– Пойдёмте отсюда, – напряжённо сказала Ута, – мне что-то расхотелось делать покупки, я хочу поскорей оказаться в своей комнате.

– Фройляйн что-то купили у вас? – обратился Вольфгер к старшему приказчику.

– Увы, господин барон, нет, такой печальный случай… Примите мои нижайшие извинения… Может быть, в другой раз…

– Может быть, – кивнул Вольфгер, – если платить не за что, мы уходим. Карл, будь добр, распорядись, чтобы паланкин поднесли ко входу в эту лавку.

***

В гостинице Ута и Алаэтэль занялись рассматриванием покупок. Вольфгер приказал хозяину вызвать к девушкам портних и белошвеек. Он знал, что лучшего лекарства для расстроенных девичьих нервов не существует.

Мужчины решили отметить второе рождение Карла вдумчивой попойкой, для чего заняли угловой столик в общем зале, заказали обед, а для начала – пару кувшинов вина. Вольфгер послал служанку наверх, чтобы узнать, не желают ли девушки присоединиться к пирушке. Вернувшаяся служанка сообщила, что фройляйн решили кушать в своих комнатах.

Через колокол, когда обед уже был съеден, а Вольфгер и Карл, не торопясь, допивали второй кувшин, появился отец Иона. Увидев барона и его слугу, он присел к ним за стол.

– Обедать будешь? – спросил Вольфгер, – что тебе заказать?

– Что-нибудь, всё равно, – вяло отмахнулся монах.

– Опять что-то случилось? – насторожился Вольфгер.

– Даже и не знаю, что сказать, – ответил отец Иона. – Я с утра был в Кройцкирхе, выслушал мессу, говорил с монахами, пытался рассмотреть икону Святого семейства.

– Ну? – подбодрил его Вольфгер.

– В том-то и дело, что сказать мне толком нечего. К иконе близко не подпускают, она украшена цветами так ловко, что разглядеть, есть слёзы или нет, невозможно. Убрать икону они, конечно, не рискнули, вот и закрыли бумажными цветами. Прямой вопрос монахам я задать не посмел, так, ходил вокруг да около, но они чем-то сильно напуганы, ничего толком не говорят, только жмутся, как овцы.

– Ну, а ты почувствовал в храме что-нибудь? – спросил Вольфгер.

– Как тебе сказать, – потупился монах, – храм такой огромный и в нём столько молящихся… Вроде какое-то дуновение я ощутил, но наверняка сказать не могу…

– Что ж, будем ждать, когда архиепископ соизволит принять нас, больше ничего не остаётся, – вздохнул Вольфгер, – пей, святой отец, какой смысл встречать Конец света трезвым?

***

Вечером к Вольфгеру пришла Ута.

Барон, пьяный до бесчувствия, лежал ничком на постели, в сапогах, при мече и кинжале. В комнате стоял тяжёлый винный дух.

Ута вздохнула, кое-как стянула с Вольфгера сапоги, отряхнув руки, расстегнула пояс с оружием, вытянула из-под барона меч, поставила в изголовье кувшин с вином и кружку, что-то сердито прошептала и ушла к себе.

Глава 8

24 октября 1524 г.

– Дьявольщина, давно я так не напивался, – прохрипел Вольфгер, с трудом разлепляя глаза. За окном занимался серенький осенний рассвет, было ещё очень рано. Руки затекли, он со стоном повернулся на бок и наугад пошарил по полу в тщетной надежде обрести кувшин с вином. Неожиданно рука его нащупала что-то гладкое и прохладное.

«Не может быть!» – подумал барон, осторожно наклоняясь над краем постели и пытаясь разглядеть, что же он нащупал. Всё-таки это был он, вожделенный кувшин! Вольфгер со стоном схватил его и начал пить прямо через край, булькая, задыхаясь и давясь прохладным, терпким вином.

– Фу, а ещё благородный! – раздался из-за спины ехидный женский голос.

Вольфгер с трудом заставил себя оторваться от кувшина и оглянулся. В постели рядом с ним лежала Ута.

– А-а-а… э-э-э… – выдавил из себя Вольфгер.

– Вот именно, – кивнула Ута. Она лежала под аккуратно расправленным одеялом, а Вольфгер валялся в постели прямо в верхней одежде.

– Но сапоги-то я снял… – попытался оправдаться барон.

– Он снял! – передразнила его Ута, – он ! И пояс с мечом – тоже он, ага.

Тут в голову несчастного барона так ударило, что он со стоном рухнул на подушку.

