Если отвлечься от LTI[144], то задачей данного государственного образования можно назвать контроль за теми, кто творит, и теми, кто сотворенное распространяет. Жесткому контролю подлежали не только журналисты и писатели, но и продавцы книг и газет, а также производители и продавцы технических средств распространения, позволяющих эти книги и газеты тиражировать. При этом оказывалось, что совершенно не важно было, кто брался распространять «культурную продукцию» — отдельные лица, общества, объединения, частные фонды, корпорации или государственные учреждения, граждане рейха или иностранцы, предприниматели или наемные рабочие — и как они ее распространяли. Самое главное заключалось в том, что все они должны были подчиняться единообразным правилам, а неподчинение влекло за собой запрет заниматься профессиональной деятельностью и прочие кары. Итогом этой законотворческой работы явилось то, что возникла и сформировалась еще одна необыкновенно громоздкая структура под названием Имперская палата культуры (см. таблицу на стр. 115).

В этой системе, казалось бы, не видно вечных геббельсовских соперников Отто Дитриха и Макса Аманна. Но если посмотреть подробнее, то выяснится, что они опять возникают там же, где и всегда, — в области, связанной со средствами массовой информации. Президентом Имперской палаты прессы являлся Аманн, а вице–президентом — Дитрих.

Помимо названных конкурентов существовали еще и другие, на борьбу с которыми Геббельс вынужденно тратил силы, поскольку сфера деятельности этих людей тоже затрагивала его интересы.

Первое место в списке имен следовало бы отдать Й. фон Риббентропу, министру иностранных дел. Когда вновь образованное Министерство народного просвещения и пропаганды позаимствовало в 1933 году часть функций Министерства иностранных дел, Риббентроп почувствовал себя глубоко уязвленным. Геббельс, со своей стороны, считал, что все сделано правильно, поскольку пропаганду за границей не следовало доверять человеку, которого он считал глупцом и приспособленцем. В 1941 году Риббентроп нашел для себя выход в том, что организовал в своем министерстве комитет пропаганды, чьи руководители Лютер[145] и Крюммер регулярно посещали геббельсовские министерские совещания, снабжая сведениями министра иностранных дел. Возмущению Геббельса не было предела. Риббентроп же, со своей стороны, все чаще давал ему поводы для недовольства:

«Риббентроп не очень‑то корректный партнер. Он смешивает политику с торговлей шампанским, в которой принято надувать партнера. Но не со мной!»

Достаточно часто «удостаивался» негативных упоминаний и А. Розенберг. В 1933 году, когда было создано Бюро иностранной помощи НСДАП (АПА), возглавивший его Розенберг получил право пропагандировать нацизм за рубежом, организовывать студенческие обмены, публиковать в иностранной прессе пропагандистские статьи. Помимо всех своих обязанностей с 1934 года он являлся уполномоченным фюрера по контролю за общим духовным и мировоззренческим воспитанием НСДАП. Его деятельность Геббельс прокомментировал так:

«Розенберг намеревается организовать свою лавочку пропаганды один. Каждый хочет заниматься пропагандой, и чем меньше он в ней понимает, тем больше хочет». Но вопреки возмущенному министру «лавочка пропаганды» вовсю функционировала. В своем ведомстве Розенберг учредил собственную пресс–службу, а также собственный отдел мировоззренческой пропаганды. Все другие службы и отделы тоже так или иначе вторгались либо в то, что Геббельс считал своей епархией, либо в то, что он хотел бы ею считать. Среди розенберговских отделов, в частности, встречались такие, как служба философии и педагогики, управление по развитию искусств, главная служба развития литературы, исторический отдел, отдел арийского мировоззрения, отдел контроля за материалами и учебными планами.

Задачи всех этих служб и отделов были очерчены весьма приблизительно, что вполне легально позволяло им вмешиваться в работу других ведомств.

Среди излюбленных Геббельсом методов устранения соперников был один, проверенный временем и выручавший его не раз. Пользуясь своей близостью к Гитлеру, Геббельс стал вовсю высмеивать Розенберга, подчеркивая его профессиональную несостоятельность. Фюрер, который так и не смог осилить тяжеловесное литературное творение Розенберга «Миф 20–го столетия», подобным шуткам не препятствовал, поскольку находил их весьма смешными и остроумными. Вот что писал по этому поводу А. Шпеер, который и сам знал толк в интригах: «Излюбленной мишенью для острот Геббельса был и оставался Розенберг, которого он охотно величал "рейхсфилософом" и всячески принижал в своих анекдотах. В случае с Розенбергом Геббельс мог быть уверен в одобрении Гитлера и потому так часто обращался к этой теме, что его рассказы стали походить на разученный спектакль, в котором отдельные актеры дожидались своего выхода. Можно было почти наверняка предсказать, что ближе к концу Гитлер непременно произнесет следующие слова: "Фелькишер беобахтер" такой же скучный, как и его редактор А. Розенберг»[146]. Сказанное всегда служило сигналом для Геббельса, который подавал свою реплику и «вдруг» вспоминал об очередной оплошности Розенберга, преподнося ее всегда саркастически.

Достаточно часто в записях Геббельса упоминался и Роберт Лей, глава Германского рабочего фронта (ДАФ). Его министр пропаганды не считал серьезным противником, презирая за алкоголизм и легковерие. Лей своими подчас нелепыми высказываниями в прессе довольно часто заставлял Геббельса досадовать и негодовать. Отношение к нему было не как к врагу, а скорее как к досадной помехе. Показательно, что легковерие Лея стало той чертой, которая некоторым образом примирила с ним Геббельса. Последнему льстило то, с какой легкостью глава Трудового фронта, будучи осведомленным лучше, чем средний немец, попадается на всевозможные уловки Министерства пропаганды.

Так, распространив в июне 1941 года слухи о том, что Сталин собирается посетить Германию с дружественным визитом[147], Геббельс пометил в дневнике, что звонил Лей, ожидавший, что Берлин вот–вот украсится красными флагами.

Подобное снисходительно–пренебрежительное отношение к Лею сохранилось до самого конца. Однако в последние годы войны то, что раньше вызывало у Геббельса ироничную улыбку, стало серьезно вредить работе. Лей не столько наступал на пятки, сколько сильно мешал своими публикациями в периодической печати. В последний год войны он написал статью о том, что берлинцы не беззащитны перед лицом врага, поскольку даже животные знают, как себя защитить. Перечисляя то, как именно животные могут защитить себя, Лей упомянул и зайца, у которого есть ноги. Геббельс не знал, смеяться или плакать.

Из приведенных примеров видно, что Геббельс оказался в центре управленческого хаоса, который сложился из‑за того, что новые властные структуры наслаивались поверх старых, почти не отменяя их. Зачастую во всех конфликтах министра пропаганды с теми, кто становился ему поперек дороги, высшим арбитром выступал А. Гитлер. Он сам пожинал плоды организованной им же неразберихи и борьбы компетенций, находя в этом положительные моменты лично для себя.

МИНИСТР и ЕГО ЛЮБИМОЕ ДЕТИЩЕ: «ДАС РАЙХ»

Известно мне по должности,

В Германии моей

Огромные возможности

Для маленьких людей.

Отбрось долой сомнения,

От всех избавит бед

Привычка черпать мнение

Из утренних газет.

А. Горский

Великолепная газета «Дас Райх».

Когда наступит мир, мы должны будем издавать

такого же типа воскресную газету для деревенских жителей.