В 15 часов 30 минут караул «Георгия» во главе с Березовским арестовал офицеров и запер их в кают-компании. Никто из офицеров не пострадал. Только лейтенант Григорков, не желая сдаваться, застрелился на мостике. Если верить последнему изданию мемуаров Фельдмана, арест офицеров на «Георгии Победоносце» произвели исключительно потемкинцы Матюшенко, Дымченко и Кулик без всякого участия матросов «Георгия». После нежелания георгиевцев убивать своих офицеров Матюшенко уже больше им не верил. Вдруг они передумают и решат освободить офицеров? Правда, сам казнить чужих офицеров, да еще на чужом корабле, он все же не решился. Поэтому Матюшенко приказал переправить офицеров «Георгия Победоносца» на «Потемкин». Кроме этого Матюшенко запросил с «Потемкина» еще один вооруженный караул. Это уже напоминало не матросское братание, а настоящую карательную экспедицию. Впрочем, по другим сведениям, отдельные матросы с «Георгия» все же помогали Матюшенко в аресте своих офицеров. Впрочем, на «Потемкине» офицеров «Георгия» тоже долго держать не стали. В тот же вечер на катере их высадили на берег.

После ареста офицеров на «Георгии» начались выборы членов корабельной комиссии. Отбирать кандидатов, разумеется, помогали потемкинцы. Выборы затянулись до вечера. Установить состав и численность комиссии «Георгия» помогает «Обвинительный акт», составленный военно-морским судьей полковником Воеводским на основе показаний участников и очевидцев восстания. Достоверность сведений, сообщаемых Воеводским, подтверждается более всего тем, что он не ввел в состав комиссии многих самых активных матросов, имена и действия которых были известны всему экипажу «Георгия». Согласно «Обвинительному акту», в комиссию вошли 10 человек: Бутрин, Горобец, Дейнега, Каюров, Моторный, Панфилов, Соседка, Степанюк, Шаповалов и Щулевицкии. Командиром корабля оставили боцмана Кузьменко. Но фактическая власть на корабле была сосредоточена в руках Кошубы, Дейнеги и Рябоконя. Тогда же состоялось и первое заседание комиссии, на котором обсуждался опять вопрос о кондукторах. После долгих дебатов было решено отправить их всех на берег, выдав по 10 рублей на дорогу. Однако выполнить свое постановление комиссия так и не успела.

Заметим, что Фельдман в воспоминаниях не скрывает своей ненависти к православию. Вот как он описывает наведение революционного порядка на «Георгии Победоносце»: «Мы с Куликом заканчивали проверку караульных постов в минном отделении, услышали, как горнист трубил сбор: горн призывал на молитву. Мы бросились на ют… Религиозные обряды были упразднены на “Потемкине” с первых же часов восстания. Я подошел к командиру. “Именем флагманского корабля, — заявил я ему, — категорически запрещал вам играть сборы на молитву!”» Это тоже не понравилось многим матросам

Тем временем, отойдя от Одессы на 12 миль, вице-адмирал Кригер собрал командиров кораблей на совещание. Командиры заявили о ненадежности команд. Было решено вернуться в Севастополь и сформировать сильный отряд миноносцев со специально подобранными командами для атаки «Потемкина».

Уже поздно вечером Кригер послал в Одессу миноноску № 272 для переговоров с восставшими об условиях их капитуляции. Старшими на миноноске находились старший офицер броненосца «Три Святителя» капитан 2-го ранга Псиол, известный на флоте своим либерализмом, с ним лейтенант Чайковский и священник. Оказавшись на расстоянии видимости, они световыми сигналами предложили «Потемкину» сдаться. «Никогда», — ответили с мятежного броненосца. Получив отказ, Псиол предложили вступить в переговоры. По воспоминаниям Березовского, он вместе с Матюшенко и еще несколькими матросами вышел на катере навстречу миноноске. «Мы хотели, — писал он, — заставить посланных от эскадры вести с нами переговоры в присутствии всей команды контрминоносца, надеясь, что она позднее сумеет передать о наших целях и стремлениях матросам других судов». Возможно, что Березовский в своих воспоминаниях не совсем искренен и настоящей целью встречи с миноноской был ее захват, иначе для чего посланный катер был до предела заполнен вооруженными матросами. Однако чрезмерное количество вооруженных переговорщиков не осталось незамеченным для капитана 2-го ранга Псиола, который, не без основания, испугался захвата своего судна, и миноноска № 272 полным ходом ушла в море. Выслушав доклад офицеров, Кригер развернул эскадру в Севастополь.