– Ута, – простонал он, – помоги мне, а то сейчас голова лопнет…. Ну пожалуйста….

Ведьма вгляделась в лицо Вольфгера, вздохнула и откинула одеяло. Несмотря на похмелье, у Вольфгера перехватило дыхание: девушка была совершенно обнажённой.

– Поставь кувшин! – скомандовала она, – да прекрати меня лапать, больной, тоже мне, а ну, лежи смирно!

Вольфгер послушно затих.

Ута наклонилась над ним (у Вольфгера ухнуло сердце), положила одну руку ему на лоб, а другую подсунула под затылок, сосредоточилась и прошептала заклятие.

– Всё, теперь лежи, жди, сейчас подействует. И пока не пей больше, прошу тебя. Раздевайся!

– З-зачем?!

– З-затем! – передразнила его Ута. – Во-первых, спать одетым – это свинство, а, во-вторых, нет ничего лучше от похмелья, как это.

– Но я…

– Что ты ? Пропил свою мужскую силу? Ну и на что ты мне нужен такой, барон Вольфгер фон Экк?!!

– Иисусе! – схватился за голову Вольфгер, – представляю себе, что было бы, если бы эта женщина стала фрайфрау фон Экк!

– Она бы оч-чень быстро овдовела! – зловеще отпарировала Ута. – Раздевайся, говорю, сейчас я тебя малость подлечу! Ты думаешь, очень приятно лежать в постели с мужчиной, пьяным до изумления? А что делать? Замка в двери твоей комнаты нет, только засов, всё нараспашку, вон, кошель с золотом валяется, бери, кто хочешь! Хотела Карла отправить тебя стеречь, так он такой же…. Мужчины! Ну, чего ты лежишь с дурацкой улыбкой, как будто поленом по голове получил, а?

Вольфгер, которому уже стало заметно лучше, улучил минуту, обнял девушку и опрокинул её на себя.

– Лечи! – приказал он, положив ей руки на талию и постепенно опуская их ниже. – Я знаю одно такое лечебное место…. Сейчас…

Ута не возражала…

***

Когда они, наконец, спустились вниз, время завтрака давно закончилось, и приближалось время обеда. Как ни странно, Вольфгер чувствовал себя здоровым и голодным. Разрумянившаяся Ута заявила, что тоже не прочь съесть кусочек чего-нибудь такого…

Хозяин предложил жареную ветчину, яйца и горячие булочки с мёдом.

– Чем будешь сегодня заниматься? – спросил Вольфгер после того, как Ута отодвинула от себя пустую тарелку и откинулась к стене.

– Ой, спать… – сказала девушка и зевнула, прикрыв рот ладошкой. – Оказывается, я не высыпаюсь, когда рядом храпит мужчина, да ещё вдребезги пьяный!

– Привыкай, – хмыкнул Вольфгер, – все мужчины храпят! А уж после выпивки – тем более.

– У меня будут отдельные покои! – задрала нос Ута.

– Хорошо, ваша будущая баронская милость, – шутливо поклонился Вольфгер, – идите почивать, а ночью приходите, вдруг мне опять понадобится помощь целительницы?

Ута зашипела:

– Вот стоит только сделать мужику что-нибудь хорошее, так он тут же садится на шею! Не приду!

– Придёшь, – улыбнулся Вольфгер, – ты же клятву давала не отказывать во врачебной помощи, я сам грамоту твою читал. И вот что: дверь своей комнаты никому не открывай, на улицу одна не выходи – город – место опасное, полным-полно всяких мерзавцев. А я с Карлом попробую отправить Алаэтэль обратно в страну эльфов. Антон Фуггер сказал, что местный аптекарь балуется чёрной магией, вдруг он сумеет открыть Врата миров?

Ута явно обрадовалась перспективе избавиться от эльфийки уже сегодня.

– Удачи тебе, Вольфгер! И… тоже будь осторожен, прошу тебя! Ну их, этих колдунов!

– А сама-то ты кто? – засмеялся Вольфгер, – ведьма, а колдунов боишься.

– Ты просто не понимаешь, – стала вдруг серьёзной Ута, – ведьма – это так, мелочи, лекарское умение и чуток неопасного волшебства. А вот колдун и, тем более, чёрный маг, – они стоят на самом краю Ада, понимаешь? И в любой момент могут не удержаться и утянуть с собой тех, кто рядом. Поэтому я и говорю: бойся их. Я знаю, ты бесстрашен, но всё-таки прошу: будь осторожен! Кроме тебя у меня никого нет, и, быть может…. – на её глазах показались слёзы.