Трансформация структуры привела к масштабному перераспределению ресурсов в пользу государства. Прежде всего был наведен порядок в землепользовании. Так же как в Турции, земли делились на четыре категории: государственные земли (дивани), земли шахского домена (хассе), земли мусульманских благотворительных учреждений (вакфы) и частные земли (мульк). Массовые конфискации тиулей и союргалов привели к огромному расширению шахского домена, хассе, в который теперь входила основная часть территории Центрального Ирана: округа Исфахан, Казвин, Кашан, Йезд, Кум, Сав, Лар, Шираз и другие[2303]. Еще одним важным моментом в перераспределении ресурсов было восстановление тамги и введение государственной монополии на торговлю шелком; контрагентами шаха в этой торговле были армянские купцы, переселенные в предместье Исфахана, Новую Джульфу В итоге перераспределение доходов дало Аббасу I средства, необходимые для создания новой армии. Датский посол Олеарий в 1630-х гг. оценивал доходы шахской казны в 640 тыс. туманов (1 туман = 50 аббаси = 384 г серебра)[2304].

Доля элиты в распределении ресурсов уменьшилась. По данным историографа Искандера Мунши, в 1598 г. доход тиулдаров с одного Ирака Персидского (Северо-Западный Иран) составлял 50-60 тыс. туманов, а в 1618 г. общий доход всех тиулей Сефевидского государства равнялся лишь 30 тыс. туманов[2305]. Тиуль окончательно оформился в подобное турецкому тимару право на получение строго фиксированной части налогов с определенного участка земель дивани. Другой формой оплаты воинов и чиновников стало так называемое «хамэ-сале» – право на получение определенных сумм по ассигнованным на местное казначейство бератам (это была традиция, ведущая свое начало от монгольских времен)[2306].

Аббас I упорядочил систему налогообложения. Многие подати и повинности были отменены, и положение земледельцев существенно улучшилось. Крестьяне (как и в Турции) обрабатывали стандартные пахотные участки («джуфт», что соответствует турецкому «чифт»), выплачивая зафиксированные в дефтерах налоги владельцам тиуля или непосредственно государственным сборщикам-аминам. Схема описей в персидских и турецких дефтерах была почти одинаковой: указывалось число трудоспособных мужчин в деревне, общая сумма налогов с деревни, а затем эта сумма расписывалась по составляющим ее налогам[2307]. Распределение налогов внутри деревни по дворам было делом связанной круговой порукой крестьянской общины. Как и в Турции, подати были относительно умеренными; основным налогом был харадж (чаще называемый теперь «мал-у-джихат»), он обычно взимался в размере 15-20% урожая. Кроме того, обложению подвергались плодовые деревья, виноградники, скот, мельницы, маслобойки и т. д. Особый сбор взимался за орошение полей и садов. По-прежнему существовали (хотя, вероятно, в ограниченных размерах) постойная повинность, поставки провианта и фуража, повинности по обслуживанию ямских станций. С немусульман, кроме того, взималась джизья – 1 мискаль (4,6 г) золота в год[2308].

После реформ Аббаса Великого наступил длительный период внутреннего и внешнего мира, способствовавший экономическому возрождению страны. В начале ХVII в. в центральных областях имелись большие массивы свободных земель, и Аббас переселял сюда христиан из Закавказья. В 1605 г. было переселено 70 тыс. жителей Нахичеванского края, затем 100 тыс. человек из Кахетии, в 1618 г. – 50 тыс. человек из Армении и т. д. В результате этих переселений и естественного прироста население Ирана быстро увеличивалось, к концу ХVII в. в Исфаханском оазисе было вдвое больше сел, чем в ХIV столетии. Население Исфахана выросло с конца XVI по середину XVII вв. с 80 до 600 тыс. жителей, огромный город славился своими мечетями и рынками[2309]. Возросло население и на окраинах: данные о сборе джизьи с сел Восточной Армении показывают, что во многих случаях объем собираемой подушной подати возрос более чем в два раза – естественно предположить, что население увеличилось в соответствующей пропорции[2310].

Природные условия Ирана таковы, что освоение новых пашен ограничено не столько нехваткой земли, сколько нехваткой воды. Путешественники XVII в. отмечали огромный масштаб оросительных работ в Иране: строительство новых и восстановление старых кяризов и каналов. Кяризы иной раз имели длину в 40 км, они пролегали на глубине 10-15 м и имели смотровые колодцы через каждые 8 м – на создание таких оросительных систем было затрачено колоссальное количество труда. Тем не менее воды и орошаемой земли не хватало; многочисленные сообщения говорят о крестьянском малоземелье, о конфликтах из-за земли и воды[2311].

Имеющиеся данные о ценах на хлеб в Иране фрагментарны, но известно, что цена на хлеб в Исфахане в 1629-1642 гг. была в 2,4 раза больше, чем в 1581 г., а в 1668 г. – даже в 10 раз больше (правда, это было время неурожая, голода и эпидемий)[2312]. Сохранилось довольно много сведений о росте цен на мульковые земли отдельных деревень (преимущественно в Восточной Армении); эти данные показывают, что стоимость земельных участков возросла на протяжении XVII в. в шесть, семь и более раз. Некоторые исследователи склонны объяснять этот рост обесценением монеты, однако в действительности серебряное содержание аббаси было довольно стабильным: при Аббасе I монета, названная его именем, весила 7,79 г серебра, а после 1687 г. – 7,39 г. Правда, в результате наплыва американского серебра менялся курс аббаси по отношению к золоту: в начале XVII в. один туман, равный 50 аббаси стоил 3 фунта 7 шиллингов, в 1678 г. – 2 фунта 6 шиллингов, в начале XVIII в. – 2 фунта 4 шиллинга[2313]. Таким образом, даже с учетом снижения стоимости монеты (в золоте) в полтора раза, цена на землю возросла более чем в четыре раза. Этот рост был очевидным следствием перенаселения, растущей нехватки земель и, соответственно, увеличения земельной ренты[2314].

О размерах ренты можно судить по арендным ставкам на землях шахского домена (хассе). Как свидетельствует немецкий путешественник Э. Кемпфер, в 1680-х гг. арендаторы земель хассе в Исфаханском оазисе отдавали хозяину от 2/3 до 3/4 урожая[2315]. Столь высокая рента, несомненно, была свидетельством нехватки земли и перенаселения.

Нехватка земли заставляла крестьян интенсифицировать земледелие, переходить к выращиванию садово-огородных культур, развивать виноградарство и шелководство. В XVII в. шелководство в Иране достигло такого высокого уровня, которого оно никогда не достигало ни раньше, ни позже. По некоторым оценкам, в 1620 г. вывозилось 1,35 млн фунтов шелка, в 1630-х гг. общее производство составляло 4,3 млн фунтов, а в 1670-х гг. – 6,1 млн фунтов. Из этого количества не более 1/20 части оставалось в Иране, остальное вывозилось в Европу и в Индию – шелк был основным товаром персидского экспорта[2316].

Разорившиеся крестьяне в поисках заработка уходили в города, где становились ремесленниками, слугами или нищими. Города быстро росли, не только Исфахан, но также Тавриз, Кашан и некоторые другие города насчитывали в середине XVII в. по несколько сот тысяч жителей. Персидское ремесло достигло высокого развития, особенно в производстве тканей, ковров, фарфора и холодного оружия. Златотканая парча, атлас, кумач, бархат и другие виды дорогих тканей вывозились в Западную Европу, в Россию и в Индию. Персидские луки, сабли, доспехи считались лучшими в мире; особенно много художественно выполненного персидского оружия продавалось в России[2317].