25 апреля специальная комиссия для организации отрядов по борьбе с оккупантами (председателем её был мой боевой друг Никита Долгушин) обратилась к морякам с воззванием:
«Товарищи моряки! Прошло время слов, и настала минута, та роковая минута, когда должны мы, моряки, выйти на последний смертный бой с врагами революции. Свобода окружена хищными бандами германских и русских империалистов. Пусть история на своих скрижалях запишет нас не именем позора и трусов, а именем честно погибших за освобождение от рабства и от оков! Товарищи моряки! Организуется Черноморский отряд. Запись производится в Черноморском флотовом экипаже, казарме № 8. Там же и сборный пункт».
Саблин и его единомышленники добились того, что воззвание до матросов, бывших на кораблях, не дошло. Записывались в отряд рабочие заводов и мастерских.
Предатели скрыли от матросов поступившее по телеграфу категорическое требование Ленина — вывести флот в Новороссийск, чтобы корабли не стали добычей немцев.
29 апреля я был на бронепоезде в районе Альмы. Был ожесточённый бой, как мы считали — с частями Рады, мы отступали к Бахчисараю, превосходство врага было очевидным. Тогда Н. К. Сапронов послал меня за подкреплением в Севастополь. Как только паровоз, на котором мы ехали, миновал Бельбек, показалась бронеплощадка с людьми. Это и была желанная помощь, добровольцы-севастопольцы. Паровозы поравнялись, и в это время показалась вражеская конная разведка. Мы начали стрелять, но враги скрылись, только один человек упал с лошади. Матросы во мгновение ока были на месте, и вскоре пленный немец, разутый и раздетый, стоял и с ужасом ждал смерти, лопоча что-то по-своему.
Когда я сообразил, что перед нами солдат немецкой армии, то, выхватив маузер, загородил его и сказал, что не дам убить немца, потребовал, чтобы ему вернули его одежду.
Матросы зашумели:
— Вот ещё командир выискался!
— Много вас, начальников, развелось!!
— Поймите, — кричал я, — немец этот для нас — клад! Его немедленно надо в ревком: он может дать ценные показания. И пусть те, кто верят, что в Крым идут братья-украинцы, посмотрят на пленного.
Немцу вернули его одежду. Я ему сделал знак — одевайся, мол, пошли. Забрались мы с ним на бронеплощадку и вскоре были в Севастополе.
Дважды Герой Советского Союза, начальник дрейфующей станции «СП-1» контр-адмирал И. Д. Папанин.
Бойцы бригады бронепоездов 14-й армии. Слева направо: Филипп Арсентьев, Иван Папанин, Всеволод Вишневский, Пётр Попов.
Комиссар Заднепровской дивизии.
Почтовое отделение на ледоколе «Малыгин».
Бухта Тихая; знаменитый «Седов» доставил сюда на год очередную смену полярников.
Первомайская демонстрация на полярной станции.
Запуск радиозонда.
На острове Рудольфа в ожидании лётной погоды. Начальник экспедиции О. Ю. Шмидт (справа) и начальник «СП-1» И. Д. Папанин. Май 1937 года.
Впервые в истории наш самолёт Н-170, созданный в KBA. H. Туполева, сел в районе Северного полюса.
На снимке: командир отряда Михаил Васильевич Водопьянов и штурман Иван Тимофеевич Спирин.
На Северном полюсе. И. Д. Папанин и полярный лётчик Илья Павлович Мазурук
В этой палатке жили на полюсе.
Будни на станции «СП-1». Так брали гидрологические станции, или, как говорили первые жители полюса, «крутили разлуку».
Эрнст Кренкель — дежурный повар.
Натягивается антенна для радиостанции Э. Т. Кренкеля
Ледокол «Таймыр» подходит к дрейфующей льдине, где располагался лагерь папанинцев
Последний снимок на льдине.
Незабываемая встреча в Москве. И. Д. Папанин, Г. К. Папанина.
М. И. Калинин вручает начальнику «СП-1» заслуженную награду.
Заместитель председателя Совнаркома Розалия Самойловна Землячка и И. Д. Папанин. 1939 год.
В пионерском лагере с Мариной Расковой. 1940 год.
Знаменитый полярный капитан Владимир Иванович Воронин.
А. А. Жданов и И. Д. Папанин.
А. А. Жданов и И. Д. Папанин вместе с героическим экипажем ледокола «Седов».
Таким был «Георгий Седов» в последние дни своего дрейфа.
Бойцам вручается танковая колонна.
В кулуарах Академии наук. Слева — президент Академии Владимир Леонтьевич Комаров.
Капитан Николай Иванович Хромцов отдал Арктике всю свою жизнь.
Он и умер на капитанском мостике во время проводки конвоя по Белому морю тяжкой зимой 1943 года.
Александр Сергеевич Буданов. В 1941 году он был секретарём Архангельского обкома партии по транспорту.
Секретарь парторганизации мурманского порта в 1942—1944 годах Тимофей Борисович Гуженко. Фотография военных лет.
Я не боялся, что немец сбежит, шёл к ревкому быстро, так что пленный едва за мной поспевал. В ревкоме я сразу кинулся в кабинет к Ю. П. Гавену. Немца протолкнул первым. У Гавена шло совещание.