Сложив на парте руки домиком, Ева устало опустила на них голову. Скорей бы этот день подошел к концу. Она сможет вернуться домой, запереться в родных четырех стенах и (кто знает?) может даже немного поплакать. Она не рыдала над могилой матери, но думая о собственном будущем сдерживать слезы было невозможно.

- Привет!

На край парты присел Рома. Ева посмотрела на друга сквозь щелочку между пальцами. Парень был чем-то встревожен, и его нервозное состояние мгновенно передалось ей.

- Ты нашел подходящего адвоката? – спросила она. Адвокат был единственной надеждой на самостоятельную жизнь. Она намеривалась судиться за право жить без чьей-либо указки.

- В этом больше нет необходимости, - Рома отвернулся, пряча глаза, и быстро сменил тему. – В последние дни мы редко видимся. Может, выберемся куда-нибудь?

- Конечно, - Ева радостно улыбнулась. Перспектива провести день в компании друга воодушевляла. Пусть даже это будет ее последний день перед отправкой в детский дом. В конечном счете, Рома ни в чем не виноват. – Как насчет завтра?

- Было бы неплохо. Тебя вызывают к директору, - угрюмо добавил он.

- Я что-то натворила?

- Лучше бы так.

Ответ Ромы поставил в тупик. Она собралась уточнить, что именно он имел в виду, но парень уже был на полпути к выходу из аудитории. Подхватив рюкзак, Ева заторопилась следом.

- Тебя назначили моим провожатым?

- Видимо, посчитали, что со мной тебе будет спокойнее, - он свернул к кабинету директора и остановился у входа. – Ты только ничего не бойся.

Парень положил руки ей на плечи и заглянул в глаза, ожидая ответа.

- Я вроде и не боюсь, - Ева была совершенно сбита с толку и плохо понимала, что происходит.

- Вот и славно.

Рома постучал и, услышав приглашение войти, толкнул дверь. Вдвоем они миновали комнату секретаря и прошли в директорскую. В кабинете было необычайно многолюдно. Помимо самого директора здесь присутствовали три его зама, куратор курса, на котором училась Ева, и еще один незнакомый ей мужчина в строгом костюме. Он явно не имел отношения к колледжу. Все, не отрываясь, смотрели на молодых людей, точно стоило отвернуться или лишний раз моргнуть и они упустят что-то важное.

- Здрасьте, - прошептала Ева, чувствуя, как вспотели ладони. С чего вдруг собрался этот консилиум? Она догадывалась, каков ответ: сейчас ей объявят, что с завтрашнего дня она живет в детдоме. А этот седой мужчина, что сидит в углу, приехал забрать ее. При этой мысли свело желудок.

- Присядь, Ева, - директор, полноватый мужчина со следами ранней лысины на голове, указал на стул.

На плохо гнущихся ногах она добрела до стула, неловко плюхнулась на него и оглянулась на Рому, рассчитывая на его поддержку, но парень уже вышел из кабинета. Этот разговор ей предстояло выдержать в одиночку.

- Милая, - в голосе директора преобладали мягкие нотки, но глаза оставались такими же студеными, что и всегда. За эти глаза в колледже его прозвали глубоководным крабом. Они точно плавали в аквариуме, поглядывая на всех сквозь его толстые стенки. – У нас для тебя есть хорошая новость.

Остальные, поддакивая, как болванчики закивали головами. Хорошие новости для кого: для меня или для вас? Ева вдохнула поглубже и приготовилась услышать самые жуткие слова в своей жизни. Но даже в смелых фантазиях она не могла вообразить, что скажет директор.

- Тебе многое пришлось перенести в последнее время. Мы все сильно за тебя переживаем, поэтому мне вдвойне радостно, что ситуация разрешилась таким приятным способом. Познакомься, - директор указал на незнакомца, и тот встал. – Это Борис Андреевич, адвокат твоей мамы.

У мамы был адвокат? От удивления Ева забыла поздороваться. Наблюдая за тем, как мужчина достает из кожаного чемоданчика какие-то бумаги, она думала о жизни матери. Какие секреты у той были? Она понимала, что слишком многого не знает. Она даже не в курсе, откуда брались деньги, на которые они существовали все эти годы. Не могла же мама выиграть их в лотерею!

