331. «Реют птицами-вихрями думы…»
Реют птицами-вихрями думы,
не испить мою радость до дна…
Электрическим светом и шумом
вся душа моя нынче полна.
Сердце — скрипка, послушай, играет
голос самой высокой струны!
Всё, как море, душа отражает
тайниками своей глубины.
Нету в песнях ни сна, ни забвенья…
Сам я — песня, как неба слеза.
Не божественное вдохновенье —
их диктует мне сердца гроза.
332. «Она идет и знать не хочет…»
Она идет и знать не хочет,
что небо рушится, гудя.
Ей шею белую щекочут
живые капельки дождя.
Нет, то — алмазы огневые!..
Я на пути ее встаю,
и эти капли дождевые
с ее лица губами пью.
333. «Щебечет сердце…»
Щебечет сердце…
Сколько лет
слагаю песни я!
Я славлю день, я славлю свет,
ведь он — душа моя.
Вот облака плывут гуськом
в блаженной вышине…
Я весь, я весь живу во всем,
и всё живет во мне.
Сверкает солнышко в росе,
цветут мои края…
Мне хорошо, я — это всё,
для всех и песнь моя.
334. «Вновь по-осеннему деревья меж собою…»
Вновь по-осеннему деревья меж собою
в тревоге шепчутся. Желта уже трава.
И тучи в вышине проносятся гурьбою, —
конечно же картина не нова.
Дано ей повторяться год из года.
Но только сердце чует, как впервой,
осенних снов жестокие приходы,—
не принимаю их душой живой.
Душа не хочет быть, как листья, желтой,
растаять, словно тучка, навсегда.
О мой напев! Неужто в жизнь пришел ты,
чтоб прозвенеть и сгинуть без следа?..
335. «Я смотрю на травы, а на травах — слезы…»
Я смотрю на травы, а на травах — слезы,
а в слезах тех солнце… Я в мечтах стою…
Отшумели бури, отсняли грозы,
тишина, ты в душу забрела мою.
Как оно страдало, зеркало природы,
как рыдала бурно бездна синих вод!..
А теперь спокойно спят под солнцем воды,
в этих водах мирно дремлет небосвод.
Словно это роза лепестки сомкнула,
так теперь устало сердце спит мое…
Это моя роза сладким сном уснула,
милая, не трогай лепестков ее!
336. «Уж холод осени я в теплом ветре чую…»
Уж холод осени я в теплом ветре чую,
и в листьев лепете, и в солнечном огне,
что льется к нам сквозь даль, сквозь черноту немую,
где мчат и мчат миры в бездонной тишине.
Дыханье осени я в теплом ветре чую…
С чего ж так радостно, легко и сладко мне?
С чего ж я, взяв тетрадь, хожу, не зная горя
и нежный весь во вдохновенном милом сне,
что мир весь отразил в души спокойном море,
в его задумчивой и строгой глубине?
Уже от хмурых туч, от грома даль не рвется
и молнии не блещут в вышине.
Вот почему так ровно сердце бьется,
дыханье осени, ты жизнь приносишь мне…
Я успокоюсь думами и кровью,
что в жилах у меня не так тревожно бьет.
Да, я люблю весну болезненной любовью,
а осень исцеленье мне дает.
337. ЗИМЕ
Расстелешь на полях ты белые постели,
чтобы зерно в земле не мерзло до весны,
когда под небосвод польются птичьи трели
и тучи поплывут по сини, как челны.
На стеклах гений твой так наведет соцветья,
что их красу никто не сможет передать,
хоть будет на земле он жить тысячелетья…
И я не петь не смог про эту благодать!
338. «Ласточки в полете, в солнца позолоте…»
Ласточки в полете, в солнца позолоте,
даль так безмятежна, как любовь моя…
Нес я через годы в сердце радость, горе,
и явился с песней я в твои края.
Долго для меня ты как заря сияла
и сиять мне будешь посреди степей.
В сердце у меня ты светлой песней стала,
что поет и плачет для родных людей.
Дни и ночи полон я одной тобою,
с небом Украины взор твой слился в них,
а когда глаза в последний час закрою,
будет песня плакать — вся в строках моих;
плакать и смеяться, с ветром целоваться,
о тебе, родная, петь в твоем краю,
где деревьев ветви клонятся в привете,
в проводах звенеть ей про любовь мою.
339. П. Г. ТЫЧИНЕ
Заспівали скрипки у душі моїй…[27]
вернуться
27
Запели скрипки в моей душе (укр.). — Ред.