– Послушайте, – внезапно сказала Алаэтэль, – если в этой вашей – как её? – караульне есть всего три или четыре человека, я смогу усыпить их. Ненадолго, на полколокола. Но за это время вы должны успеть вытащить гнома и запереть его камеру. Пусть потом соображают, был ли вообще в камере какой-то карлик, и куда он пропал, если камера заперта, а ключи на месте!

– А если людей там окажется больше? – спросил Карл.

– Я почувствую это, – объяснила Алаэтэль, – и скажу заранее. Ну, значит, кто-то будет спать не так крепко или не вовремя проснётся… Тогда вам придётся убить этого человека. Другого выхода всё равно нет.

– Что ж, на этом и порешим, – хлопнул по коленям Вольфгер, – лучше всё равно ничего не придумаем, риск, по-моему, не так чтобы велик, а Карл?

Оборотень кивнул.

– Пойдём часа в три после полуночи, тогда стражникам спать больше хочется, фройляйн Алаэтели будет легче. Ута и отец Иона, вы остаётесь здесь. Если хозяйка будет проявлять любопытство, скажете, что мы все в своих комнатах и спим. Ясно?

– Я не останусь! – гневно воскликнула Ута, – я же тут с ума сойду от беспокойства! А если с вами что-нибудь случится?

– Ничего с нами не случится, – ответил Вольфгер, – с нами Карл, если что, он один всю стражу перебьёт. Ну, подумай сама: для нас самое важное – сделать дело тихо и быстро, а если мы будем бродить по улицам все вместе, кто-нибудь обязательно донесёт, очень уж у нас компания приметная. А ведь сигнал гасить огни уже был, на улицах имеет право находиться только стража!

Кстати, чтобы нас не увидела и не выдала хозяйка, через трактир не пойдём, придётся вылезти через окно, внизу как раз сараи. Ну, Ута, согласна?

Девушка вздохнула и кивнула, но глаза у неё были подозрительно мокрыми.

– Хоть Коту можно с вами пойти?

– Пусть идёт, если захочет, – пожал плечами Вольфгер.

Кот, который, казалось, сладко спал на руках у Уты, открыл глаза, беззвучно мяукнул и потянулся, показывая кривые когти внушительных размеров.

– Отец Иона, несолидно тебе по сараям скакать, поэтому твоя задача – отвлекать горничных, если будут совать нос, куда не надо, а главное – подготовишь укрытие для гнома. Его надо будет где-нибудь спрятать до утра. Сходи незаметно на чердак, пройдись по службам, может, что-нибудь подходящее и найдёшь.

Монах кивнул.

– Ну что, по кружечке глювайна, пока не остыл? – предложил Вольфгер.

– Не советую, ваша милость, – сказал Карл.

– Почему?

– Слишком много пряностей, да и вино горячее, за десять шагов благоухать будет, а нам это ни к чему…

***

Часы на башне Штадткирхе пробили два.

– Пора, – сказал Вольфгер, отворяя окно.

В комнате сразу стало холодно, закружились снежинки.

– Снегопад не прекращается, это хорошо, – заметил Карл, выглядывая в окно, – наши следы сразу заметёт. Ваша милость, вы весите поменьше, идите первым, я вам передам фройляйн, а потом и сам спущусь.

Вольфгер кивнул, неловко взобрался на подоконник, повозился, спустил ноги, повисел на руках и упал на крышу сарая, откатившись на бок. Он боялся, что крыша не выдержит его веса и проломится, но она оказалась сделанной на совесть – даже не прогнулась. Вольфгер осторожно потопал ногами, проверяя ещё раз прочность покрытия, потом поднял голову и негромко сказал:

– Прыгай, госпожа, здесь не очень высоко. Не бойся, я поймаю.

Эльфийка легко взлетела на подоконник и, не раздумывая, прыгнула прямо в руки барона. Вольфгеру не хотелось выпускать девушку, но Алаэтэль сразу же выскользнула из его рук и отошла в сторону. И тут же на крышу рухнул Карл. Он пытался смягчить своё приземление, но оно всё равно вышло довольно громким. К счастью, крыша выдержала и его, только на землю с тихим шорохом сползли целые пласты снега.

Алаэтэль исчезла в темноте и тут же вернулась, неся в руках длинную жердь, которой она прикрыла створку окна.

– Зимой открытое настежь окно выглядит подозрительно, – пояснила она, аккуратно укладывая жердь вдоль стены, – да и комнату за ночь выстудит. Теперь можно идти. Куда нам, Карл?

