МИНИСТР и ЕГО СОПЕРНИКИ: ПАРТИЙНАЯ И ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА ОРГАНИЗАЦИИ ПРЕССЫ И ПРОПАГАНДЫ

Пускай падет проклятье на врагов моих!

Эсхил. «Просительницы»

Бывает, двое мужчин вступают между

собой в конфликт, который никак нельзя

разрешить в судебном порядке.

А. Гитлер

Немецкий историк Фриц Смидт[120] в своей далеко не бесспорной, но ценной по уровню информативности работе сравнивает деятельность самого Геббельса и его коллег с производителями «сырья, полуфабрикатов и готовых изделий для духовного потребления и массового гипноза немецкого народа». Уподобив печатное слово отравляющему газу, а всю систему управления прессой — концерну по его производству, автор отводит Геббельсу роль генерального директора, а роль главного химика — шефу имперской прессы Отто Дитриху. Аманн, миллионер, в чьих руках находился крупнейший в мире газетный концерн «Эхерферлаг», президент Имперской палаты печати, согласно этой системе занял кресло производственного директора. «Производственный директор», в свою очередь, опирался на исполнительного и прилежного помощника — Рольфа Риенхардта[121]. Следуя далее логике этой необыкновенно наглядной схемы, следует заметить, что если бы руководство крупного завода, где производят отравляющие газы, тратило столько времени на выяснение отношений, интриги и склоки, как это было принято в среде немецких иерархов, то можно было бы не опасаться их жутковатой продукции.

Может, подобная ситуация была характерна только для слишком быстро «повзрослевших» государственных структур? Ведь обидно, когда молодое и зеленое министерство уводит у тебя из под носа то, что считаешь своим. А может, на партийном или профессиональном уровне организации пропаганды ситуация совсем иная? Нет, мало того что не иная, так, пожалуй, еще хуже.

Достаточно посмотреть, например, на схему партийной организации прессы и пропаганды[122], и становится понятно, что Геббельс, Дитрих и рейхсляйтер прессы Аманн снова будут больно наступать друг другу на ноги. Так оно в сущности и получалось.

О том, какой антагонизм существовал между Геббельсом и Дитрихом, уже упоминалось в главе, посвященной Министерству пропаганды. Будучи статс–секретарем этого министерства, Дитрих оказывался в непосредственном подчинении у министра пропаганды. Однако в системе партийной организации прессы и пропаганды он, напротив, выступал вполне самостоятельной и значимой фигурой.

Партийные структуры, ответственные за прессу и пропаганду и возглавляемые Отто Дитрихом, должны были слиться с государственными после 1933 года и затеряться в них. На деле этого не произошло. Они продолжали функционировать, хотя и вынуждены были изменить характер своей работы. Дело в том, что партийная пресса организовывалась, когда НСДАП еще близко не было у власти, и, соответственно, являлась оппозиционной по сути. После 1933 года задачи ее изменились коренным образом. Потребовался быстрый переход к мерам по поддержанию политики правительства. Для того чтобы сразу исключить всякое недопонимание со стороны пишущей братии, Дитрихом было сформулировано специальное предписание. Оно называлось: «Всем главным редакциям национал–социалистической прессы». Помеченное грифом «секретно», оно содержало своего рода план перехода партийной прессы в стадию правительственной. Переход этот, по мнению Дитриха, должен был осуществляться по двум направлениям.

Первое и основное — отход от всякой самодеятельности. Подразумевалось, что партийная пресса должна была излечиться от «неуместной в данных условиях привычки критиковать правительство, более того, публично выдвигать какие бы то ни было условия». Отныне существовал только один путь: всеми доступными журналистам методами поддерживать правительственные меры, проводимые «во имя фюрера».

Второе: «Все пожелания должны отныне носить не публичный характер, а доводиться до сведения правительства иными путями». Так как не уточнялось, что это за пути, то люди сметливые сразу поняли смысл данного пожелания.

Сформулировав кратко и емко свое кредо, Дитрих взялся за созидательную работу и вскоре достиг того, что подведомственные ему структуры стали разрастаться, причем весьма споро. Сам он очень любил подчеркивать, что поначалу все держалось исключительно на его авторитете и могучем интеллекте. Небольшое бюро в имперской канцелярии[123] обеспечивало регулярную связь с представителями берлинских партийных изданий посредством коротких, но зато ежедневных конференций. Подобную практику Дитрих считал необыкновенно удачной. Ее внедрение он относил исключительно на свой счет, с восторгом подчеркивая тот факт, что фюрер поддержал это начинание и даже высказал свое удовлетворение тем, что информация будет поступать из первых рук, более того, пожелал ежедневно видеть партийного руководителя имперского бюро прессы, чтобы информировать его лично. Постепенно партийные конференции становились все более многолюдными. В мюнхенских, например, принимали участие референты имперского руководства НСДАП, руководство гау Верхняя Бавария, руководство Ведомства имперской пропаганды в правительстве Баварии и Мюнхена, представители всех прочих ведомственных инстанций, в том числе и представленной в Мюнхене прессы из других городов и государств. По сравнению с геббельсовскими конференции Дитриха были не настолько жестко расписаны по своей структуре и менее насыщены информативно. Как правило, они сводились к обнародованию докладов и рефератов, а также обзоров различных общественных мероприятий в Мюнхене и вовне. Достаточно часто отводилось время и на то, чтобы своими впечатлениями могли поделиться специальные корреспонденты различных печатных изданий, побывавшие непосредственно на местах.

Вот так все разрослось, а ведь начиналось более чем скромно. И ни о каких партийных конференциях даже речи не было. Просто в Мюнхене возникла та структура, которая, собственно, и станет первоосновой для образования Имперского бюро прессы НСДАП. В документах она обозначалась как Служба имперского шефа прессы НСДАП[124]. Постепенно организация расширялась. Она уже не ограничивалась Мюнхеном, а имела свои представительства по всему государству. В 1930 году Гитлер избрал дворец Барлов[125] в качестве места нахождения руководства НСДАП, перенеся его из здания по адресу: Шерлингштрассе, 50. Комната на третьем этаже новообретенной резиденции была выделена в распоряжение Бюро прессы при имперском руководстве НСДАП[126]. Поначалу обстановка была более чем спартанская: письменный стол, стул, печатная машинка, на которой, собственно, и печатались первые инструкции[127] для прессы.

Заправляли всем сперва совсем другие люди, а вовсе не Дитрих. В частности, успел отметиться будущий министр экономики Вальтер Функ[128]. Однако именно при Дитрихе бюро прессы НСДАП «распухло» настолько, что стало являть собой солидную, развернутую структуру, состоявшую из многочисленных ведомств. Наиболее значимыми, безусловно, являлись берлинское и мюнхенское его отделения. Известно, что к началу 1937 года берлинская служба НСДАП состояла из следующих ведомств[129]:

1) Ведомство партийной прессы[130].