В случае самовольного мщения русских колонистов киргиз-кайсакам за убитых или похищенных родственников, за угнанный скот власти строго наказывали мстителей. Нередко киргиз-кайсацкие удальцы, пользуясь тем, что русским солдатам запрещалось первыми применять оружие, спокойно угоняли скот или травили своим стадом сенокосные луга, принадлежавшие российским владельцам.[478]

Командование Иртышской дистанции спускало комендантам укреплений приказы не подпускать киргизов-кайсаков к их табунам ближе чем на 5-10 верст к линии. Некоторые историки-марксисты, конечно же, выдали это за «отчуждение земли у казахов», хотя до перехода в российское подданство их в верховьях Иртыша вообще не было. Да и русским крестьянам в это время запрещалось селиться ближе, чем в 40 верстах от линии.

За киргиз-кайсацкими батырами не стояло могучее ханство или великая держава, как было в случае крымско-татарских набегов. В принципе российское государство могло решить степной вопрос быстро и кардинально, как это сделала цинская империя и как поступали западные правительства в своих колониях (не могу найти в истории Америки ни набегов туземцев с уводом в рабство тысяч колонистов, ни оборонительных линий, протянувшихся на многие сотни километров).

Однако фирменным стилем Петербурга было постепенное умиротворение туземных народов, действие «от обороны», сколь бы затратным оно ни было.

К 1808 г. завершилось формирование линейного казачьего войска, призванного оборонять Сибирскую линию.[479]

В линейные казаки перевели часть городовых казаков, крестьян, живущих неподалеку от линии, и немалое число киргиз-кайсаков. В составе войска насчитывалось десять конных полков.

Расширение русских владений в Степном крае и Средней Азии в XIX в

И в начале XIX в. продолжился переход киргиз-кайсаков на пограничные земли империи. Власти не предпринимали против этого никаких мер, напротив, Букеевская орда получила разрешение кочевать на территории Уральского казачьего войска, между реками Волга и Урал.

В 1823 г. Большая киргиз-кайсацкая орда повторно просила принять ее в российское подданство.

Вновь проснувшийся у киргиз-кайсацких султанов интерес к российскому подданству объяснялся натиском новых врагов: кокандцев и хивинцев.

Кокандцы Мадали-хана, продвигаясь по берегам Сырдарьи, заняли в итоге ее среднее течение, хивинцы — нижнее, а вместе с тем киргиз-кайсацкие стада были отрезаны от воды. Кокандское ханство, как и хивинское, расширяя свой контроль над степью, принуждало киргиз-кайсаков платить им дань, зякят. Но если можно взять еще, то почему бы нет. Следуя этой блестящей идее, кокандцы и хивинцы незамысловато грабили киргиз-кайсацкие становища.[480]

В мае 1824 г. Александр I дал грамоту, подтверждавшую вступление «султанов Большой Киргиз-кайсацкой орды» в российское подданство.

Той же грамотой киргиз-кайсаки навсегда освобождались от рекрутской повинности.[481]

Ремонтная пошлина, единственная выплачиваемая киргиз-кайсаками, переходившими Сибирскую линию, одна лошадь со ста голов, с 1815 г. передавалась Сибирскому линейному казачьему войску.[482]

Русское продвижение в азиатские степи в первой половине XIX в. объяснялось, конечно, не только желанием покровительствовать киргиз-кайсакам. Предстояло отодвинуть азиатское «дикое поле» от русских поселений в степной Сибири и защитить караванные пути в Среднюю и Центральную Азию.

Восточные товары ввозились в Россию восточными купцами и разменивались на русские товары на крупных ярмарках, среди которых выделялась Нижегородская. Русские товары шли на юг вместе с теми же восточными купцами, которых грабили по дороге все кому не лень — хивинцы, кокандцы, киргиз-кайсацкие удальцы, — и обирали бухарские феодалы.

