— Да нет, чаю не хочется — жарко. — Матюшина скромно опустила глаза.

— А тогда морсу холодненького! А? У меня морс есть ягодный, сама варила. Налить вам морсу, а? — Женщина переводила взгляд с сына на гостью и обратно.

— Ничего нам не надо, мам! — отказался Славка. — Вика ненадолго, она сейчас уходит.

Девушка метнула на него обиженный взгляд.

— А, ну ладно, хорошо. Я тогда пойду, у меня дела. — Хозяйка дома решила удалиться. — Вы тут сами разберётесь, да? Слав, может, в комнату проводишь гостью?

— Ничего, ей и на кухне хорошо! — Сын явно не церемонился с пришедшей.

— Ага. — Галина Сергеевна выскользнула за дверь и аккуратно прикрыла за собой створку.

Вика продолжала стоять посреди кухни.

— Чего явилась? — В славкином вопросе не было ни капли дружелюбия.

— Просто так. — Девушка всё-таки присела на табуретку. — Подумала, мы провели вместе шикарный вечер — надо зайти поблагодарить.

— Ну, благодарить тебе надо не меня, а сама знаешь кого. Это раз. А два — вечер провели не мы и не вместе а ты отдельно и я отдельно. Всё?

— Что — всё?

— Всё, спрашиваю? Всё сказала?

— Нет.

— Что ещё?

Вика вздохнула, затем сложила руки на коленях и, как будто на что-то решившись, выпалила:

— Слав, у тебя с этой Жанной ничего не получится!

Парень покачнулся на шаткой табуретке.

— Блин! — усмехнулся он. — А тебе-то какое дело до Жанны? Ты кто, вообще? Мне твоё мнение совершенно неинтересно, особенно насчёт моей личной жизни.

— Не сердись, Слав!

— Матюшина, ты чё припёрлась? — Воробьёву надоела вся эта канитель. — Ты чё ко мне липнешь, а?

— Ты мне нравишься, — тихо произнесла Вика.

— Угу. Нравлюсь. С каких это пор?

— Со вчерашнего вечера.

— Ага. А ты мне нет. Матюшина, ты мне никогда не нравилась и сейчас не нравишься! Понятно? Я вчера тебе просто поразился. Просто! Понимаешь? Ну ты же девушка, женщина…, я не знаю! У тебя же гордость какая-то должна быть, честь — как это всё у вас называется. А ты ведёшь себя, как последняя шлюха! Мало того, что водку глушишь, так ещё к мужикам липнешь, как банный лист! Тебя выгоняют — а ты не уходишь, выгоняют — а ты сидишь! Это как вообще?

— Кто меня выгонял? — подняла глаза Вика.

— Я тебя выгонял!

— Когда?

— Вчера!!! Ты чё, правда дура или притворяешься? Матюшина! Я вчера с другой девушкой был! Понимаешь? С другой! Да нормальная баба на твоём месте сто раз встала бы и ушла, а ты весь вечер сидела! Тебе самой это не унизительно?

— Что?

— Да ты больная, ей богу, — поразился Славка. — Что — «что»? У тебя с головой всё в порядке?

— У тебя с этой Жанной всё равно ничего не выйдет, — повторила Вика. — Она тебе не пара.

— Да ты-то откуда знаешь? — скривился Воробьёв.

— Знаю.

— А ты, значит, пара — да?

— Да.

— Матюшина! — Славка уже устал объяснять. — Даже если у меня с Жанной ничего не выйдет, то у тебя шансов всё равно ноль! Иди лучше домой, а? Отстаньте вы все от меня, дайте хоть один вечер пожить спокойно!

Дверь в кухню отворилась.

— Славк, ты чего так кричишь? — заглянула Галина Сергеевна. — Я уж думала, случилось чего. Ой, а что ж вы так за пустым столом и сидите? Ни морсу не налили, ни чаю. Славка, почему за гостьей не ухаживаешь?

— Она уже домой уходит! — буркнул сын и отвернулся к окну.

— Викуля, ты уже домой? — как будто даже огорчилась мать. — А морсу на дорожку. А? С печеньем?

— А давайте! — Матюшина подняла на неё абсолютно спокойные глаза, в которых не было даже тени смятения.

— Чего? — прищурился Воробьёв. — Я ж тебе сказал — вали домой!

— А я не хочу домой! Меня вот Галина Сергеевна на морс приглашает.

— Б…дь! — подскочил Славка, громыхнув табуреткой. — Довели вы меня уже обе!

Шарахнув дверью так, что посыпалась штукатурка, парень вылетел из кухни.

