Вольфгер быстро понял, что ему нужно делать. Он, как это раньше делал для него Карл, встал сзади слева от эльфийки, мечом и кинжалом защищая её от атак гигантских слизняков, а она все швыряла и швыряла зелёное пламя на палубу.

Наконец, когда ни одного слизня на барке не осталось, Алаэтэль подняла над головой полыхающий факел, выкрикнула заклятье и швырнула факел за борт.

Вода на мгновение полыхнула травяным цветом, за бортом в последний раз пронёсся стон-выдох: «Хм-ф-ф…» и всё стихло.

– Вроде отбились, – облегчённо произнёс Карл и неожиданно осел на палубу.

Вольфгер бросился к нему:

– Рупрехт, монах, помогайте, в каюту его!

Барон, собрав все силы, поднял Карла за плечи, монах и гном взялись за ноги. Карл внезапно громко застонал и оттолкнул Рупрехта.

– Что такое? – спросил Вольфгер.

– У него с ногами что-то, – пояснил гном, – распухли до ужаса!

– Карл, обхвати меня за шею! – приказал Вольфгер.

– Вы не поднимете меня, господин барон, – прохрипел Карл, – я вас так задушу, я лучше ползком….

– Не разговаривать!!! – рявкнул Вольфгер, и Карл молча подчинился.

С великим трудом оборотня удалось затащить в каюту и положить на нары. Его ноги посинели и страшно распухли, до колен они представляли собой подобие огромных сарделек.

– С этим что-нибудь можно сделать? – обратился Вольфгер к эльфийке.

– Немного, – сказала она. – На нас напали древние враги эльфов, дети изначальной тьмы, наверное, их привлекла моя магия, когда я забавлялась с огоньком свечи. Не думала я, что они ещё остались в этом плане бытия, а вышло вон как…. Моя вина. Эти существа ядовиты, но яд их есть слабый. Боль я сейчас сниму, а через день-два отёк уйдёт сам по себе, надо только полежать.

Кот, который всегда недолюбливал оборотня и старался держаться от него подальше, неожиданно прыгнул на грудь Карла, сделал пару кругов, прихватывая его когтями, и улёгся – по всегдашней кошачьей привычке хвостом к лицу.

– Ну, всё, – улыбнулась Ута, – теперь за Карла можно не беспокоиться. Если за лечение взялся Кот, больной поправится уже к завтрашнему дню.

– Нет, но каков лодочник с сыновьями? Трусливые негодяи! – неожиданно вскипел гном, – они должны были прийти к нам на помощь! Я сейчас пойду и…

– Никуда ты не пойдёшь, – неожиданно властным тоном произнёс монах, – сядь на своё место.

Удивлённый неожиданной реакцией обычно тихого и вежливого старика, гном повернулся к нему и задиристо спросил:

– Это ещё почему?

– А потому. Ничем они нам не обязаны. Они подрядились довезти нас до Виттенберга, так? Так, ну так они и везут. А драться с чудовищами они вовсе не должны, они не воины, а простые крестьяне, только зарабатывают свой хлеб не на пашне, а на реке, понимаешь? И потом, Вольфгер не их сеньор, мы для них посторонние люди, и, если уж быть совсем честными, то этих чудовищ мы сами приманили. Сначала Вольфгер вздумал расспрашивать барочника про водяных, а потом ещё госпожа Алаэтэль со своими заклятьями…. Ну что ты с ними сделаешь? Изобьёшь? Так они тебе это и позволили, мужики-то они здоровенные, и их трое, а ты, мастер гном, один…. Напугаешь их до полусмерти? Они прыгнут за борт и уплывут, берег недалеко, а вот что мы будем делать с этой баркой без экипажа, а?

– Ну, положим, за борт они прыгать не станут, – ухмыльнулся гном, – думаю, они теперь долго купаться будут только в кадушке, в реке-то эти …. Но ты прав, мастер монах, я сказал, не подумав, пусть себе трясутся в своей конуре до утра. Дойдём до Виттенберга – и, надеюсь, больше их никогда не увидим.

– Что-то количество приключений в нашем путешествии уже переходит все разумные границы, – мрачно заметил Вольфгер, – и мне это совсем не нравится. Никогда со мной такого не было: чуть не каждый день то разбойники, то твари какие-то волшебные, и все стараются голову откусить….

