- Что у тебя на уме? – спросила она скептически, мило нахмурясь, что заставило ее веснушки на носу очаровательно шевельнуться.
- Его будут звать Дилан, - сказал я, глядя на сына, постепенно снова засыпающего.
- Прекрасное имя, но почему Дилан? – поинтересовалась она, заинтригованная.
- Из-за его значения.
- И что оно означает?
- Сын океана, - сказал я, еще раз целуя ее в лоб. – Оно задумано для этого ребенка с тех пор, как наши глаза встретились тем вечером в Атлантическом океане. Тогда я отдал тебе свое сердце, и хотя понимаю, что ты была влюблена в кого-то другого, я верю, что ты была не совсем ко мне равнодушна.
Она улыбнулась мне, очерчивая мои губы указательным пальчиком, выражая без слов, но совершенно ясно, что ее тронули мои слова.
- Ты так уверен в своей неотразимости, а? – вопросила она с дразнящей улыбкой. – Хотя ты прав, я никогда не переставала думать о тебе с того момента, несмотря на то, что не хотела этого признавать, а что касается имени, это прекрасная метафора. Однако, я все равно хочу, чтобы наш сын носил твое имя, потому что это имя того, кого я больше всех люблю.
- Хорошо, сделаем так и оставим оба имени, - предложил я и увидел одобрение в ее зеленых глазах.
Я отдал ей ребенка, и когда она снова прижала его к себе, то с нежностью обратилась к нему.
- Тогда, Терренс Дилан Грандчестер, добро пожаловать в нашу семью, - сказала она ему, и это стало официальным приглашением.
Часть II: «Обретая утерянное»
Было a ослепительное весеннее утро, когда Грандчестеры прибыли на пристань. Кенди была в ситцевом платье с персиковой с цветочным узором юбкой, колыхающейся от морского бриза, задираясь на белых ножках на пару дюймов выше икр. Молодая женщина взглянула на смелую юбку и еще раз подумала, что мадам Элрой упала бы в обморок, если б увидела ее одетой по последней шокирующей моде. На ее губах появилась легкая улыбка, стоило ей представить, какую бы мину скорчила старая леди, но ее это заботило менее всего, настолько удобным и практичным казалось ей новое направление. Она была рада, что женщина, наконец, могла избавиться от мучительных корсетов и длинных юбок, обвивавшихся вокруг ног каждый раз, когда хотелось пробежаться. А это было то, в чем она частенько нуждалась два предыдущих года.
Рядом с ней причина ее постоянных спортивных тренировок невинно играла с машинкой, которую она взяла, чтобы занять его. Маленький Дилан, уже двух лет от роду, определенно становился сильным и неугомонным озорником, имевшим характер обоих родителей, и заставлял молодую мать вечно бегать вокруг дома, дабы уменьшить риск постоянных несчастных случаев, происходивших с ним.
- Он выглядит таким увлеченным своей игрой, - сказала она шепотом своему мужу, осторожно следя за движениями мальчика, пока тот увлеченно играл.
- Тише! Не сглазь! – ответил молодой человек, сидящий рядом с ней, прикладывая указательный палец к губам.
- Это все равно не продлится долго, - хихикнула молодая женщина над комментарием Терри. – Я только надеюсь, что корабль прибудет в порт прежде, чем ему надоест.
Грандчестеры приехали в порт, чтобы поприветствовать подругу, которую не видели три года, Энни Брайтон, которая вот-вот вернется на родину после окончания стажировки в качестве учителя в Италии.
Все это время молодая блондинка часто переписывалась с подругой детства, так что обе женщины были в курсе всего, что бы ни происходило в жизни друг друга. Энни составила уже целый альбом с фотографиями Дилана и знала обо всех его экзотических приключениях: прыжки на плиту, вниз в подвал, через голову садовника, через ограду заднего двора, на отцовскую спину, до бороды Роберта Хатавея, в пруд, за декорациями, по всей сцене, внутри бабушкиного платяного шкафа и везде, куда вело его воображение. Кенди, в свою очередь, выучила наизусть имена студентов Энни проблемы каждого из них: она следила за прогрессом Пьетро в головоломках, проблемы Марии с дополнениями или энтузиазмом Стефано, пока он учился читать. Глубоко внутри, Кенди знала и скрытые печали, о которых Энни никогда не говорила в письмах – молчаливые муки, о которых молодая блондинка могла догадаться за абзацами.