- Это завещание вашей матери, - Борис Андреевич продемонстрировал лист бумаги. – Оно касается не только имущества, но также и вашей судьбы, Ева. Я бы хотел зачитать его в присутствии свидетелей.

Дверь позади Евы скрипнула. Кто-то вошел в кабинет. Она слышала легкие шаги за спиной, но оглядываться не стала. Сейчас ее куда больше интересовал адвокат и распоряжение матери относительно ее будущего. Может мама в кои-то веки вспомнила о дочери и проявила заботу? Девушке неистово хотелось в это верить.

Борис Андреевич нацепил очки и принялся читать завещание. Ева слушала внимательно старая не упустить ни слова, но первые же строчки настолько потрясли ее, что она позабыла на каком свете находится.

- Все имущество и опеку над единственной дочерью я завещаю Сергею Анатольевичу Рогозину – отцу девочки.

Ева закрыла глаза и снова открыла, надеясь, что наваждение исчезнет. Отец? Это что еще за существо? Сколько она себя помнила, они с матерью жили вдвоем. Конечно, в свои шестнадцать она отлично знала, откуда берутся дети. У всех есть отцы, и у нее в том числе. Но она никогда не думала, что полумифическая фигура под названием «папа» вот так ворвется в ее жизнь.

Оставшуюся часть речи адвоката заглушили собственные мысли, которые носились в голове как стая бешеных собак. Она никак не могла сосредоточиться. Наконец, сжав руки в кулаки, Ева запретила себе паниковать. В конце концов, ее не отправят в детский дом. Это плюс. Она сделала очередной глубокий вдох. «Во всем, что с нами происходит, надо искать положительные моменты» - как-то раз сказала ей мама. Тогда она еще не так сильно пила. Потом маленькая Ева не единожды смотрела на заснувшую посреди коридора в луже собственной мочи пьяную мать и честно пыталась найти в этом хоть что-то положительное.

- Ева, ты в порядке?

Она вздрогнула, когда поняла, что вопрос директора адресован ей. В порядке ли она? Минуту назад ей сказали, что теперь она зависит от отца, которого никогда не видела и даже считала мертвым. Конечно же, она в полном порядке.

- Девочке необходимо время, чтобы прийти в себя.

Голос раздался из-за спины Евы, и она горько пожалела, что не обернулась раньше. Шестое чувство подсказывало: это он и есть – ее давно потерянный, а теперь чудом обретенный папаша. Положив руку на спинку стула, она развернулась и уперлась взглядом в широкую грудь. Пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть лицо мужчины.

Ему было не больше сорока лет. Высокий, статный он возвышался над ней подобно башенному крану. Темные волосы оттеняли бледную кожу, а глаза цвета аквамарина прожигали насквозь. Ева невольно съежилась под этим жутким взглядом. В нем читалось что угодно, но только не отцовская любовь. Мужчина смотрел на нее так, будто люто ее ненавидит. Точно один ее вид вызывает у него изжогу.

Ева резко обернулась к директору. Неужели он не видит этого взгляда? Такое невозможно не заметить! Они не посмеют отдать ее этому человеку. Да и кто сказал, что именно он ее отец? Стоит ли верить алкоголичке, которая даже собственное имя порой не могла вспомнить?

Но директор улыбался как ни в чем не бывало. Он был доволен происходящим. Еще бы! Такая ноша свалилась с его плеч. Маленькая сиротка больше не его проблема. Вот что прочитала Ева на лице директора.

- Я в самое ближайшее время решу все вопросы с бумагами, - от голоса мужчины (кажется, адвокат сказал, что его зовут Сергей) у нее побежали мурашки, будто вместо воздуха комнатной температуры он выдыхал ей в спину арктический смерч.

- Чудесно, - директор засиял. – Вам понадобится время, чтобы лучше познакомиться. И я надеюсь, вы не увезете девочку из города. До конца учебного года осталось меньше недели.

- Мы собираемся остаться здесь, - вежливо ответил мужчина. – На некоторое время.

Мы? Это простое местоимение насторожило Еву. Есть кто-то еще кроме их двоих? Голова раскалывалась от вопросов.

Руки легли ей на плечи, и она ощутила, что не может пошевельнуться. Ее точно приковали к стулу. Пальцы мужчины (отцом она отказывалась его называть даже мысленно) впились в кожу. Она чувствовала его хватку сквозь тонкую ткань блузки. Наверняка останутся синяки.