— Чего это он? — ахнула мать.

Прогрохотав по лестнице, Воробьёв поднялся на второй этаж и плюхнулся на диван. Чертыхнулся, подскочил и принялся собираться. Натянув джинсы и майку, парень снова спустился вниз, бросил короткий злой взгляд в сторону кухни, где мать с гостьей застыли в немых позах, и выскочил из дома.

— Слав, ты куда? — высунулась из окна Галина Сергеевна.

— На кудыкину гору!

Парень завёл «ауди» и пошёл открывать ворота.

— Куда ты, Славик? — Мать с озабоченным лицом вышла на порог. — Чего это он? — обернулась она к маячившей сзади Вике. — Обиделся, что ль, на нас? Славка! Куда ты, чёрт тебя бери, собрался?

Воробьёв с недовольным лицом выгнал машину с участка и принялся закрывать ворота.

— Славка! Слав! — запричитала мать. — Куда собрался, спрашиваю?

Выскочив за калитку, она встала перед машиной.

— Куда тебя чёрт несёт?

— Да никуда! На квартиру поеду, к Сашке! Уйди с дороги! — рявкнул сын.

— На квартиру? К Сашке? Точно?

— Точно! Уйди, сказал!

— Ну тогда ладно, езжай, — немного успокоилась Галина Сергеевна. — А то несёшься, как чумной, и молчишь. Чего молчишь-то?

— Да не молчу я! Говорю же — к Сашке еду! Чего тебе ещё?! Уйди с дороги!

Галина Сергеевна посторонилась. «Ауди» взревел мотором, сорвался с места и, подняв за собой клубы пыли, скрылся из вида.

— Совсем одурел парень, — сокрушённо покачала головой женщина. И добавила плаксивым голосом: — А всё жизнь проклятая!

Смахивая на ходу слёзы, она пошаркала назад, в дом.

Славка отпер дверь своими ключами и шагнул в прихожую. В квартире никого не было. В комнате валялась неразобранная сумка с вещами, на диване лежала подушка. На кухне не наблюдалось никаких продуктов, холодильник не работал. Похоже, брат приходит сюда только поспать и переодеться.

Наслаждаясь одиночеством, Воробьёв завалился на диван и включил телевизор. Он любил эту квартиру. Здесь не было никого и ничего, что бы его раздражало. Не было матери, которая без конца капала на мозги и учила жизни, не было снующих туда-сюда квартирантов, никто не приходил непрошеным гостем. Жилплощадь, купленная когда-то Васильичем для встреч с Миледи, пустовала, пока, устав от Славкиного нытья и вечных жалоб на бытовые неудобства, начальник предложил ему здесь пожить. Временно. И бесплатно. Но это «временно» длилось уже больше года. Славка к удобствам привык и дом своего детства, где сейчас обитала мать, предпочитал особо не посещать. Оставил «свою» квартиру он только сейчас, пожертвовав собственным комфортом ради брата. Однако при этом не забыл испросить разрешения у хозяина. Штырь великодушно разрешил. Он резонно полагал, что хороших работников надо изредка поощрять и прикармливать, чтобы потом, в свою очередь, было куда ткнуть носом и что заставить отрабатывать. В случае со Славкой это работало безотказно. Васильич сажал его за руль и днём, и ночью, и в выходные, и в будни. Для того чтобы парня всегда и в любое время можно было найти, шеф даже купил ему сотовый телефон и оплачивал его звонки. Сотовая связь в городе работала отвратительно, зона покрытия была очень небольшая. В посёлке, где жила Славкина мать, сеть ловилась с великим трудом. Зато в квартире экран телефона тут же радостно засветился надписью с названием оператора. Аккуратно положив его на журнальный столик, Славка блаженно уставился в телевизор. Он решил подождать брата и заодно спокойно посмотреть американский боевик.

Стрелки часов уже перешли за полночь. Фильм закончился, замелькали титры, а брат всё не появлялся. «Во загулял!» — подумал Воробьёв и, кряхтя, поднялся с дивана. Подошёл к окну, всматриваясь в темноту двора. На улице не было ни души. Местные жители уже спали, а отдыхающие в район пятиэтажек не забредали. И тут Славка приметил на скамейке целующуюся парочку. В очертаниях парня что-то показалось ему знакомым. «Да это же Сашка!» — догадался он. Усмехаясь, брат наблюдал за влюблёнными несколько минут, потом отошёл от окна, выключил телевизор, погасил свет и вышел из квартиры. Незамеченным он пересёк двор и сел в машину.