- Мам, колесо сломалось! – позвал голосок, а маленькая ручка потянула Кенди за юбку, что заставило молодую женщину вернуться из ее размышлений.
Пока Кенди пыталась починить машинку, потерявшую колесо благодаря энергичному стуку Дилана, трансатлантик, на котором ехала Энни, прибыл.
Последующий момент, когда две молодые женщины, наконец, увидели друг друга спустя такое долгое время, был одним из самых трогательных испытаний, которые они когда-либо пережили. Обе отчаянно обнялись, плача и смеясь, как две девчушки, пока Терри наблюдал за ними, стоя в нескольких футах далее и держа на руках удивленного Дилана.
Впоследствии пришло взаимное признание. Энни в изумлении полностью осознала красоту, которую замужество и материнство усилило в жестах и осанке Кенди; она также восхищалась стройной фигурой блондинки и ее смелым модным нарядом, включающим легкий макияж. Кенди, в свою очередь, было приятно видеть короткую стрижку подруги, которая так шла ее сложению и легкому загару. Хотя Кенди было известно, что за улыбкой все еще болело сердце. Однако молодая женщина решила, что позже у них будет время поделиться секретами друг с дружкой, так что далее она представила своего сына своей лучшей подруге, и с первого момента Энни влюбилась в живого ребенка, который естественным жестом открыл ей объятия, будто знал ее тысячу лет.
Энни провела в Нью-Йорке несколько недель, искренне получая удовольствие, будучи свидетелем счастливой и безмятежной маленькой вселенной Кенди, вращающейся от Терри к Дилану и обратно. Две старых подруги провели приличное количество полудней в бесконечных беседах, делясь друг с дружкой мечтами о будущем, которое в случае брюнетки включало основание школы для умственно отсталых детей, возрастающее вовлечение в дела Дома Пони и полное примирение со своей матерью, которая, в конце концов, начала подавать признаки раскаяния в своей резкой реакции на решение Энни. Кенди, работающая три раза в неделю добровольцем в станции Красного Креста Форта Ли, боялась, что ей придется оставить работу на какое-то время, потому что у нее были определенные подозрения на новую беременность, и она доверила Энни свой маленький секрет, хотя не была еще в этом уверена. В отличие от Дилана, этот ребенок был тщательно запланирован молодой парой, и они оба была очень взволнованы новой возможностью, хоть и знали о потрясении, котором это могло обернуться для их первенца.
Тем не менее, во время всех этих бесед двух молодых женщин никогда не упоминалось имя Арчибальда Корнуэлла. Молчание Энни лишь усиливало предположения Кенди о чувствах подруги к кузену, но она уважала молчание брюнетки, сама испытав потребность в уединении в то время, когда она была разлучена с Терри. В глубине сердца Кенди начала расти интуитивная уверенность, но она хранила это в тайне.
Мистер Брайтон приехал в Нью-Йорк забрать дочь, и после нескольких дней, что джентльмен и его дочь наслаждались городом и компанией друг друга, Энни решила, что настала пора покинуть Большое Яблоко и встретиться лицом к лицу со старыми демонами, ожидающими ее в Чикаго. В конце концов, она не могла оставаться у Грандчестеров навечно, у нее была своя судьба, поскольку Кенди и двое ее мужчин принадлежали своему частному космосу, в котором другие были, несмотря на теплое отношение, получаемое от семьи актера, лишь чужаками в частном раю.
Джакомо Паглиари был одним из партнеров по бизнесу мистера Брайтона, и дружба между двумя мужчинами росла с годами, пока Энни жила в Италии. Родные в Италии мистера Паглиари тепло поприветствовали Энни, заставляя ее чувствовать себя почти как дома, навещая ее в дни учебы, приглашая ее на выходные и праздники к себе в деревенский дом, и посылая длинные письма мистеру Паглиари и его партнеру, чтобы справляться о здоровье молодой женщины.