Это было в Каука, районе, где выращивают знаменитый на весь мир колумбийский кофе. Плантации тянутся на многие километры вдоль Кордильер. Посмотришь издалека – и кажется, что люди здесь живут, как в раю. Но морщины на обветренных лицах крестьян говорят о другом. Трудяги никак не поймут, почему, проводя по двенадцать часов на плантациях, они не могут свести концы с концами.
Люди с эмблемой FARC на пятнистой форме объяснили Мануэлю, в чем дело. И пятнадцатилетний партизан это отлично понял.
«Их цель – приход к власти. По всей видимости, партизаны воюют, потому что правительство не разделяет их взглядов. У них такая цель: чтобы у всех была одинаковая жизнь. Чтобы у тех, кто не имеет денег, были хоть какие-то блага. И у тех, кто имеет, тоже. Партизаны хотят, чтобы не было ни богатых, ни бедных. И, честно говоря, я верю, что это возможно».
Пятнадцатилетний Мануэль Рио живет у тетки, доньи Ромалии. Тетка приютила беглеца в своем небольшом доме. Здесь живет ее семья, здесь она зарабатывает на жизнь, продавая сигареты, шоколад и прочую мелочь, на которую хватает денег у соседей. Мануэль сбежал из партизанского отряда. Говорит – надоело убивать, и он не видит смысла в войне. Но партизаны не прощают измены. Солдат-подросток не мог не знать, что семьи бойцов рассматриваются как заложники. Сразу же после бегства Мануэля по приказу командира отряда были расстреляны его братья. Одному было десять, другому – двенадцать лет.
«Я, например, просто хотел узнать, кто они, партизаны. А не делать то же, что и они. Но вышло так, что пришлось воевать вместе с ними. Они нам давали еду, одежду, даже давали нам деньги, ежедневно содержали. Хотя кормили не всегда. Ничего, я бедный и могу есть не каждый день. Но нас, малолеток, заставляли воевать за еду. А когда заставляют убивать других людей за тарелку похлебки – это не по мне. Партизаны много убивают. К ним часто приходят ребята, такие, как я. И если они бывают с чем-то не согласны и хотят уйти – их убивают. А если ты вдруг сбежишь, то могут расстрелять твоих родственников или друзей. Скажут, что они знали, что ты готовил побег, и не остановили тебя. Значит, виноваты. Моих братьев расстреляли именно так».
Отец Мануэля тоже живет у своей сестры, доньи Ромалии. Рио-старший оказался в Боготе еще до того, как Мануэль стал партизаном. В том, что произошло с семьей, он обвиняет своего теперь уже единственного сына. Но Мануэль, рассказывая, как прорывался в столицу из сельвы, явно доволен, что дошел до трущоб Города Боливара.
«Я здесь всего пятнадцать дней. Удирал от партизан через сельву. Я знал, что отец живет здесь, а мать была где-то на заработках в Каука. Я думал поначалу пристроиться на кофейных плантациях, но там все поддерживают партизан, и на второй-третий день меня бы все равно взяли партизаны. Я отстал от отряда, когда мы шли на операцию, просидел всю ночь в кустах, а потом отправился в противоположную сторону. Дошел до какой-то реки, выбросил в воду автомат и перебрался на тот берег. Нашел какую-то лодку, забрался в нее и поплыл вниз по течению. Перед ближайшей деревней прыгнул в воду, доплыл до берега, высох. А потом автобусами добирался до столицы. Денег было немного, поэтому я почти не ел. А вот у тетки уже отъелся».
Дом. Даже у самых близких людей Мануэль не чувствует себя дома. У этого подростка теперь уже никогда не появится ощущение семьи. Всякий раз, оказавшись наедине, он вспоминает последний бой и братьев, которых не увидит больше никогда.
«По правде говоря, если приходит новичок, – его всегда ставят впереди. Так было со мной и с братьями. Вперед и вперед, для командиров это даже интересно – выживет или нет. Когда мы вошли в Антиокию, бой длился всю ночь. Я услышал, как из кустов по мне лупит М-60, это пулемет такой. У меня была винтовка модели «два – двадцать». Я подполз поближе и дал по кустам очередь. И потом оттуда уже не стреляли. В бою под Саварнакадасом я тоже вывел из строя солдата. Произошло все практически так же. Я должен был пробраться к солдатам в тыл. В меня выстрелили из укрытия, когда меня обнаружили, и я расстрелял в ту сторону весь магазин. Я убил этого солдата. То, что происходит с тобой в бою, объяснить трудно. В первый момент боя ты нервничаешь, но потом успокаиваешься. Не знаю, ты чувствуешь себя и уверенно, и неуверенно в одно и то же время. Ты чувствуешь себя очень странно. Тебе даже нравится, когда свистят пули и срубают ветки над твоей головой. Но после того, как все заканчивается, ты чувствуешь себя плохо. Потому что знаешь, что ты кого-нибудь застрелил. Убивать – это недостойная вещь. Солдаты ведь тоже воюют за родину, просто у них другие идеалы. И кто-то отнимает у них жизнь из-за этих идеалов».