– Тёмные твари тоже чувствуют приближение Князя Тьмы, – тихо сказал отец Иона, – и просыпаются от своего вековечного сна. Всё логично, и эта логика неумолимо свидетельствует: светопреставление всё ближе. Молитесь, дети мои, молитесь!

– Что ж, если ничего другого нам не останется, будем молиться, – сказал Вольфгер, – а пока наша главная задача – добраться до Виттенберга и встретиться с доктором Мартинусом Лютером. Надеюсь, до встречи с ним больше ничего не произойдёт.

Но уже следующим утром барон Вольфгер фон Экк понял, что его надежде не суждено сбыться.

Глава 12

10 ноября 1524 г.

Следующим утром путешественники, измученные ночным побоищем, проснулись поздно. Все были вялыми, сонными и слегка раздражёнными. Карл чувствовал себя заметно лучше. Как и обещала Алаэтэль, отёки на ногах пошли на убыль и уже не выглядели такими устрашающими, боль почти стихла, но ходил оборотень пока с трудом, и сапоги натянуть не мог.

На рассвете, пока пассажиры спали, барочник отчалил от островка. И он, и его сыновья выглядели мрачными, напуганными и постарались как можно быстрее покинуть страшное место. Палубу отмыли.

Гном ушёл на бак, уселся на доски, скрестив ноги, разложил вокруг себя какие-то мешочки, баночки и хитроумные слесарные инструменты, хранившиеся в кармашках кожаной сумки. Перезарядка пистолета была делом кропотливым и опасным.

Отец Иона, как обычно, изучал Апокалипсис, Карл дремал в каюте, а Алаэтэль задумчиво смотрела на воду, но явно ничего вокруг не видела – думала о чём-то своём.

Вольфгер нашёл на палубе уютное местечко, расстелил плащ, улёгся и под мерное журчание воды задремал. Его разбудила Ута:

– Вольфгер, хочешь посмотреть, с кем вы ночью дрались?

– Конечно! – встрепенулся барон.

– Тогда поднимайся.

Оказалось, что в ночном бою один слизняк с разрубленной башкой откатился под борт и каким-то чудом не попал под зелёное пламя эльфийки. Барочник, обнаружив труп монстра, побоялся дотронуться до него даже веслом.

Вольфгер подошёл и стал рассматривать своего ночного противника. При дневном свете было видно, что он больше похож не на слизняка, а скорее, на уродливого тюленя. У него было мешкообразное тело, пара ласт на задних ногах, мощный хвост и голова с зубастой, ощеренной пастью. Морда тюленя неприятно напоминала уродливое человеческое лицо. И кожа у него была похожа на человеческую, хотя имела зеленоватый цвет и казалась покрытой плесенью. Вольфгер с удивлением заметил, что вместо передних ласт тюлень имел пару рук, похожих на ручки обезьянки. Сейчас они были сведены предсмертной судорогой – секира Карла раскроила голову этому странному существу почти пополам. От трупа исходил резкий запах гниющей рыбы. Под ним натекла лужа уже засохшей, почти чёрной крови.

Сзади подошла Алаэтэль.

– Да, я хорошо узнаю это существо, это они, – эльфийка произнесла длинное певучее слово, очевидно, обозначающее тюленя на эльфийском языке. Вольфгер его не запомнил.

– В мире эльфов мы давно отбили у этих тварей охоту нападать, – сказала Алаэтэль, – а у вас они опять почему-то осмелели. Странно….

– Эй, лодочник! – позвал Вольфгер, – выбросьте эту тварь за борт и замойте палубу!

Хозяин барки позвал сыновей, те баграми перевалили тушу тюленя за борт, и она с тяжёлым всплеском рухнула в воду. Вольфгер заметил, что парни старались не коснуться её даже краешком одежды, а их отец держал пальцы на левой руке скрещёнными от нечистой силы.

– Я же говорил вам вчерась, господин хороший, нельзя на воде поминать то, что поминать нельзя, вот и получили. Этакая страсть! Хорошо ещё, легко отделались, никого под воду не утянули, теперь вот барку заново освящать придётся, да индульгенцию покупать у отцов-доминиканцев. Добавили бы деньжат, а, господин хороший?