Мне трудно возразить в том, что, являясь частным лицом, я не подчиняюсь законам войны. Все граждане, даже далекие от знания военного дела, участвуют в настоящей войне. Кроме того, тот, кто командовал французскими армиями в Европе в течение десяти лет, не может более считаться частным лицом для врагов своей родины. Именно это обстоятельство, так явно прочувствованное французским правительством, послужило единственной причиной в отказе мне покинуть Францию через один из ее портов.

И еще одно. Сегодня исполняется четвертая годовщина сражения при Гогенлиндене. Это событие, столь славное для моей страны, обеспечило моих сограждан долгожданным миром и покоем, которого они так долго были лишены. Лишь я один все еще не могу его получить.

Откажут ли мне в нем здесь, находящемуся на самом краю Европы в 500 лье от родины?»

На самом деле Моро и его семья все еще находились в Испании в конце 1804 года не только из-за желтой лихорадки. Они ждали своего сына.

Только через пять месяцев, а именно 28 апреля 1805 года, Моро смог прижать к своей груди сына, стоя на пирсе Кадиса.

Но кто же привез четырехлетнего мальчика?

Вероятно, это был Френьер, так как этот молодой человек и секретарь Моро решил последовать за своим шефом в Америку. Именно в Кадисе он присоединился к изгнаннику и его семье.

Теперь, когда вся семья была в сборе, ничто более не держало ее в Испании. Однако несчастный случай снова отсрочил отъезд.

5 мая 1805 года, осматривая парусник, который должен был отправиться в США, Моро неудачно зацепился ногой за канат, лежащий на палубе, и упал на самое дно трюма. Искалеченного Моро с трудом вытащили наружу. Он слег в постель. Лечение было длительным, но с перспективой на выздоровление.

Как будто сама судьба была против отъезда генерала в Америку. Видимо, и он, как любой Водолей, верящий в приметы, это понимал. Но делать было нечего.

Только 4 июля 1805 года Моро, его жена, двое детей и секретарь Френьер поднялись на борт корабля «New York», отправлявшегося в Филадельфию.

Блокада атлантического побережья Европы английским флотом во главе с Нельсоном была настолько эффективно организована, что редкому паруснику удавалось прорваться сквозь заслон Британского кролевского военно-морского флота. Той же участи не избежал и корабль «New York».

Его дважды останавливали и дважды подвергали досмотру.

Во время второй остановки Моро стал объектом совершенно иного отношения, чем те суровые меры, о которых он упоминал в письме Фуше.

Совершенно не желая делать из него пленника, английский капитан пригласил его на борт своего судна, представил офицерам команды, предложил ему спиртные напитки и поднял тост за его здоровье, а также приветствовал генерала залпом орудий левого борта, когда Моро покидал английский корабль.

Путешествие прошло без происшествий, и 25 августа 1805 года генерал Моро с семьей прибыл в Филадельфию.

Министр внешних сношений Франции Талейран направил генерала Тюрро послом в США с инструкцией «избегать любой официальной демонстрации в честь Моро». Но все было напрасно. Тюрро в раппорте Талейрану сам признает этот факт:

«Место жительства вновь прибывшего, — писал он, — было у некой мадам Коттино, сказавшейся родственницей госпожи Моро, дом которой вскоре наполнился людьми разных сословий. Генерал М. казался ошеломленным, получив столько разных приветствий и “how do you do”, а также крепких рукопожатий, от которых у него заболела рука.

На следующий день часть того, что здесь называется армией, а именно две роты городской милиции, были выстроены в почетный караул, чтобы оказать ему почести. Это событие, как и накануне, несколько смутило приезжего, так как он не знал ни слова по-английски и был вынужден ограничиваться приветственными жестами».

Моро не хотел долго оставаться в Филадельфии, где также свирепствовала желтая лихорадка. Он вскоре взял в аренду дом с участком земли в Моррисвиле, расположенном на берегу реки Делавар, и прибыл в этот город 29 августа 1805 года. Но до того как дом приведут в порядок, Моро с семьей остановился у некоего господина Гуэна, бретонца по происхождению, эмигрировавшего в США из Франции.

