На острове Кипр, где немало английских военных баз, выступавшие на митингах киприоты особенно горячо говорили о мире, о необходимости за него бороться, пускали в небо стаи голубей. Президент республики архиепископ Макариос, по словам Юры, был энергичным, живым человеком с умными, добрыми глазами. Он расспрашивал Юру о подробностях космических полетов, заинтересозался книгой «Утро космической эры».
Бывало, поручали Юре и деловые переговоры, которые неизменно заканчивались успешно, к удовольствию обеих сторон.
Почему?
Юра объяснял так: может быть, дело в том, что он не знал дипломатических, внешнеторговых правил, а считал, что в откровенном разговоре многое можно выяснить, конкретно о чем-то договориться. Вот и договаривался. «С заданиями справился»,— как он сам оценивал свои деловые встречи.
...Немало пришлось сыну поездить и по нашей стране. Его приглашали, рассказов его ждали, надеялись на его подсказку, помощь.
Трудно припомнить да и перечислить те места, где он только не побывал: Ленинград, Красноярск, Калуга, Рязань, Краснодарский край, Оренбург, Саратов, Ташкент, Подмосковье, Смоленск, Комсомольск-на-Амуре, Ростовская область. Каждая встреча, каждая поездка приносила много волнений и впечатлений.
Часто обращался Юра мыслями к встрече с Михаилом Александровичем Шолоховым. В станице Вешенской Юра был в одно время с группой молодых писателей. Потом не раз вспоминал ту или иную деталь этой встречи, реплики Михаила Александровича, его замечания, оценки. Юра преклонялся перед гением Шолохова, его мудростью, простотой, смелостью и принципиальностью человека и коммуниста. Говорил, что все мы можем гордиться им.
Это все была та часть жизни сына, о которой было известно, которая была открыта взорам. О поездках сообщала печать, о различных встречах печаталось в журналах, газетах, беседы передавались по радио и телевидению.
Но была и другая часть его жизни...
День за днем
Шестого августа 1961 года было передано правительственное сообщение о начале полета корабля «Восток-2», пилотируемого Германом Титовым. Наша семья следила за полетом с волнением, переживая за Германа, как за родного. Я близко познакомилась с Юриным соседом еще до полета сына, оценила мягкость, предупредительность, интеллигентность Германа. Мне, как жене и матери, нравилось его отношение к Тамаре, детям. Всей душой желали мы ему успехов в полете, поэтому вздохнули с радостным облегчением, когда по радио сообщили о его благополучном приземлении.
Сопоставив кое-какие свои наблюдения, вспомнив, как часто вместе уезжали на занятия и в командировки Юра, Герман и другие летчики, я поняла, что немало еще будет космических рейсов. А значит, немало еще предстояло работы и у Юры. К тому же летом 1961 года его назначили командиром отряда космонавтов. В конце декабря 1963 года он уже стал заместителем начальника Центра подготовки космонавтов. На руководителях всегда лежит большая ответственность. Можно только предполагать, как она велика. Конечно, космические полеты — дело особенное, специфическое. А когда приходили к Юре домой космонавты, из их бесед — хотя никогда в глаза они сына моего не хвалили — можно было понять, что его помощь и опыт служат им большой подмогой.
Юра сразу после полета встретился с Титовым и, как Герман выразился, помог ему перенести последующие земные перегрузки. Юра был наставником Андрияна Григорьевича Николаева и Павла Романовича Поповича, готовил их к полету, провожал на космодроме. Много занимался с группой девушек-парашютисток, был техническим тренером Валентины Владимировны Терешковой, участвовал в подготовке экипажей космических кораблей «Восход» и «Восход-2» — Владимира Михайловича Комарова, Константина Петровича Феоктистова, Бориса Борисовича Егорова, Павла Ивановича Беляева, Алексея Архиповича Леонова. Может, кому-то мало посвященному казалось, что полеты отличались друг от друга только длительностью, увеличением размеров корабля и числом членов экипажей. Но Юра говорил, что каждый полет — это открытие неизвестного. А неизвестное всегда коварно, таит в себе разные неожиданности.
