— Я…, — начал, было, Петров, но Игорь успел зажать ему рот рукой.

— Молчи, дурак? Он тебя хочет позвать котлы после каши мыть.

Эта угроза подействовала как нельзя лучше, и Петров пулей взлетел по лестнице наверх. Игорь тоже не заставил себя долго ждать и в два прыжка настиг товарища. Как только Петров скрылся в глубине ниши, Игорь оттолкнул приставленную лестницу, и она с грохотом упала на пол. Дверь в кладовку открыл привлеченный шумом Абдухаев. Игорь быстро присел на корточки и предостерегающе поднес палец к губам. Абдухаев точно не знал, в какой комнате был шум, поэтому, убедившись в том, что внизу в кладовке никого нет, пошел искать курсантов дальше.

— Все, этот придурок ушел и нас не заметил! — радостно объявил Тищенко.

— А зачем ты лестницу вниз сбросил? Как мы теперь слезем? — спросил Петров, подойдя к краю ниши.

— Молча слезем. Вначале спустимся на руках, держась за края, а там и до пола не больше, чем полтора метра. Не бойся — десантником станешь! А что касается лестницы, то я ее сбросил, чтобы Абдухаев сюда не влез и нас не увидал, — пояснил Игорь.

— А если бы он приставил и влез?

— Плохо ты психологию знаешь! Он ведь, скорее всего, сюда раз второй или третий в своей жизни вошел, если вообще не в первый. Так?

— Наверное. Мы ведь тоже с тобой сюда впервые попали.

— Вот представь — заходит человек в комнату, где полный бардак. Посмотрел по сторонам — никого нет. Разве станет он неизвестно куда лезть? Конечно, нет! Он, может быть, даже лестницы не заметил — мало ли всякой дряни под ногами валяется?! А если была бы лестница приставлена — совсем другое дело. Я почти уверен, что Абдухаев бы залез.

— Ну, а вдруг бы он залез, несмотря на твою психологию?

— Во-первых, это слишком маловероятно, а во-вторых, мы бы тогда сказали, что просто топили массу и не слышали, как он нас звал. Он ведь не сержант — какое ему дело?!

— Может и так… Хорошо, что мы котлы мыть не пошли.

— А их и не надо было мыть!

— Как?

— Очень просто — я это все придумал, чтобы ты побыстрее лез. Я не знаю, зачем приходил Абдухаев. Хотя, может быть, и в самом деле нужно было котлы мыть.

— А если он приходил сказать, что работа уже кончилась и пора идти в казарму.

— Вряд ли — до ужина еще не меньше, чем полтора часа. Да и в казарме тоже могут куда-нибудь припахать. А так здесь сидим и гарантированно отдыхаем. Чем плохо? Ближе к ужину вылезем и придем, как ни в чем не бывало! — Игорь гордился своим планом и его блестящим осуществлением, и некоторый пессимизм Петрова вызывал у него раздражение.

— А если Атосевич начнет нас искать? — не унимался Петров.

— Слушай — ты меня уже достал! Неужели нельзя переменить тему разговора?! Если Атосевич будет нас искать, мы скажем, что были у Курбана или еще где-нибудь здесь в столовой. Он ведь сам нас сюда послал. А если Курбан будет искать, хоть это и маловероятно, мы ему просто скажем, что Атосевич опять позвал нас к себе.

— Хитрый ты — даже не подкопаешься!

— А ты думал?! Солдат должен быть хитрым — иначе не проживешь! — назидательно заметил Игорь и криво усмехнулся: «Да уж — я-то хитрый. За всю учебку первый раз нормально шланганул!»

Петров, которому надоели поучения Игоря, словно бы прочел его мысли и ехидно заметил:

— А что же ты тогда шинель так обрезал?

— А при чем тут это? — обиженно насторожился Тищенко.

— Ладно, ты не обижайся — я просто слышал про эту историю, но толком ничего не знаю. Расскажи, что у тебя там случилось?

Тищенко внимательно посмотрел соседу в глаза. В них не было и тени насмешки, и Игорь кратко рассказал про историю с шинелью.

— Ладно — ты не расстраивайся! Придешь в часть и там у «духов» снимешь. И будет у тебя новая шинель!

— А чего мне расстраиваться? Мне она, может быть, вообще не нужна будет.

— Почему?

— Я, может, уже через месяц дома буду.

— Как? — удивился Петров.

— Меня, может быть, комиссуют, — неохотно ответил Игорь. Проговорившись, он, тем не менее, почему-то не хотел обсуждать свои проблемы с Петровым.