Попытки обеспечить движение русских товаров до Бухары под защитой вооруженных конвоев долгое время были провальными — как в 1803 г. под начальством поручика Гавердовского, так и в 1824 г. под командованием полковника Циолковского.

В конце царствования Александра I та часть Малой орды, что кочевала на территории Оренбургской губернии, получила новую систему правления. Ханская власть была упразднена; пространство кочевий разделено на части, переданные под управление старших султанов из числа феодальной знати. Но разбоя в степи стало только больше. Батыры нападали на караваны, обирали становища, а акыны слагали о них сказания. Султаны, пусть и старшие, не смели показаться в степи без русского конвоя. Казачьим отрядам, высылаемым в бескрайнюю степь для поимки разбойников, проще было бы искать иголку в стоге сена.

В 1833 г. на пост оренбургского военного губернатора и командующего Оренбургским корпусом был назначен граф В. Перовский. Граф прошел две войны и был человеком широких (как бы сейчас сказали, системных) подходов к освоению Средней Азии. Оренбург под его эгидой расцвел. В окружении графа находилась целая плеяда умных людей, «радеющих о процветании Отечества», в том числе В. Даль.

У Яна Виткевича, адъютанта Перовского, который пересек западную часть киргиз-кайсацких степей, читаем: «Ныне власть и влияние нашего управления простирается почти не далее пограничной черты Урала и не внушает ни кайсакам, ни областям Средней Азии особенного уважения… Вообще кайсаки, за исключением самых ближних и проживавших на Линии, не имеют никакого понятия о подданстве своем».[483]

Виткевич описал и те методы, с помощью которых хивинский Аллакули-хан «управляет» киргиз-кайсаками, де-юре находящимися в российском подданстве: «Хивинцы ездят по Сырдарье, до самого Ак-Мечета Ташкентского, где отделяется Куван от Сыра, и грабят беспощадно чумекейцев наших, которые зимуют здесь и прикочевывают на лето к Оренбургской линии между Орска и Верхнеуральска».

Хива, покупавшая пленников у немирных киргиз-кайсаков, постоянно стимулировала их набеговую активность.

В лихие налетчики подался и внук хана Средней орды Аблая, Кенесары, аулы которого кочевали в неуютной полынной пустыне между реками Джиланчик и Сарысу…

В 1832 г. род Кенесары Касимова ушел за водой в Ташкению, принадлежащую кокандцам, но, освежившись, стал устраивать набеги на киргиз-кайсаков, принявших российское подданство. После ссоры с ташкентским кушбеком род перекочевал на север, к горам Улытау, откуда стал нападать на русские конвои между Оренбургской и Сибирской линиями — немало казаков сложило головы в степи. У одного из султанов Средней орды Кенесары угнал огромный табун в 12 тыс. лошадей. А казаки отбивали у кочевых аулов, поддерживающих Кенесары, скот, за счет которого возмещались потери у мирных киргиз-кайсаков, ограбленных степными «свободолюбцами».

В 1835 г. оренбургский губернатор Перовский обосновал необходимость создания новой оборонительной линии, проходящей от Орской крепости до редута Березовского (неподалеку от Троицка) на реке Уй, впадающей в Тобол. Проект был утвержден Николаем I, и на всем протяжении новой линии начали воздвигаться укрепленные поселения — общим числом 30. Между ними ставились редуты и пикеты.

Создание линии, получившей название Новой, продолжалось до 1845 г., она поставила под контроль российских властей Новолинейный район. Здесь появилось несколько десятков казачьих станиц, получивших примечательные названия в честь побед русской армии.[484]

После экспедиций Г. Карелина на северо-восточный берег Каспийского моря в заливе Мертвый Култук было поставлено Нов о александровское укрепление, а на Мангышлакском полуострове — возобновлено укрепление Святого Петра под именем Новопетровское. Для поддержания сообщения между ним и Гурьевым, начальным пунктом Оренбургской линии, Перовский создал систему пикетов.