Норманны были в конечном счете отражены, но политический кризис 1180-х гг. положил начало распаду и гибели Византии. Болгары, не утратившие стремления к независимости, воспользовались смутой, чтобы снова поднять восстание. Призвав на помощь половцев, они опустошили Македонию, за Балканскими горами образовалось новое Болгарское царство, Македония и Фракия вновь превратились в пограничные провинции, постоянно разоряемые врагами[1716].

Свергнувший Андроника Исаак Ангел (1185-1195 гг) был ставленником феодальной знати, которая снова утвердилась у власти. Исаак продавал должности, «как овощи на рынке»; в столице и в провинциях были восстановлены феодальные порядки[1717]. Новому императору приходилось бороться с мятежами знати, в конце концов он был свергнут собственным братом. Казна была пуста, платить войскам было нечем, и свергнувший Исаака Алексей III (1195– 1204 гг.) был вынужден взять золото из гробниц византийских императоров. Феодализация и рост налогов привели к тому, что редкий год не отмечался народным восстанием, чаще всего в столице и ее окрестностях[1718]. Борющиеся феодальные кланы постоянно призывали на помощь латинян, которые стремились воспользоваться резким ослаблением Византии и свести счеты за резню в Галате. В ХII в. положение Византии определялось союзом с Западом, успех борьбы с тюрками в конечном счете определялся мощью крестоносного рыцарства, и Византия не раз ощущала себя игрушкой в борьбе могущественных внешних сил. Каждый крестовый поход сопровождался скрытыми или явными попытками захвата Константинополя, поэтому любая внутренняя смута могла стать для империи последней. В 1204 г. – неожиданно для всего христианского мира – настал последний день; приведенное претендентом на престол крестоносное ополчение обрушилось на столицу империи. «Царица городов» была разграблена и сожжена, двухтысячелетняя Империя ромеев прекратила существование под ударами новых варваров.

Латинское нашествие и последовавшие затем бесконечные войны привели к разорению основных областей погибшей империи. Арендная плата упала до крайне низкого уровня в 1/10 или даже в 1/20 урожая; как писал Г. Острогорский, «объяснение этого может быть, несомненно, найдено в запустении больших поместий из-за иностранных вторжений, и вообще, в хаотических условиях поздней империи»[1719]. Цены на зерно упали в середине XIII в. до 1/35–1/18 перпера и в дальнейшем оставались низкими (при этом надо учитывать также снижение золотого содержания в перпере)[1720]. Эти данные, несомненно, указывают, на огромные масштабы произошедшей демографической катастрофы.

* * *

Подводя итоги социально-экономическому развитию Византии в конце XI – XII вв., нужно отметить, что кризис 1070-1080-х гг. привел не только к падению демографического давления, но и к утрате Византией территорий Малой Азии, где прежде располагался очаг Сжатия. Оставшиеся в составе империи Болгария, Македония и Фракия в предшествующий период были колонизируемыми областями со сравнительно редким населением. В первой половине XII в. в этих областях продолжался процесс колонизации, ускоренный наплывом беженцев из Малой Азии, но к 1180-м гг. здесь, по-видимому, было еще достаточно свободных земель.

Напротив, в Греции, несмотря на кризис, плотность населения оставалась достаточно высокой, и здесь вскоре возобновилось Сжатие: к середине XII в. мы наблюдаем здесь крестьянское малоземелье, разорение крестьян-собственников, рост крупного землевладения, уход разоренных крестьян в города, где они пытаются заработать на жизнь ремеслом или мелкой торговлей, рост городов, развитие ремесел и торговли.

Однако социально-экономическое развитие Византии в период Комнинов определялось не столько демографическим, сколько военно-техническим фактором. При этом в Византии столкнулись две диффузионные волны: в то время как византийская тяжелая кавалерия копировала франкское вооружение, система воинских поместий, прония, копировала тюркские икты. Эволюция пронии протекала в том же направлении, что и эволюция икты в государстве Сельджуков, – в сторону быстрой феодализации проний и отягчения повинностей крестьян; одновременно происходила и феодализация административной системы. В рамках демографически-структурной теории этот процесс трактуется как трансформация структуры, которая привела к падению этатистской монархии, масштабному перераспределению ресурсов в пользу феодальной элиты и сокращению экологической ниши народа.