Устроившись в Моррисвиле, Моро через некоторое время получает от своей тещи, госпожи Уло, некоторую денежную сумму, оставшуюся от продажи поместья Гробуа и дома на улице Анжу в Париже. В сопроводительном письме она сообщала, что Фуше перепродал поместье генералу Бертье, а дом на улице Анжу Наполеон подарил Бернадоту со всей обстановкой и великолепной мебелью, носящей вензель Jacob — знаменитого мебельных дел мастера Жакоба.

Так невесело начиналась ссылка Моро в Соединенных Штатах Америки.

Глава VIII.

РУССКАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Несколько недель спустя после освобождения Моро из тюрьмы Тампль ее застенки покинул небезызвестный Фош-Борель, который обосновался в Берлине, вновь открыв там книжную лавку. Этот человек, обладавший манией интриги, снова взялся за свое дело и начал забрасывать европейские дворы самыми невероятными предложениями.

Якобы действуя в соответствии с инструкциями, которые ему дал Моро, когда они вместе находились в Тампле, Фош-Борель последовательно трижды обращался к русскому правительству, предлагая ему использовать против Наполеона военные таланты Моро. На самом деле, как ясно показал в своей книге Эрнест Доде «Ссылка и смерть генерала Моро», опубликованной в Париже в 1909 году, Фош-Борель никакой подобной инструкции от Моро никогда не получал. Старый интриган-чернокнижник использовал имя Моро, чтобы придать себе больше «веса».

Н.А.Троицкий пишет в этой связи: «…Александр I, не полагавшийся на своих генералов, решил пригласить из США генерала Моро. Царь при этом ссылался на пример Петра Великого, который перед вторжением в Россию Карла XII приглашал командовать русскими войсками знаменитого английского полководца герцога Д. Мальборо».

Русское правительство ничего не ответило Фош-Борелю, но, казалось, ухватилось за это предложение, так как 9 августа 1805 года русский министр иностранных дел Адам Чарторижский, не зная, что Моро недавно покинул Испанию, отправил графу Строганову, отбывающему на свой новый пост посла Российской империи в королевстве Испания, письмо следующего содержания: «Нам стало известно, что генерал Моро, находясь в ссылке, высоко оценивает политику, проводимую нашим государем, и тот курс, который избрала Россия в критических обстоятельствах, угрожающих Европе. Он неоднократно высказывался с целью дать понять, что если он когда-либо решится поступить вновь на военную службу какой-либо иностранной державы, то он не обойдет вниманием Россию.

Суждение столь заслуженного человека и с такой репутацией, как у генерала Моро, может иметь огромное значение при нынешнем положении дел в Европе, особенно имея в виду то влияние, которое он сохранил во Франции.

Государь поручает вам удостовериться самым деликатным образом в истинных намерениях генерала Моро, и если результат окажется соответствующим нашим ожиданиям, то постараться завоевать его на нашу сторону…

Желательно, вне всякого сомнения, попытаться убедить генерала поступить на службу России, которая, со своей стороны, не только примет его в том же воинском звании, которое он имел во Франции, но и гарантирует ему привилегии и прерогативы, на которые он вправе рассчитывать.

Однако, учитывая принципиальную позицию, на которой стоит генерал Моро, а также, возможно, скорое начало войны против французского правительства, дайте понять генералу, что, поступив на русскую службу, он будет находиться под защитой нашего государя от преследований его врагов и сможет поселиться в любом городе Российской империи по его усмотрению.

Одновременно дайте ему понять, что мы были бы рады предоставить ему возможность применить свои блестящие военные таланты и боевой опыт, чтобы как можно скорее закончить войну, которая, в случае, если она начнется, будет иметь своей целью умерить безграничные амбиции Бонапарта, деспотизм которого одинаково несовместим как с миром в Европе, так и со спокойствием внутри Франции…