у смерти есть трагическая сторона, есть в ней и утешение, и надежда. Любовь сохраняет все лучшие качества умершего, все его добрые поступки. Мы живем в материальном мире, нам очевидно лишь то, к чему можно прикоснуться; нам важно иметь возможность выразить свою любовь к тому, кто дорог, и получить ответ на эту любовь. Когда человек умирает, мы теряем возможность прикоснуться к нему, поговорить с ним, потому что суть человека — его душа уходит. Нам больно, пока мы привыкаем к тому, что теперь нам придется общаться иначе: мы уже не сможем встретиться, обняться, поговорить. Но мы можем молиться за ушедшего.

Любовь связывает живых и умерших. На переживание утраты обычно уходит около года, лишь тогда боль перестает разрывать душу. Остается только печаль, и это часть жизни. Можно сказать ребенку, что ради ушедшего, в память о нем ты можешь делать что-то хорошее, и добро, полученное от него, адресовать кому-то еще.

У малышей часто возникает страх по поводу того, что умереть могут его папа с мамой. Надо рассказать им, что умрем мы не скоро: ты еще вырастешь, и у тебя будут свои дети и внуки.Дети не боятся смерти, когда взрослые не боятся жизни.

Епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон (Шатов)

В детстве я очень боялся смерти. Мне о ней рассказал папа. Он тогда не верил в Бога и в бессмертие души. Как-то осенью отец топил печку (в нашей коммунальной квартире в Москве у каждой семьи была своя печка), и я спросил его: «А где бабушка Дуня?» Летом я был на даче с детским садом, а когда вернулся в город, не сразу сообразил, что бабушки, которая с нами жила, нет. «Она умерла», — сказал папа. «Как это умерла?» — «Ну, она как будто заснула». — «А когда она проснется?» — «Она никогда не проснется». — «А где она?» — «Ее в землю закопали». Тут мне стало страшно. А папа, как я помню, продолжал топить печку и дальше знакомить меня с понятием смерти: «Что ж поделаешь, все умрут!» Мне стало еще страшнее, и я, постепенно осознавая эту страшную истину, с замиранием сердца задал последний вопрос: «И я тоже умру?» После того как я получил утвердительный ответ, я больше ни о чем не спрашивал, но у меня в душе поселился страшный страх смерти. Он мучил меня ночами лет до восемнадцати. Первое время, когда ко мне приступал этот ужасный страх, я бежал на кухню к маме, плакал и спрашивал: «Мама, я умру?» Она обнимала меня и утешала: «Ну, сынок, это произойдет не скоро!» Это не могло успокоить меня, но в кухне, где было светло, где всегда находился кто-то из соседей, мне становилось немного легче. Я возвращался в постель, страх отступал, и я засыпал.