— Кстати, даже если бы Абдухаев насчет котлов приходил, я бы их все равно мыть не стал, — после некоторой паузы заметил Игорь.

— И что бы ты ему сказал? — с легким недоверием в голосе спросил Петров.

— Ничего, просто нашел бы возможность отлучиться, а там бы вернулся и сказал Курбану, что меня, например, Денисов к себе вызывает — вот и все! Кстати, а ты, я слышал, из Ленинграда?

— Из Ленинграда, а что?

— Да так — просто интересно. Ленинград — очень красивый город. По крайней мере, он мне понравился больше всех остальных городов.

— А ты когда в Ленинграде был?

— Еще в школе учился. С отцом от его организации на экскурсию ездили. По-моему, после девятого класса.

— А где вы в Ленинграде были?

— Возле «Авроры». И внутри крейсера тоже были. На Невском проспекте были… Но больше всего мне понравился Петродворец. Настоящая жемчужина! До сих пор помню, как мы с отцом бродили по садовым дорожкам, гуляли в парке, рассматривали статуи. К тому же мы застали момент, когда начинает играть музыка, и поднимаются фонтаны. И внутри тоже были. Там всех входящих заставляют в тапки переобуваться…

— Да ладно тебе мне лекцию читать — какой же ленинградец не был в Петродворце?! А ты в Москве был?

— Был, — соврал Игорь.

— Ему почему-то показалось зазорным признаваться в том, что он еще ни разу не был в столице.

— Ну и как тебе Москва по сравнению с Ленинградом?

— Тоже хороший город, они даже чем-то похожи, — Тищенко почему-то вспомнил фильм «Ирония судьбы или с легким паром!»

— Да, чем-то похожи… Но Питер мне больше нравится.

— Мне тоже. Жаль, что он не имеет теперь статуса столицы, как до революции. Вообще было бы справедливо сделать Ленинград, например, столицей РСФСР, а Москву — СССР, чтобы никому не было обидно.

— Может быть… Но мне и так неплохо.

— А ты в каком районе в Ленинграде жил? — с видом знатока спросил Игорь.

— На Васильевском Острове. Слышал о таком?

— Вроде бы… Это в устье Невы? — не совсем уверенно спросил Игорь.

— Да, — по его реакции Петров понял, что Тищенко совершенно не знает Ленинграда.

— А что ты до армии делал?

— В ПТУ на радиотехника учился. Я поэтому и в пятый взвод попал. А ты что делал?

Игорь рассказал о себе. Постепенно потек неторопливый поток воспоминаний о гражданской жизни. Тищенко привык, что городокские пэтэушники не могли связать в разговоре и двух слов, и поэтому для него были полным откровением начитанность и неплохая эрудиция Петрова. «Это просто потому, что Петров из крупного города. Там даже пэтэушники волей-неволей, но вынуждены развиваться», — решил Игорь. Петров долго рассказывал разные курьезные случаи о том, как во время учебы вместе с товарищами обманывал таксистов и бил на улицах фонари. Последнее Тищенко не понравилось, и он прямо сказал об этом Петрову. Петров смутился и поспешно заверил:

— Это только пару раз было. А так мы фонари попусту не били. Разве я не понимаю — ведь это государственные деньги.

«Врет, наверное — просто стыдно стало», — подумал Тищенко.

Время от времени кто-нибудь заходил в кладовку, но курсанты постоянно предусмотрительно замирали, и им удалось остаться незамеченными. В кладовке царил полумрак. Серые холодные стены, доски, корзины и старые табуретки, в хаотическом порядке заполняющие ниши, придавали всему окружающему несколько романтический и таинственный, а от того, как ни странно, чрезвычайно уютный вид.

— Здесь можно и всю службу просидеть, — заметил Петров.

— А ты еще идти не хотел! Кстати, а сколько там время?

— Уже без десяти восемь.

— Черт — пора на ужин! Пойдем, а то опоздаем — заболтались мы совсем.

Курсанты поспешно спустились на руках вниз и проскользнули на улицу. Но там уже никого не было, и они поспешили в казарму.

Все закончилось вполне благополучно, потому что Тищенко и Петров подошли как раз в тот момент, когда рота выходила строиться на улицу. Они тоже сделали вид, что только что вышли и незаметно пристроились к своим взводам. Атосевич уже с полчаса, как ушел домой, а Гришневич подумал, что прапорщик оставил Игоря в столовой для какой-нибудь работы и был этому даже рад.