Телеграмма вице-адмирала Чухнина Николаю II из Николаева, 18 июня 5 часов 8 минут пополудни: «Командир броненосца “Георгий Победоносец” донес мне, что 17 июня вся эскадра под командою Кригера собралась у Одессы; не будучи изготовлена к бою, построившись в строй фронта, она пошла по направлению к молу; навстречу ей вышел “Потемкин-Таврический”, готовый к бою. При прорезывании строя броненосцев, когда “Князь Потемкин-Таврический” поравнялся с “Георгием Победоносцем”, команда последнего устроила овацию и, когда по сигналу эскадра повернула на 16 румбов, команда “Георгия Победоносца” бросилась на мостик и не позволила управляться кораблем; раздались крики “долой офицеров!”. Эскадра удалилась и на сигнал “Георгия”, что команда бунтует, получив ответ идти в Севастополь, команда спустила шлюпку, посадила всех офицеров, кроме лейтенанта Григоркова, лишившего себя жизни, и на буксире миноносца № 267, перешедшего на сторону “Князя Потемкина-Таврического” (командир миноносца свезен на берег) свезла командира и всех офицеров на берег в 7 милях от Одессы. По разборе дела можно ожидать тоже и на всех судах; не имея сведений ни из Одессы, ни из Севастополя, боюсь, что море в руках мятежников. Решил не выходить».

Поздно вечером вернулись в Одессу и «Потемкин» с «Георгием Победоносцем». Последний прошел на якорное место мимо «Потемкина», отсалютовав ему как флагману. Власти Одессы после появления на рейде второго броненосца находились в растерянности. Полагали далее, что «Потемкин» сдался «Георгию». «Потемкин» и «Георгий Победоносец» стали на ночь на внешнем рейде напротив выхода из порта. Боясь ночных торпедных атак, потемкинцы приказали своей миноноске патрулировать на линии горизонта, а минных катеров — вокруг броненосцев. Прожекторы «Георгия» освещали акваторию порта и берег, а более сильные прожекторы «Потемкина» — море и горизонт.

При этом «потемкинцы» внимательно следили и за ситуацией на «Георгии Победоносце», не очень-то доверяя своим новым союзникам. После присоединения «Георгия

Победоносца» к «Потемкину» военное командование Одессы перестало надеяться на помощь Черноморского флота. На господствующей над портом Жеваховой горе установили восемь 229-миллиметровых мортир. В город вошли Ставучанский и Хотинскии пехотные полки, а также Вознесенский драгунский полк. А начальник Одесского жандармского управления полковник Кузубов направил в Петербург телеграмму с просьбой прислать с Балтики миноноски и подводные лодки для потопления мятежных броненосцев. Одесса готовилась к обороне.

Едва броненосцы бросили якоря на рейде Одессы, на «Потемкин» от комиссии «Георгия» приехали совещаться матросы Дейнега, Кошуба и Безбах. Вначале с докладами о положении на «Георгии» выступали Кошуба, Дейнега и Фельдман. Новости были не слишком радостными, так как большинство команды «Георгия» все больше сомневается в победе восстания. Тогда же Матюшенко предложили обменять 300 «георгиевцев» на 300 «потемкинцев» и тем самым «оздоровить» команду «Георгия Победоносца». Но большинство потемкинской комиссии выступило против перевода своих «сознательных» матросов на «Георгий», боясь ослабления влияния на собственном корабле. Тут свою команду надо все время в узде держать, а теперь еще три сотни «неблагонадежных» георгиевцев присоединится, что тогда будет? Наконец, по настоянию Кошубы, для оздоровления «революционного сознания» экипажа «Георгия» комиссия решила послать туда хотя бы 60 потемкинцев. Но споры о том, кого именно послать, ни к чему не привели. Командиром карательного отряда на «Георгий» был назначен верный матюшенковец Резниченко, но с «Потемкина» никто не хотел идти на чужой корабль, на своем было все же привычней.