Оборотень спрыгнул с сарая, помог спуститься эльфийке, минуту смотрел в темноту, соображая направление и, кажется, даже принюхиваясь, потом уверенно сказал:

– Туда!

Они пошли сначала по каким-то задворкам, кучам мусора, присыпанным снегом, перелезли через два забора и несколько раз свернули. Вольфгер в темноте давно потерял направление, но Карл шёл уверенно. Внезапно он остановился, и Вольфгер налетел на него.

– Что? – прошептал он.

– Эта подворотня ведёт на главную улицу, – пояснил Карл, – надо постоять и послушать, не идёт ли кто? Посторонние глаза нам сейчас ни к чему.

Всё было тихо. Бюргеры Виттенберга мирно спали, ночная стража была где-то далеко, даже собаки не лаяли.

Кот, который крутился под ногами эльфийки, проскользнул вперёд и исчез в глубине тёмной улицы.

– Ну, двинулись, – сказал Карл, – кажется, всё спокойно. Если бы Кот что-нибудь учуял, он не дал бы нам выйти на улицу.

Они пошли по улице, прижимаясь к стенам, прячась в тени домов и стараясь идти шаг в шаг, потому что снег отчаянно громко скрипел у них под ногами.

– Это здесь, – наконец сказал Карл.

Вольфгер огляделся. Они стояли на маленькой площади, углы которой терялись в снежной круговерти.

Над дверью, ведущей в караульню, в фонаре с грязными, захватанными стёклами горела свеча.

– А если дверь заперта, что тогда? – прошептал Вольфгер, – Алаэтэль всех усыпит, а мы не сможем войти. Не ломать же её, весь город перебудим!

– Если дверь заперта не на засов, дело поправимое, – прошептал Карл, – я сохранил свои отмычки… Что нам делать, когда мы откроем дверь, фройляйн?

– Войдите внутрь и попробуйте их отвлечь хотя бы на пару минут, – шепнула Алаэтэль, – этого мне должно хватить. Я чувствую в караульне троих, и ещё кто-то есть внизу, но слишком глубоко, я не могу понять, кто это, может, это Рупрехт. А чтобы мои чары не подействовали на вас, вот… – она поочерёдно прикоснулась указательным пальцем ко лбу Вольфгера и Карла, прошептав заклинание.

– Похоже, нам везёт, – сказал Карл, – дверь вроде не заперта. Сейчас попробую.

Он обнажил кинжал и кончиком лезвия осторожно толкнул створку. Раздался протяжный скрип.

– Чёртов ветер! – недовольно буркнул кто-то в караульне, – от этих сквозняков ничего не спасает, кроме хорошего глотка!

Его собеседники засмеялись, послышалось бульканье и стук глиняных кружек.

– Они пьяны, – прошептала Алаэтэль, – это хорошо, мне будет легче работать… Сейчас… Когда волшебство сработает, я буду управлять сознанием стражников. Это нелегко, поэтому пока всё не кончится, не заговаривайте со мной, а главное, не дотрагивайтесь до меня. Это очень важно, запомнили?

Вольфгер и Карл кивнули.

Эльфийка закрыла руками лицо, сгорбилась, стала как бы ниже ростом, минуту-другую простояла совершенно неподвижно, потом отвела ладони, как будто боясь расплескать невидимую жидкость и резко бросила:

– Готово! Можно!

Карл приподнял дверь на петлях, чтобы они не скрипели, и осторожно распахнул.

Первым в караульню, задрав хвост, юркнул Кот и сразу заметался по комнате, обследуя углы. За ним, обнажив клинки, вбежали Вольфгер и Карл, Алаэтэль осталась у двери.

В караульне находились трое, двое немолодых кнехтов и один совсем мальчишка.

Один пожилой солдат спал за столом, положив голову на руки, а второй дремал, откинувшись к стене. У молодого навыки воинской службы ещё не были в достаточной степени развиты: он прилёг на полу, свернувшись в клубок, как дворовый пёс. До того, как солдат сморил сон, они занимались исконным для солдат, но запрещённым в Виттенберге делом, игрой в кости. Молодой так и не выпустил из руки костяной стаканчик.

Вольфгер осмотрелся. В задней стене караульни виднелась запертая дверь, рядом с ней висело большое кольцо с ключами.

– Туда! – негромко сказал он.

Карл с удивительной для его роста проворностью бросился к двери, схватил ключи, заглянул в замочную скважину и с первого раза нашёл нужный. Замок заскрежетал, дверь с пронзительным скрипом отворилась.