Андриян Николаев первым в мире должен был покинуть пилотское кресло. Никто не знал, что может произойти с космонавтом, когда в состоянии невесомости освободится он от привязных ремней, начнет свободно «плавать» по кабине. Сможет ли самостоятельно вернуться в кресло или будет совсем беспомощным? Тогда создастся аварийная ситуация... Но Андриян Николаев с заданием успешно справился.
Алексей Архипович — Леша Леонов — первым вышел в открытый космос. Думать об этом страшно — а уж делать и вовсе! Но космонавт выполнил намеченное, совершил настоящий подвиг.
Было в этом полете и еще одно героическое свершение. Во время полета обнаружились неполадки, из-за которых нельзя было автоматически, с Земли включить тормозную установку... Тревога бывает разная. У иных она вызывает панику, а других мобилизует на быстрые поиски выхода. Решено было разрешить Павлу Ивановичу Беляеву принять на себя управление. Приказ передал Юра. Павел Беляев взялся за ручное управление и первым в мире посадил космический корабль без подсказки с Земли.
К этому финишу космонавты всегда возвращались, восторгаясь умением Павла Ивановича, его собранностью, бесстрашием, хладнокровием. Юра говорил, что Павел опередил время, разведал то, что еще не планировали осуществить. Говорил, что это была разведка боем.
Все эти годы Юра и сам готовился к следующему своему полету. В 1967 году он был дублером Владимира Михайловича Комарова, когда тот полетел в космос на корабле «Союз-1». Правда, мне об этом стало известно лишь месяцы спустя...
В Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского Юра вместе с товарищами поступил вскоре после космического полета. Когда Юра объявил нам, что продолжает учиться, Алексей Иванович заметил:
— А я уж думал, что с учебой покончено.
— Что ты, отец, работа предстоит серьезная, знания нужны глубокие.
Учился Юра, как всегда, хорошо. Хотя сам иногда был неудовлетворен, когда наряду с пятерками проскакивали в зачетке четверки.
Однажды Алексей Иванович предположил, что им — известным людям — профессора небось оказывают снисхождение.
— Как бы не так! — вроде бы с укором преподавателям, но на самом деле удовлетворенный их справедливостью, ответил сын и рассказал: — Недавно говорили на партийном собрании группы о случае с...— Юра назвал известнейшее имя.— Шел экзамен, он задачу полностью не решил, получил тройку. А когда вышел из аудитории, сообразил, как нужно решать. Дождался профессора, тот проверил, говорит: «Правильно! Сам решил?» Наш товарищ: «Сам!» Профессор ему в ответ: «Вовремя надо было решить!» Отметку не исправил. А ты, отец, о снисхождении толкуешь. Тут мы еще и на собрании подсыпали неуспевающему! Ничего, научится побыстрее соображать.
Диплом Юра защитил в феврале 1968 года. Я как раз после больницы была у сына дома. Получал он новый документ о присвоении ему квалификации летчик-инженер.
Подготовка к будущим полетам шла полным ходом.
Не забывал Юра и своих общественных обязанностей. Коммунисты избирали его на партийные съезды, был он делегатом XXII и XXIII съездов КПСС. А это большое и ответственное поручение: решать партийные дела на самом высоком уровне. Был он членом ЦК ВЛКСМ, председателем Общества советско-кубинской дружбы.
В январе 1962 года земляки выдвинули его кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. В день выборов мы пришли на избирательный участок всей семьей. Соседи, знакомые поздравляли нас, говорили, надеются, что депутат поможет родному городу, району.
Наказов ему как депутату было немало. Но Юра и без наказов за работу принялся с энтузиазмом. Весь город жил тогда своей первой большой стройкой — заводом «Динамик». Юра бывал на строительстве. Во время его приездов дом наш превращался в штаб. Приходил первый секретарь горкома партии Николай Иванович Артюхов, директор завода Александр Иосифович Станкевич, другие руководители. Раскладывали чертежи, схемы, проекты. Юра выслушивал, спрашивал: