Я слабо застонал. Стонать совсем не хотелось, но надо было обратить на себя чье-либо внимание... Усилие воли, приложенное к этому стону, стало самым большим в моей жизни.
Комната плавно перевернулась, и я понял, что нахожусь в доме у Лины. Кроме того, уже середина дня... Дня завтрашнего.
В дверном проеме появилась знакомая женская фигура.
Поглядев на меня со смесью сочувствия и презрения, она пощупала мой пульс и странно хмыкнула.
- Дай воды... - попросил я. Голос был неожиданно осипшим.
- Да уж, по голосу ясно, ты в ней нуждаешься.
Подруга на минуту исчезла, затем вернулась с большой кружкой холодной чистой воды. Взглянув на нее как на спасительницу, я начал пить.
- Кстати, к тебе уже посетители, - с немалой долей иронии сообщила она. - Какой-то блондин, говорит, вы с ним пили.
- Ди...он? - спросил я, оторвавшись от животворной влаги.
- Дион был брюнетом, если у тебя проблемы с памятью.
- Он... перекрасил...ся. Впусти его...
Лираэн кивнула и вышла, высказавшись в том духе, что Дион потерял всякий стыд.
Через мгновение в комнату вломился вор с бутылью в руках. Широко улыбнувшись, он дружески похлопал меня по плечу (плечо мгновенно заболело) и спросил:
- Готов?
- К чему я могу быть... готов в таком состоянии... и к чему должен... быть готов? - с трудом проговорил я.
- Бедняга... - сочувственно вздохнул он. Сам ворюга был как огурчик, и не поверишь, что вчера пил. - Глотни-ка...
Он протянул мне бутыль со странной жидкостью, я протестующе замычал.
- Да не боись! Это рассол. Обыкновенный, огуречный. Глотни, легче станет... - он покосился на кружку в моей руке и добавил с сомнением. - А Линка-то, видать, давно алкоголиков не выхаживала. Потом допьешь.
Несколько приличных глотков привели мое горло в приемлемое состояние и отчасти рассеяли туман в голове, но боль в мышцах не ослабла ничуть.
- Ну, раз тебе так фигово, придется отложить дело... - констатировал Дион.
- Дело? Ка... - я закашлялся и долго не мог остановиться, - какое дело?
- Ты что, совсем ничего не помнишь? - спросил вор, глядя мне в глаза.
- Последняя явно была лишней...
- Да-а, перцовки мы слегка перепили... - кивнул вор. - Но откуда я мог знать, что ты так быстро опьянеешь?.. Мы ведь уже пили раньше, и ты победил.
Я вдруг ощутил, что чего-то не понимаю. И даже, кажется, догадался, чего.
- Мы и перцовку пили?
- Мы много пили. Ты до какого места помнишь?
- Я помню, мы уделали кувшин вина, и ты пообещал мне рассказать что-то... кстати... меня удивляет, как ты справился с искушением у меня, пьяного, отобрать меч.
- Отобрали уже одни... - буркнул Дион, вставая и пускаясь в путь вокруг комнаты. - Значит, так мало помнишь? О... ты многое пропустил.
- По тебе видно... - я сделал еще глоток божественной росы, следя взглядом за блондином, - что я принимал в этом живейшее участие. Не расскажешь?
- Чего там рассказывать... - ответил Дион, но все же начал. - Попросту говоря, после какой-то там по счету кружки тебе отказались наливать.
- Ооо... - протянул я, - чем же я их так обидел?
- Ну, во-первых, ты горланил песни на весь трактир и размахивал оружием, во-вторых... и как мне кажется, это важнее, ты каждую минуту оповещал окружающих, что денег у тебя нет. Я понимаю, конечно, спьяну тянет на искренность, но мог бы хоть вспомнить, что все же я тебя угощал, а не ты меня?..
- То-то у меня горло болит... - я прислушался к своей памяти, но недра ее безмолвствовали. - А сам-то сказать не мог?
Вор печально усмехнулся.
- Представь себе. Сидят два мужика, и первый из них постоянно орет: "У меня денег нет!" - а второй за ним: "Не слушайте его, я его угощаю!"
Я засмеялся, отчего резко заболели мышцы живота.
- Ну так вот. О чем речь-то. Тебе, Флей, отказались наливать, и это тебя почему-то смертельно оскорбило. В результате ты начал требовать соблюдения своих прав... очень громко, и, видно, поэтому за тобой пришли вышибалы... бедняги.