После смерти Мануила Комнина настало время традиционалистской реакции, сопровождавшейся репрессиями против «латинян» и феодальной знати. Однако восстановление этатистской монархии оказалось невозможным из-за сопротивления феодальных кланов и вмешательства Запада. В конечном счете социальный кризис привел к завоеванию Константинополя крестоносцами и к демографической катастрофе.

Таким образом, «комниновский» цикл был прерван внешним завоеванием, которое было облегчено внутренним кризисом, вызванным процессами феодализации.

* * *

Подводя итоги «эпохе сабли» необходимо отметить, что этот период был продолжением эпохи тяжелой кавалерии, когда после нашествия тюрок рыцарская элита завладела политической властью. Однако в Китае элита не смогла добиться решительного успеха, и область ее господства распространялась в основном на Ближний и Средний Восток (и на Европу). Своеобразным символом новой феодальной эпохи стала система икты, и границы распространения системы икты были также границами региона, в котором политически преобладала рыцарская элита. В государстве Великих Сельджуков массовая раздача икт произошла в 1070-х гг., затем этот институт диффузионным путем распространился в Византию и в Египет (где сплошная инфеодация была осуществлена после тюркского завоевания в 1160-х гг.). В Индию система икты пришла вместе с мусульманскими завоевателями в 1170-х гг.

Эволюция института икты, как не раз отмечалось, была направлена в сторону приобретения этими первоначально служебными держаниями все большей самостоятельности. Икты постепенно становились наследственными, их владельцы начинали облагать крестьян дополнительными повинностями, которые все увеличивались. Крестьяне прикреплялись к владельцу, становились лично зависимыми, и в некоторых случаях их положение приближалось к положению рабов. Во всех странах произошла феодальная трансформация структуры, означавшая, с одной стороны, закрепощение крестьян, а с другой стороны, фактическое ограничение власти монархов и политическое господство военной элиты. Уже через 30-40 лет после введения системы икты перераспределение ресурсов и обнищание населения привело к экосоциальному кризису в Иране и в Египте, и такая же катастрофа произошла после введения пронии в Византии. Таким образом, демографические циклы, начавшиеся после тюркского нашествия, были короткими: резкое перераспределение ресурсов в результате распространения системы икты быстро вызвало преждевременное Сжатие. С другой стороны, разложение феодальных государств привело к междоусобицам, и в итоге феодальная эпоха завершилась экосоциальными кризисами. Для Византии и государства Сельджуков эти кризисы означали распад государства, а для Египта – приход к власти тюркских мамлюков.

ГЛАВА XI

ЭПОХА МОНГОЛЬСКОГО ЛУКА

11.1. ПОЯВЛЕНИЕ МОНГОЛЬСКОГО ЛУКА

Переходя к рассмотрению волны монгольских завоеваний, необходимо прежде всего установить ее причины, указать на то фундаментальное открытие, которое играло в этом определяющую роль. Нет сомнения, что монголы обладали военным превосходством над своими противниками, но каковы были масштабы этого превосходства? Приведем один пример. В сентябре 1211 г. монголы встретились в битве у крепости Хуйхэпху с армией могущественной империи Цзинь. Как отмечалось выше, это была регулярная армия, состоявшая из профессиональных воинов-латников, которые использовали тактику таранных атак. По китайским источникам, численность цзиньской армии составляла около 400 тыс. солдат – это были лучшие войска, собранные со всей огромной империи[1721]. Монголов было не более 100 тыс., тем не менее цзиньская армия была наголову разбита и практически уничтожена. «Пошло такое истребление, что кости трещали, словно сухие сучья», – говорит «Сокровенное сказание». Убитых было столько, что «степи стали издавать зловоние»[1722].