Ковбой медленно повернулся к ней и озорно расхохотался.

— Ну, возможно, она подумает, что по дороге на ранчо я начал ухаживать за вами, и мы влюбились друг в друга.

Ледяное выражение лица Норы было столь угрожающим, что другой, менее смелый человек бросился бы бежать от нее со всех ног.

— Влюбилась? В вас?! Сэр, да я скорее поцеловала бы… шахтера! Нет, этого не достаточно, даже шахтеры не пахнут так отвратительно. Я скорее поцеловалась бы с питающимся падалью сарычем!

Мужчина слегка тронул лошадь вожжами, когда она замедлила ход, оказавшись в тени аллеи, и усмехнулся.

— Сарычи — очень полезные здесь птицы. Поедая падаль, они очищают местность и спасают вас от неприятных запахов, мешающих вести утонченную жизнь.

Неприкрытый сарказм брошенного в ее адрес замечания поразил Нору, и она внимательно взглянула на ковбоя, который, казалось, не обратил на это никакого внимания.

— Вы чрезвычайно умны для наемного работника, — возмущенно бросила Нора.

Мужчина не ответил. То, что молодая леди разговаривает с ним свысока, считая себя намного выше по социальному положению, раздражало ковбоя. Приезжая дама постоянно пыталась подчеркнуть, что он всего лишь обыкновенный слуга, в то время как она — великосветекая леди. Ему хотелось расхохотаться.

Так и не сумев отчистить пятно с перчатки, Нора оставила это занятие и принялась обмахиваться красочным картонным веером, который купила у проводника в поезде. Стоял конец августа, и зной казался невыносимым. Легкий ветерок изредка долетал с залива, Норе хотелось, чтобы он дул сильнее. У них дома подобная жара вызывала страшные, разрушительные штормы. Год назад пронесшийся по Восточному побережью ураган унес жизнь одного из ее кузенов. До сих пор у Норы случались мучительные ночные кошмары, ей грезились огромные волны, обрушивающиеся на берег.

Жара измучила девушку, она вся была мокрой от пота. Корсет, надетый под костюмом, не давал свободно дышать.

Однако Нора должна была признать, что ее спутнику было не легче — его тонкая клетчатая рубашка насквозь промокла. Девушка снова поймала себя на том, что взгляд ее постоянно останавливается на мускулистых сильных руках ковбоя и на его покрытой густыми волосами груди. Ей приходилось видеть мужчин низкого происхождения и с оголенным торсом, но представить себе джентльмена в подобном виде она не могла. Хотя этот человек — совсем не джентльмен. Было совершенно непостижимо, как удалось этому простому работнику разбудить в ней чувства, которые она никогда не испытывала ни к одному мужчине своего круга. Нора считала себя неспособной к физическому влечению. Почему же она тогда так нервничает рядом с этим работником?!

Тонкой изящной рукой она нервно сжимала небольшой веер, на котором были изображены библейские сцены, пытаясь унять дрожь.

— Вы работаете у моего дяди Честера, не так ли? — спросила девушка, решив завязать беседу.

— Угу.

Нора подождала, но больше не услышала ни слова.

— И чем же вы занимаетесь? — продолжила она, очень надеясь, что ее странный спутник выполняет какую-нибудь достаточно сложную работу, а не просто пасет скот.

Ковбой резко повернулся к девушке. В тени широких полей шляпы его глаза сверкали как бриллианты.

— Разумеется, я — ковбой. Я ухаживаю за скотом. Вы, вероятно заметили, что мои сапоги испачканы… — здесь он четко произнес жаргонное словечко, которое обозначало то, что прилипло к его сапогам. Это было сказано, без сомнения, намеренно, с ударением на последнем слове. А еще более оскорбительным было то, что при этом мужчина засмеялся.

Ответ спутника заставил девушку покраснеть. Ей захотелось ударить наглого ковбоя, но сделать этого она не могла. Нора не собиралась позволить грубому рабочему вывести ее из себя, чего тот, судя по всему, добивался. Она считала ниже своего достоинства выразить гнев из-за нарушения правил приличия человеком, который явно не имеет о них никакого представления. Девушка посмотрела на спутника отсутствующим взглядом и слегка пожала плечами, как будто его слова не имели к ней никакого отношения. Все свое внимание она сосредоточила на окружающем ландшафте, словно ничего не слышала.

Однажды Нора уже проезжала по Техасу на поезде, но ни разу не останавливалась здесь. Ее поразило то, как сильно отличаются климат и растительность на Востоке и на Западе страны. В отличии от пустыни с громадными кактусами, здесь цвели магнолии, буйно рос кизил, и высились сосновые рощи; несмотря на конец лета трава была ярко-зеленой. На огражденных длинными белыми заборами или столбами с колючей проволокой пастбищах паслись тучные стада. На линии горизонта небо сливалось с землей, кругом простиралась равнина без гор и холмов. Легкие клубы испаряющейся воды поднимались над прудами и небольшими озерами, куда скот водили на водопой.

На территории ранчо Тремейнов, как писала тетя Элен, параллельно друг другу протекали две реки. Этим, возможно, и объяснялась буйная растительность.

— Здесь очень красиво, — задумчиво проговорила девушка. — Гораздо красивее, чем на Востоке.

Ковбой бросил на Нору внимательный взгляд.

— Вы, жители Восточных штатов, — насмешливо заметил он, — считаете, что только зеленый ландшафт можно назвать красивым.

— Разумеется, — с уверенностью ответила Нора, глядя на четкий профиль спутника. — Разве может быть красивой пустыня?

Изучающе прищурившись, ковбой повернулся к девушке.

— Да, конечно. Для такого тепличного цветка, как вы, пустыня представляется ужасным местом.

Нора гневно взглянула на спутника.

— Я совсем не тепличное растение. Я принимала участие в охоте на львов и тигров в Африке! — Она решила несколько приукрасить тот единственный день, который провела в охотничьем лагере. — И…

— Тем не менее в пустыне Техаса вы не смогли бы провести больше одной ночи, — прервал ее мужчина. — Обнаружив один раз в своей постели гремучую змею, вы не появились бы в пустыне до следующей зимы.

Нору передернуло от одного только упоминания о гремучих змеях. Об этих отвратительных созданиях она тоже читала в романах мистера Бидла.