- Я их?.. - изменившись в лице, спросил я.
- Избил. Мечом.
Я непонимающе захлопал глазами.
- Избил? Мечом? Ты не оговорился?
- Рукояткой отдубасил. Гадом буду... - он наклонился к моему уху и полушепотом произнес:
- Ты меч рукой за лезвие взял и начал рукоятью их, рукоятью. Сам бы не поверил, кабы не видел!
Я в ужасе посмотрел на свои руки. Правую ладонь покрывали несколько длинных, тонких порезов, а сама она была заляпана свернувшейся кровью. Почему-то очень захотелось ругаться.
- После того, как вышибалы, поджав хвосты, бежали, пришел хозяин, - продолжал вор.
- Ахан?
- Он самый. И, как ты понимаешь, решил тебя выдворить лично.
Ооо... До какой же степени я тогда надрызгался, что даже Ахан забыл про уважение ко мне? И тут меня поразила пренеприятная догадка.
- Я его... Тоже?
- Хуже, - скрипнул зубами Дион.
"Куда уж хуже..." - подумалось мне.
- Ты вытряс из своей сумки две монеты - будто всем демонстрировал, сколько у тебя денег - и ему пообещал, - домушник вновь наклонился к уху и уже совсем тихо закончил, - что если он от тебя не отстанет, ты ему эти монеты в задницу запихнешь... Монетки-то серебряные, кстати говоря...
Я взвыл, словно раненый гоблин. Бедный Ахан. Бедный я.
- А потом еще вот этак встал и говоришь... - вор вышел на середину комнаты, развел руками и, подражая мне, произнес:
- И кстати, денег у меня больше нет!
- А трактирщик?
- А что ему оставалось? Ушел. Видно, знал, что у тебя слова с делом не расходятся. По совести, он мне памятник должен поставить.
- Это было бы смешно, не будь это так грустно... Какой еще памятник?
- Я спас его таверну от тебя, и к тому же полностью оплатил выпитое. Ты, кстати, мне тоже должен памятник за это поставить.
- Жирно будет. Ты обещал меня угостить, ну а таверну я вообще сам спас. От себя.
- Как бы ни так! Не отдай я тебе собственную флягу с бренди, ты бы там всех поубивал. А так очень быстро уснул.
- Ну ты и торгаш! - искренне возмутился я. - Что ж ты мне ее не отдал сразу? Мне еще теперь перед вампиром извиняться, а ведь мог бы и избежать.
- Не у тебя одного, мистик, отказывает память на алкогольной почве... Кстати, о памяти... Ты все так же ничего, совсем ничего не помнишь?
- А должен?
- Как минимум о том, что ты пообещал выполнить мою просьбу - за соответствующее вознаграждение.
- Не-а. Не помню.
Голова ощущала себя лучше и лучше, однако вчерашнюю ночь покрывал густой и плотный туман. И я был почти счастлив, что ничего не помню, хватило и того, что я уже услышал.
- Скотина! - вдруг взвыл вор. - Какая же ты скотина!
- Ты чего? - ошарашено спросил я.
- Я вынужден буду тебе рассказывать все заново, а ты опять не поверишь, потому что трезвый!..
- Поправка. Я не трезвый, я похмельный, и очень вспыльчивый. Так что лучше не зли меня и рассказывай.
- Все равно ведь не поверишь... - вздохнул Дион, и, громко потребовав от Лины чего-нибудь промочить горло (я болезненно поморщился, сейчас любой звук был для меня невыносим), начал рассказ.
Брат Диона был на двадцать лет его старше, причем, что удивительно, он был братом и по матери, и по отцу - кровным. Однако близкое родство вовсе не было поводом для дружбы. Братья жили каждый своей жизнью, редко встречались, хоть и работали в смежных (весьма смежных) областях: младший, как известно, стал хитрым и неуловимым ворюгой, ну а старший занялся торговлей краденым. При этом ему, как и Диону, способствовала удача, и неудивительно, что за годы он нажил баснословное состояние...
Здесь вор прервался, поскольку в комнату вошла оскорбленная его воплями алхимичка. Как многие женщины, она была крайне обидчива, и уже собралась устроить истерику, но блондин неожиданно, приложив палец к губам, вывел ее за дверь. Оттуда раздались невнятные звуки, и через минуту Дион вернулся, один и со стаканом какого-то напитка. На вопросы о Лираэн, как и о содержимом стакана, он загадочно улыбался и молчал.