Партизаны не гнушаются брать заложников, иногда ради выкупа, иногда – для достижения политических компромиссов с правительством. Поэтому среди заложников есть и крестьяне, и журналисты, и даже кандидаты в президенты. Однажды партизаны довольно опрометчиво пустили журналистов на одну из своих тайных баз. Редкие кадры попали в эфир. Лидеры FARC, Тиро Фихо и Моно Хохой, на них вместе. Военные аналитики установили, что пленку отсняли в департаменте Антиокия. И начались поиски базы. По данным разведки, именно в Антиокию бойцы FARC переправляли захваченных заложников. Укрытие партизан обнаружили пятого мая две тысячи третьего года. Десантники получили приказ высадиться недалеко от базы и начать атаку. Бой длился несколько часов, и колумбийская армия его проиграла. Партизаны уничтожили несколько десятков солдат и расстреляли восемьдесят заложников. После неудачного сражения исчезла всякая надежда на мирные переговоры с партизанами. Сколько единиц оружия и сколько бойцов у FARC, доподлинно неизвестно. Но партизанский арсенал нужно обновлять, а за это нужно платить. Марксистские принципы FARC давно стали чем-то вроде идеологического клише, особенно после развала Советского Союза, который как мог поддерживал революционеров. Для того чтобы уцелеть и сохранить влияние, партизанские лидеры вынуждены были освоить принципы рыночной экономики и научиться добывать деньги. В середине девяностых FARC включается в кокаиновый бизнес. Грунтовые аэродромы в джунглях принимают самолеты с наркокурьерами из Мексики и Соединенных Штатов. Отправляют кокаин, получают деньги. В 2002 году выручка партизан составила почти триста миллионов долларов. Средства пошли на закупку вооружения и на создание новых лагерей. В одном из них проходил подготовку Мануэль.
«Я был приблизительно с сорока ребятами. Мы прошли обучение. Нас тренировали вести бой. То есть нас готовили как настоящих солдат. Нас учили закладывать взрывчатку, подрывать ее, учили, за сколько метров можно ее взрывать, собирать и разбирать автомат, чистить его. Занимались мы часов по шесть в день. Нас поднимали в полседьмого и сразу же сгоняли на занятия. Ну, завтраком, конечно же, кормили. Честно говоря, кормили неплохо. Каждый месяц мы меняли месторасположение нашего лагеря и уничтожали все следы пребывания. Нас научили, что в джунглях лучше всего действовать небольшими группами, по три-четыре человека, так легче рассредоточиваться после боя. После первого месяца обучения – в бой. За нами присматривали даже в бою. А после заставляли уносить убитых и раненых. Когда погибал кто-нибудь из наших товарищей, мы просто взваливали его на себя и несли до того места, где чувствовали себя в безопасности. Чтобы его не нашли и не узнали, что убили кого-то из партизан. А потом хоронили в тайных местах».
Когда Мануэля забрали партизаны, мальчишку предупредили, что семья может пострадать, если он вздумает уйти из отряда. Но все же парень решил бежать. Не поверил, что командир Орландо Аленсиа исполнит свою угрозу. К тому времени младшие братья Мануэля тоже находились в отряде. Беглец не мог предположить, что Орландо будет расстреливать собственных бойцов. Но он ошибся.
«Они это делают, чтобы другим было понятно, что уйти невозможно. Они обычно приходят в деревню и говорят: ты, ты и ты пойдете со мной. И назад дороги нет. Я виноват в том, что моих братьев нет. Мне было любопытно, мне даже нравилось, что у меня было оружие, а они за меня заплатили. Но, честно вам сказать, у партизан ведь хорошие идеалы. Ко всем нам, будь то негры, или белые, или из других стран, или из одной деревни, ко всем надо относиться одинаково. Если плохо относятся к бедному, к богатому пусть тоже так относятся. Хотелось бы, чтобы ко всем относились хорошо. К сожалению, это не так. Но я хотел бы, чтобы так было. Почему у одного должно быть больше, чем у другого? Если какой-то праздник – пусть будет праздник и у бедного, и у богатого. Все должны быть равны. Так должно быть, и я думаю, что когда-нибудь так и будет. Не знаю, доживу я до этого или не доживу. Если не доживу, пусть другие не страдают. Поэтому, надеюсь, все однажды изменится».