226. «Солнце распахнуло золотые веки…»
© Перевод Л. Мальцев
Солнце распахнуло золотые веки,
взглядом жарким гонит потемневший снег…
Мы с тобой расстались, может быть, навеки,
и любовь забылась в непробудном сне.
Неужели смерть ей?.. Нет… Дыханье сонно
на груди колышет вышивку — цветы…
На ресницах блещет жемчуг увлажненный,
а под ним глубины жаркой темноты.
Тьма, а в ней сверкают вспышки молний синих —
тех очей жестоких, близких и чужих —
тех, которых краше нет на Украине,
и во всей вселенной не найти таких.
Спи, моя голубка!.. Сон твой не навеки,
мы с тобой дождемся радостного дня…
Неспроста, родная, золотые веки
распахнуло солнце в сердце у меня.
227. «Зачем в окно, что в сад открыто…»
© Перевод Ю. Розенблюм
Зачем в окно, что в сад открыто, —
и пенье птиц, и зов мечты,
и шепчущее в поле жито,
скажи мне ты, скажи мне ты?
Откуда счастье в нашем крае
и пахнут травы и цветы?
Тебя люблю, за что — не знаю,
скажи мне ты, скажи мне ты?
228. «Рассвет над шахтой дышит ранний…»
© Перевод Ю. Саенко
Рассвет над шахтой дышит ранний,
в росе серебряной трава,
от ветра нежного дыханья
цветы колышутся едва.
И я всем сердцем, всей душою
донецким далям шлю привет.
Я рад и счастлив быть с землею,
где в первый раз увидел свет!
Где я впервые на работу
пошел на дальний зов гудка,
где мне с любовью и заботой
махнула милая рука.
В луче весеннего разлива
я помню девичьи уста…
Как будто кони с медной гривой,
промчались юности лета…
Яснеет день. В луче огнистом
звенит кузнечик полевой.
Иду по росам серебристым
свежеумытою землей.
229. «Уж осени предчувствие кругом…»
© Перевод О. Цакунов
Уж осени предчувствие кругом…
И паутины волос протянулся
между ветвей. В падении своем
увядший лист седин моих коснулся,
как бы шепнул: «Забудь, забудь про всё,
как я про то, что жизнью звалось нами.
Меня холодный ветер понесет
и заметет печальными снегами,
как нес тебя вихрь безучастных лет;
и знать никто, и знать никто не будет,
что ты любил, что славил жизнь, поэт,
и что тебя за то любили люди».
День угасает. Тишина кругом.
Но, как и то, что будет час восхода,
нет, с песенного дерева листком
не упаду я в памяти народа.
230. «Шахтер, я хочу, чтобы песня поэта…»
© Перевод В. Щепотев
Шахтер, я хочу, чтобы песня поэта
тебя воспевала и ночью и днем,
и в праздник и в будни, зимою и летом,
простор соколиным взрезая крылом…
Пускай о труде твоем люди узнают
и славит шахтера народов семья.
Пусть песнь о тебе никогда не смолкает:
во всем, что я вижу, работа твоя.
И в дымах фабричных, что вьются над нами,
клубятся над нами, как тучи, плывут,
в огнях поездов над стальными путями
и в заревах домен таится твой труд!
В домах, где глаза электричества ярки,
где в комнаты льются потоки тепла,
в мартенах с клокочущим пламенем жарким, —
и всюду, и всюду, где жизнь расцвела!
В каскетке угластой, красивый и смелый,
идешь по просторам весны голубым.
Прими мою песню, герой подземелий,
ее от души я пропел, побратим!
231. «Водой подрытый белый камень…»
© Перевод К. Алтайский
Водой подрытый белый камень,
кукушки голос узнаю.
Где б ни был я, а всё ж мечтами
лечу в Донетчину свою.
Лечу, как будто стал крылатым,
и сердцем радуюсь своим,
завидя шахту, где когда-то
и я работал молодым.
Донца сверкающие воды,
поселка вижу я огни
и даже садик у завода,
где в давние гуляли дни,
где мы любили, вырастали
среди товарищей своих
под вечный звон и грохот стали
в цехах широких заводских.
Еще сильней дымки клубятся,
но жизнь — по-новому светла:
копры рядами громоздятся,
и новым шахтам нет числа.
Гудки всё громче песнь заводят,
как счастья знак, а за Донцом
встают всё новые заводы
во всем величии своем.
Шумят сады над берегами
в далекой юности краю.
Где б ни был я, а всё ж мечтами
лечу в Донетчину свою.